Александр Нилл - Саммерхилл — воспитание свободой
Развод
Что делает ребенка невротиком? Во многих случаях тот факт, что родители не любят друг друга. Невротичный ребенок жаждет любви, а в семье любви нет. Он слышит, как родители рычат друг на друга. Они могут честно пытаться утаить свою тайну от ребенка, но он улавливает атмосферу. Ребенок верит своим глазам больше, чем ушам. Никакого ребенка не обмануть словами вроде «дорогуша» и «миленький». У меня среди прочих были следующие случаи.
Пятнадцатилетняя девочка, воровка. Мать неверна отцу. Девочка знала.
Четырнадцатилетняя девочка, несчастная мечтательница. По словам врача, невроз возник в тот день, когда она увидела отца с любовницей.
Двенадцатилетняя девочка, ненавидела всех. Отец — импотент, мать озлоблена.
Восьмилетний мальчик, вор. Отец и мать открыто скандалили.
Девятилетний мальчик. Жил в фантазиях (в основном анально-эротических). Родители усиленно скрывали враждебность друг к другу.
Четырнадцатилетняя девочка мочилась в постель. Родители жили врозь.
Девятилетний мальчик, с которым трудно уживаться дома из-за его вспыльчивого характера. Жил в фантазиях величия. Мать несчастлива в браке.
Я понимаю, как трудно излечить ребенка, когда его семья остается местом безлюбия. Сколько раз я отвечал на материнский вопрос: «Что мне делать с моим ребенком?» — советом: «Сами сходите к психоаналитику».
Отцы и матери нередко говорили мне, что давно развелись, если бы не дети. И часто для детей было бы лучше, если бы не любящие друг друга родители действительно развелись. В тысячу раз лучше! Супружеская жизнь без любви — это несчастная семья. А атмосфера несчастливости — это всегда психическая смерть для ребенка. Мне случалось видеть, как маленький сын несчастливой в браке матери относится к ней с ненавистью. Он мучает мать, как садист. Был мальчик, который кусал и царапал мать. Другие дети мучают мать, постоянно требуя ее внимания. В соответствии с теорией эдипова комплекса все должно быть наоборот. Маленький мальчик смотрит на своего отца как на соперника за любовь матери, и естественно предположить, что в случае, когда отец очевидным образом сошел с круга, сын, как успешный поклонник, должен был бы проявлять растущую нежность к матери. Я часто вижу, что вместо этого он необычайно жесток к матери.
Несчастливая в браке мать всегда склонна к фаворитизму: поскольку супружеской любви нет, она концентрирует всю свою любовь на каком-нибудь одном ребенке. Любовь жизненно важна для ребенка, но несчастливый в браке родитель не способен давать любовь в должной пропорции: он дает либо слишком мало, либо слишком много любви, и трудно сказать, какое из этих зол больше.
Ребенок, которому досталось мало любви, становится ненавистником, асоциальным и задиристым. Ребенок, перекормленный любовью, становится маменькиным сокровищем с робкой женской душой, который всегда ищет безопасности у матери. Место матери может символически занимать дом (как в случае агорафобии[65]), Матерь-церковь или Родина-мать.
Меня не интересуют законы о разводе. Советовать взрослым — не мое дело. Однако изучать детей — мое дело. И очень важно внушить родителям, что, если мы хотим дать невротичному ребенку хоть какой-нибудь шанс на выздоровление, необходимо изменить домашнюю атмосферу. Родители, если это необходимо, должны быть достаточно мужественны, чтобы признать: их влияние плохо сказывается на детях. Одна мать сказала мне: «Но если я не увижу моего ребенка в течение двух лет, я потеряю его». — «Вы уже его потеряли», — ответил я, и это было правдой, потому что дома он был несчастлив.
Родительская тревожность
Можно сказать, что тревожный родитель — это тот, кто не способен дать своему ребенку любовь, честь, уважение, доверие.
Недавно мать одного нового ученика приехала в Саммерхилл. На все выходные она отравила жизнь мальчику. Он не был голоден, но она стояла над ним и заставляла его есть ланч. Мальчик перепачкался, строя шалаш, и она погнала его с площадки в дом, чтобы отскрести дочиста. Сын потратил карманные деньги на мороженое, а она прочла ему лекцию о том, как вредно мороженое для желудка. Мать поправляла ребенка, когда тот обращался ко мне по имени, и требовала, чтобы он называл меня «Мистер Нилл».
Я спросил ее: «Какого черта вы записали сына в эту школу, если у вас такое суетливое и беспокойное отношение к нему?»
