Евгений Сатановский - Котёл с неприятностями. Ближний Восток для «чайников»
Практически все наблюдатели сходятся на том, что работа ООН на БСВ представляет собой имитацию деятельности. Односторонние или двусторонние действия отдельных государств вне рамок ООН эффективней, менее затратны и имеют больше шансов на успех, позволяя учитывать изменения в обстановке и гибко реагировать на них. Проблемы ООН заложены в её структуре и механизме принятия решений, не позволяющем учитывать текущую ситуацию, часто коренным образом изменившуюся со времени создания той или иной миссии. Доверие к ООН подрывают такие финансово-коррупционные скандалы, как злоупотребления вокруг программы «Нефть в обмен на продовольствие». ООН слабеет, теряет авторитет, и её провалы на БСВ лишь подчеркивают эту объективную реальность.
Информация к размышлению
Иран как сверхдержава
Современный Иран – не только шиитское революционно-теократическое государство, которым он был на протяжении более трёх десятилетий, прошедших с революции 1979 года, но и страна, идеология которой базируется на имперском прошлом и персидском национализме. В тактическом плане на БСВ Исламская Республика Иран добилась значительных успехов. Уход американских войск из Ирака и Афганистана позволил Тегерану закрепить своё влияние на значительной части их территории – в первую очередь в Ираке.
Ряд арабских режимов, противостоявших Ирану, пал в ходе «Арабской весны», как мубараковский Египет (возвращение к власти в АРЕ военных в 2013-м году не привело к восстановлению конфликтного потенциала Каира и Тегерана в прежнем объёме). ОАЭ, Кувейт и Марокко вынуждены заниматься своими собственными проблемами, а не иранской региональной экспансией, хотя она является главной проблемой Саудовской Аравии и Бахрейна. Третьи нейтральны, как Алжир, Катар, Оман и Ирак, которые поддерживают с Ираном устойчивые отношения. Катар действует и против Ирана, и против Саудовской Аравии. Что касается его восточных соседей, Иран наладил отношения с Афганистаном (инвестиции и гуманитарная помощь) и Пакистаном (поставки газа).
Внешнеполитическая активность президента Ахмади Нежада принесла Ирану определённые результаты в Азии, Африке и Латинской Америке, однако напрягла его отношения с мировым сообществом, поставив ИРИ на грань региональной войны. Причём по поводу союзников Иран не обольщается: ни один из них не будет ставить под угрозу собственное существование ради Тегерана, что ярко продемонстрировал отказ входившего в проиранский альянс до осени 2011 года движения ХАМАС поддержать режим Асада в Сирии.
Несмотря на санкции ООН, которые нанесли существенный урон иранской экономике, Иран успешно развивал свою ядерную программу, пока американское руководство, смирившись с невозможностью повлиять на него прямым давлением, не приняло решение заключить с ИРИ «ядерную сделку». Накопление расщепляющих материалов, запас которых в 2011-м году, по мнению израильской разведки, позволял ИРИ изготовить до 5-ти зарядов, испытания ракет-носителей и продвижение работ над изготовлением ядерной боеголовки контрастировали с отсутствием успехов «шестёрки» международных посредников в приостановке ядерной программы Ирана. Успешным в этой связи был лишь компьютерный вирус Stuxnet, поразивший ряд иранских ядерных объектов. В любом случае, завершение Россией под контролем МАГАТЭ строительства АЭС в Бушере превратило ИРИ в первую после Пакистана ядерную державу Ближнего Востока. Следует отметить помощь Пакистана в продвижении ядерной программы Ирана через «сеть Абдул Кадыр Хана» – «отца пакистанской ядерной бомбы».
Подписание «шестёркой» в 2015-м году при президенте Хасане Роухани соглашения с Ираном об ограничении его ядерной программы, разрекламированное как победа международного сообщества, на деле являлось признанием его поражения. Иран превратился в пороговое государство с возможностью изготовления ядерного оружия в момент, когда такое решение будет принято его военно-политическим руководством. Не случайно Саудовская Аравия и Израиль восприняли это соглашение как предательство со стороны США, отказ администрации президента Барака Обамы от обязательств его предшественников и свидетельство того, что в вопросах безопасности они могут полагаться только на собственные силы.
