Роберт Грин - 33 стратегии войны
Чтобы его стратегический план сработал, Роммель позаботился о том, чтобы вызвать максимальное замешательство в рядах противника. Скорость, мобильность и внезапность — как действующие силы, способствующие возникновению подобной неразберихи, — стали для него самоцелью. Когда неприятель чувствует, что ему наступают на пятки, обманный маневр — направляясь в одну сторону, вы вдруг наносите удар с другой — оказывается вдвойне эффективнее. Если у отступающего противника нет времени на обдумывание собственных шагов, он начинает допускать бесконечные промахи и ошибки. Главная ваша забота при этом — не ослаблять давления. В конечном счете ключом к успеху Роммеля явилось то, что он перехватил инициативу одним решительным маневром, а затем в полной мере использовал достигнутое превосходство.
Все в этом мире так и подталкивает вас защищаться, занять оборонительную позицию. Руководство на работе желает, чтобы все заслуги принадлежали только ему, и потому не дает возможности проявить инициативу; окружающие постоянно теснят и атакуют вас, заставляя защищаться, отвечать на нападки; вам то и дело напоминают о ваших несовершенствах и о том, что на успех нечего и надеяться; вас заставляют испытывать чувство вины за это и за то. Вы непрерывно вынуждены отбиваться, обороняться. Такое положение — это беда, которую вы сами на себя накликали. Чтобы исправить дело, вам прежде всего нужно освободиться от этого гнетущего чувства. Действуя решительно, не давая другим времени опомниться, вы сами формируете среду, сами создаете условия, вместо того чтобы сидеть сложа руки и пассивно ожидать, что принесет жизнь. Первый же ваш ход изменит ситуацию в вашу пользу. Пусть окружающие отвечают на ваши действия, это придаст вам солидности и веса в их глазах. Уважение и страх, внушаемые вами, превратятся в наступательную энергию, в репутацию, которая будет распространяться и лететь впереди вас. Как и Роммелю, вам не повредит малая толика безумия: вы должны быть готовы сбивать соперников с толку, вводить в заблуждение, чтобы, пользуясь их замешательством, двигаться вперед, невзирая на обстоятельства. Вам решать — будете ли вы всегда обороняться или заставите других защищаться от вас.
2. В 1932 году киностудия «Парамаунт Пикчерз», следуя тогдашней моде на гангстерские фильмы, начала съемки «Ночь за ночью». В одной из ролей должен был сняться популярный актер Джордж Рафт, незадолго до того сделавший себе имя в «Лице со шрамом». Рафт был отобран на роль типичного гангстера. Однако дело осложнялось тем, что «Ночь за ночью» был задуман как боевик, но с комедийным компонентом. Продюсеру Уильяму Ле Барону хотелось как-то оживить фильм, придать ему изюминку. Узнав об этом, Рафт предложил попробовать на эпизодическую женскую роль Мэй Уэст.
Уэст блистала в шоу на Бродвее и играя в постановках по пьесам ее собственного сочинения. За этой роскошной блондинкой закрепилась репутация женщины живой и напористой, наделенной убийственным остроумием. Голливудским продюсерам уже приходила в голову мысль о ней, но они сочли, что для задуманного фильма она слишком вульгарна. К тому же в 1932 году ей уже было тридцать девять, она располнела — и продюсеры сочли, что Уэст старовата для дебюта в кино. И все же Барон решил рискнуть — уж очень ему хотелось оживить картину. Уэст могла бы произвести сенсацию, придать интересный разворот рекламной кампании, а потом отправляться к себе на Бродвей. На «Парамаунт» актрисе предложили двухмесячный контракт на пять тысяч долларов в неделю — очень щедрые условия по тем временам. Уэст с радостью согласилась.
Поначалу найти с ней общий язык было нелегко. Ей поставили условие сбросить лишний вес, но она терпеть не могла сидеть на диете и быстро отказалась от усилий. Зато выкрасила волосы в какой-то кричащий платиновый оттенок. Сценарий ей не нравился: диалоги она находила пресными, а свой персонаж недостаточно значительным. Его роль необходимо переписать, заявила Уэст и предложила свои услуги в качестве сценариста. Людям, работавшим в Голливуде, было не привыкать иметь дело с трудными актрисами, у них имелся богатый арсенал приемов по укрощению разного рода строптивиц, в частности тех, что требовали переписать им роль. Но вот актрисы, которые изъявляли бы желание взять на себя литературную работу, до сих пор им не попадались. В недоумении от подобного предложения, пусть даже от автора бродвейских пьес, руководство студии ответило решительным отказом. Дать ей подобную привилегию было просто опасно, этот прецедент мог иметь непредсказуемые последствия. Уэст в ответ отказалась от дальнейшего участия в съемках — до тех пор, пока ей не дадут переписать диалоги.