Она невинно ответила: «Как? Потому что я хочу, чтобы он был свободен и счастлив. Я хочу, чтобы он стал независимым человеком, не испорченным внешними влияниями».
Я сказал: «А-а!» — и зажег сигарету. Женщина нисколько не подозревала, что обращается с сыном глупо и жестоко, передает ему всю ту тревожность, которую породила в ней ее собственная фрустрированная жизнь.
Я спрашиваю: что можно с этим сделать? Ничего! Ничего, разве что дать несколько примеров вреда, наносимого родительским беспокойством, и надеяться на лучшее. Надеяться, что, может быть, хотя бы одна родительница из миллиона скажет: «Я никогда об этом не думала! Я полагала, что поступаю правильно. Возможно, я была не права».
Расстроенная мать пишет: «Я совершенно не знаю, что делать с моим двенадцатилетним сыном, который вдруг начал воровать вещи в универмаге Вулвортов. Пожалуйста, посоветуйте, что делать». Это примерно то же самое, что испытывает человек, который на протяжении 20 лет ежедневно выпивал бутылку виски и вдруг обнаружил, что его печень совершенно разрушена. На этой стадии ему едва ли принесет пользу совет прекратить пить. Так что обычно я рекомендую напуганной матери, у которой возникла серьезная проблема с поведением ребенка, поговорить с детским психологом или поискать адрес ближайшей детской клиники.
Я мог бы, конечно, написать расстроенной матери: «Милая женщина! Ваш сын начал красть, потому что его дом полон неудовлетворенных желаний и несчастья. Почему бы вам не попытаться сделать вашу семью хорошей?» Поступи я так, ее замучила бы совесть. Даже имея самые лучшие в мире намерения, она не смогла бы изменить обстановку, в которой живет ее сын, просто потому, что не знает, как это сделать. Более того, даже если бы она знала, то у нее не хватило бы эмоциональных сил, чтобы сделать то, что необходимо.
Конечно, при большом желании и под руководством детского психолога женщина могла бы добиться вполне ощутимых перемен. Психолог, возможно, порекомендовал бы разъехаться с нелюбимым или нелюбящим мужем или отселить бабушку от семьи. Но вряд ли психологу по силам изменить саму внутреннюю сущность этой женщины — моралистки, беспокойной, перепуганной матери, противницы секса и придиры. Простого изменения внешних условий, как правило, недостаточно.
Я говорил о перепуганной матери. Вспоминаю разговор с родителем другого типа — матерью будущей ученицы, семилетней девочки. В каждом вопросе звучала тревожность. Кто-нибудь следит за тем, чтобы они чистили зубы два раза в день? Не случится ли, что она выйдет из школы на панель? Будут ли у нее каждый день уроки? Станет ли кто-нибудь давать ей ее лекарства каждый вечер? Тревожные матери подсознательно делают детей частью своих собственных нерешенных проблем. Одна мать постоянно пребывала в ужасе по поводу здоровья дочери. Она регулярно писала мне длинные письма-инструкции, что девочка должна есть или, скорее, чего она не должна есть, как ей надлежит одеваться. У меня побывало много детей тревожных родителей. Ребенок неизбежно приобретает родительское беспокойство. Частым результатом этого оказывается ипохондрия.
У Марты есть маленький брат. Оба родителя — тревожные люди. Я слышу, как Марта в саду кричит брату: «Не лезь в бассейн, ты промочишь ноги!» Или: «Не играй в песке, ты испачкаешь новые шорты». Я сказал «слышу Марту», но мне следовало сказать «слышал Марту, когда она только прибыла в школу». Сейчас ее совершенно не волнует, что брат выглядит как трубочист. И только в последнюю неделю семестра прежняя тревожность возвращается, потому что девочка понимает, что возвращается домой, в атмосферу постоянной тревоги.
Я иногда думаю, что строгие школы отчасти обязаны своей популярностью тому, что их ученики мечтают о возвращении домой на каникулы. Родители видят на счастливых лицах детей любовь к дому, в то время как с тем же успехом это может означать ненависть к школе. Ненависть ребенка выплескивается на строгих учителей, его любовь щедро отдается родителям. Тот же психологический механизм использует мать, когда переадресовывает ненависть ребенка отцу, говоря: «Подожди, вот придет папа вечером с работы, уж он-то тебе задаст».
Часто я слышу, как врачи и другие специалисты говорят: «Я посылаю своих мальчиков в дорогую частную школу, чтобы они приобрели хорошую речь и познакомились с людьми, которые могут потом оказаться им полезными». Родители как само собой разумеющееся принимают, что наши социальные ценности из поколения в поколение будут сохраняться в неизменном виде. Бояться будущего вполне обычно для родителей.