Несмотря на потенциал российско-иранских отношений в сфере экономики, российские интересы в Иране, реализация которых осложнялась санкциями ООН, политической нестабильностью и напряжённой ситуацией в отношениях ИРИ с соседями, на протяжении длительного времени оставались на уровне $ 2–3 млрд торгового оборота при минимальном объёме взаимных инвестиций. Снятие с ИРИ санкций ООН, санкции США и ЕС в отношении РФ, а также контрсанкции России, активизировало двустороннюю торговлю. Особую роль сыграли действия России в Сирии в 2015–2016 годах, укрепив ВТС России и Ирана, имеющий по мнению экспертов колоссальный потенциал, как вследствие высокого уровня отечественных систем В и ВТ, так и из-за недоверия руководства Ирана к стабильности поставок из стран Запада.
Основные партнёры ИРИ, при внешнеторговых связях этой страны, включающих Турцию, Пакистан, Южную Корею, страны арабского мира, ЕС и даже США и Израиль (последний через турецких посредников), – Китай и Индия. Волнения шиитов на Бахрейне, в Восточной провинции Саудовской Аравии и других странах арабского мира заставили говорить о «руке Тегерана», который вступил в столкновение с Эр-Риядом. Гражданская война в Йемене ослабляет КСА и может быть использована Ираном против Саудовской Аравии, если военные действия всерьёз затронут территорию королевства. Ответом на это стали контракты на поставку военной техники и вооружений в КСА и ОАЭ, подписанные ими с Западом, интервенция силовых структур ССАГПЗ на Бахрейн и заключённый в конце марта 2011 года договор о коллективной безопасности арабских стран Залива.
В перспективе вероятность прямого столкновения Ирана и Саудовской Аравии, в которое могут быть вовлечены и другие монархии Залива, достаточно высока. В этом случае «Аль-Каида», талибы, белуджская «Джондалла», суннитские радикалы в Ираке и Афганистане (в первую очередь джихадисты-интернационалисты ИГ) и курдские боевики «Пежак», действующие с территории Ирака, активизируют антииранскую деятельность. Позиция, которую займут ориентирующиеся на Катар последователи шейха Юсефа Кардауи из числа «Братьев-мусульман» в конфликте такого рода неясна. ХАМАС будет нейтрален.
В Ливане руководству ИРИ удалось добиться перевеса над саудовским лобби, хотя перевес шиитов и их союзников – части друзов, суннитов и христиан, над ушедшим в оппозицию блоком Саада Харири не столь велик. Однако Саудовская Аравия на начало 2016 года считала Ливан потерянным в пользу Ирана, в связи с чем заморозила оплату В и ВТ для ливанской армии и запретила туристические поездки своих граждан в эту страну. При этом логика сирийской гражданской войны требовала от Ирана и ливанских шиитов перекрыть границу с Сирией, через которую шла переброска оружия и суннитских боевиков.
В Йемене хоуситы и подразделения гвардии, поддерживающие экс-президента А. А. Салеха при минимальной поддержке со стороны Ирана и инструкторов «Хизбаллы» нанесли существенный ущерб в живой силе и технике возглавляемой Саудовской Аравией коалиции и её союзникам, включая переброшенных в Йемен из ОАЭ наёмников из частной военной компании «Блэкуотерс». Войска «Аравийской коалиции» завязли в этой стране, а военные действия там разоряют КСА, при том что Ирану поддержка хоуситов практически ничего не стоит.
Силовое подавление оппозиционного «Зелёного движения» в Иране, возникшего после спорных президентских выборов 2009 года, в результате которых президент Махмуд Ахмади Нежад во второй раз пришел к власти, не привело к его разгрому. Высокий протестный потенциал сохраняется в студенческой среде. Однако режим прочен и положению верховного религиозного лидера – рахбара и президента ничто, кроме разногласий между ними, не угрожает, хотя консервативное крыло властей не смогло уничтожить идеологических противников внутри страны. На выборах 2016 года альянс их оппонентов – сторонников реформ и президента Хасана Роухани – занял ключевые позиции в парламенте и, что важнее, в Совете экспертов, принимающем решения по назначению рахбара.
Определённую опасность для Ирана имеет местный национализм, имеющий давнюю историю и прочные корни. Протесты в арабском мире стали примером для курдов, азербайджанцев, туркменов, белуджей и других жителей «национальных окраин» Ирана. Многомиллионная иранская диаспора в странах Запада включает и сторонников, и противников режима. Большинство эмигрантов – противники правящей власти, однако рассчитывать на их помощь в свержении режима, как надеялись в Вашингтоне и Брюсселе, не приходится вследствие персидского национализма. Насчитывающая же сотни тысяч иранская община в странах Залива рассматривается правительствами государств ССАГПЗ как пятая колонна Тегерана.