Основатель «Парамаунт» Адольф Цукор видел кинопробу Мэй Уэст — ему понравились и внешность актрисы, и ее манера держаться. Она была нужна фильму. По распоряжению Цукора строптивая женщина была приглашена одним из его помощников… на ужин по случаю ее же собственного дня рождения — этим он надеялся задобрить и успокоить актрису, чтобы поскорее начать съемки. Пусть только заработают камеры, рассуждал Цукор, а там он найдет способ усмирить красотку. Но в тот вечер во время ужина Уэст вдруг извлекла из сумочки чек и протянула его представителю «Парамаунт». Чек был на двадцать тысяч долларов — как раз на ту сумму, которую она заработала к тому моменту. Вернув деньги студии, она выразила благодарность за представленную возможность и объявила, что собирается уехать в Нью-Йорк на следующее утро.
Цукор, которому немедленно сообщили об этом, был выбит из колеи. Было очевидно, что Уэст с легкостью откажется от значительной суммы, что она не боится судебного преследования за нарушение контракта. Актриса убежденно заявила, что никогда больше не станет работать в Голливуде. Цукор еще раз перечитал сценарий — что ж, возможно, она права, диалоги и впрямь не лучшего качества. Подумать только, она готова отказаться от денег и от карьеры, но не станет сниматься в слабом кино!
Цукор решил предложить Уэст компромисс: пусть напишет собственные диалоги, и они отснимут ее эпизоды дважды, по ее версии и по версии студии. Это обойдется дороже, но так они смогут заполучить Уэст. Если ее версия окажется лучше (в чем Цукор сильно сомневался), она и пойдет в прокат; если нет — на экраны выйдет вариант, снятый по студийному сценарию. В любом случае «Парамаунт» не проиг-
Уэст эти условия приняла, и съемки начались. Но одному человеку эта ситуация очень не нравилась: режиссеру Арчи
Л. Мэйо, человеку с богатым опытом работы. Актриса не только переделала сценарий в присущем ей ироничном стиле, она настаивала еще и на том, чтобы съемки велись по ее указке. Они бесконечно сражались, стычки и скандалы следовали один за другим, пока однажды Уэст не отказалась продолжить работу. Актриса настаивала, чтобы ее сняли поднимающейся по лестнице после того, как она отпустит одну из своих фирменных шуточек. Эта пауза, объясняла она, необходима, чтобы зрители успели посмеяться. Но режиссер наотрез отказался от съемок этого, как ему казалось, ненужного плана. Уэст покинула съемочную площадку, работа встала.
Руководство студии вынуждено было признать тот факт, что исправления, внесенные Уэст, оживили сценарий и тот заиграл новыми красками. Мэйо получил указание позволить актрисе вмешиваться в процесс съемок и делать так, как хочет она. Позднее все это можно будет вырезать.
Работа над фильмом возобновилась. Другая актриса, Элисон Скипуорт, у которой были общие сцены с Мэй Уэст, вспоминала: ее партнерша командовала на площадке, задавая темп работы, расставляя и направляя на себя осветительные приборы. Однако, когда Скипуорт запротестовала — ей казалось, что Уэст тянет одеяло на себя и мешает съемкам, — ее тоже попросили не вмешиваться: все-де исправят при монтаже.
Но когда подошло время делать монтаж, выяснилось, что Уэст до такой степени изменила тональность и ритм многих эпизодов, что никакой склейкой их невозможно приблизить к исходной версии. Важнее, впрочем, было то обстоятельство, что ощущение ритма и времени оказалось безошибочным. Уэст и в самом деле помогла снять картину, которая оказалась лучше первоначального замысла.
Премьера фильма состоялась в октябре 1932 года. Критики оценивали его по-разному, но все единодушно сходились в одном: родилась новая звезда экрана. Агрессивно-сексуальный стиль Уэст и ее остроумие мгновенно завоевывали сердца аудитории — особенно мужской ее части. Актриса появлялась всего в нескольких эпизодах, однако именно они и запомнились. Реплики, написанные ею: «Я — девушка, которая потеряла свою репутацию и никогда по ней не скучала», и другие мгновенно стали крылатыми фразами. Как признал впоследствии Рафт: «Мэй Уэст была на высоте, она затмила всех, кроме разве что оператора».
Зрители требовали новых фильмов с Мэй Уэст, и «Парамаунт», финансовые дела которой в ту пору шли неважно, не могла игнорировать их мнения. И вот Уэст — сорокалетняя, невысокая, с лишними килограммами и не в меру пышными формами — подписывает со студией длительный контракт, по условиям которого ей полагался самый высокий гонорар, какой никогда еще не получали актеры в студии. На съемках своего следующего фильма по пьесе «Бриллиантовая Лил» она осуществляла полный творческий контроль. Никогда в истории Голливуда актриса — или актер — не добивались такой полноты власти, да еще в такое короткое время.
