Леонид Кроль - Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии
Лена (посерьезнела): Когда я волнуюсь, я худею, и у меня болит голова.
Терапевт: Значит, худеть – худеете, но не поправляетесь. Вам иногда кажется, что вы толстая?.. Вы не боитесь растолстеть?
Лена: Нет.
Терапевт: Вы никогда не думали, что вы толстая?
Лена: Абсолютно нет. Проблема-то в том, что я никак не могу поправиться. (Смеется.)
Терапевт: А когда вы были подростком, вам казалось, что у вас длинные руки или неправильные ноги, большой нос? Какие тогда были проблемы с телом?
Лена: Мне казалось, что все не так.
Терапевт: Вы были гадким утенком?
Лена: Угу. (Кивает, слегка улыбаясь.)
Терапевт: Но вы хотите превратиться в лебедя, или уже превратились?
Лена: Я себя не понимаю. Я сама для себя не хочу в него превращаться, потому что я сама себя все-таки люблю, но не как мама. Я внутри себя люблю и называю себя Ленкой, как в детстве. (Оживленно жестикулирует левой рукой, правая лежит неподвижно на коленях.) А когда я общаюсь с другими людьми, мне хочется выглядеть лучше.
Терапевт: А вам не хотелось быть мальчишкой? Вы худющая, называете себя Ленкой, в семье у вас девочки. Мама хотела мальчика?.. А папа хотел?
Лена (задумалась, поджав губы): Мама нет, а папа никогда об этом не говорил.
Терапевт: Все были согласны на зверушку, если не мальчик, то пусть будет зверушка?
Лена (кивает): Угу. Что хотели, то и получили.
Это тоже вопрос «Кто я?», и половая идентификация также важна. Клиентка ведет себя так, будто находится в другой фазе своего развития – досексуального – оформляясь только в социальных и биологических ролях. У нее нет отчетливого различения между поколениями, и отсутствует ощущение половых ролей. Ее мать иногда играла мужскую роль, отец – женскую, кто-то кому-то был ребенком, кто-то обращался к ней как к взрослому. У клиентки все это сильно перепутано.
Терапевт: Вам хотелось быть мальчишкой?
Лена: Первый ответ – «нет». По крайней мере, мне не хотелось бы быть мужчиной сейчас. А в детстве… Может быть, тогда – «да».
Терапевт: Хорошо. Тогда чего мы хотим? Какова будет наша задача?
Лена: Мне бы хотелось, чтобы вы сами определили, что у меня не так. Какая проблема… (Смеется.)
Терапевт: Что у вас не так? Да у вас все не так!
Лена: Я и говорю… Может быть, хотелось бы удерживать состояния наполненности, которые были. Но что это такое?
Терапевт: Это значит, что лишнее шевеление означает для вас обязательно потерю чего-то.
Лена: Вот, вот. (Кивает.)
Терапевт: Поэтому лучше не шевелиться. Но не шевелиться нельзя. И поэтому приходится все время терять.
Лена: Вот так, да.
Терапевт: Так какова все-таки задача? Надо что-то выбрать. Все сразу решить невозможно.
Лена (взгляд задумчиво устремлен наверх): А если я опять к тому же вернусь… К независимости… Чтобы не обжигаться о чужие слова и взгляды.
Терапевт: Почему это вас так волнует? У вас все так, зачем вам беспокоиться? Родились случайно, неизвестно, жили ли. Сейчас вы – это не вы, а часть семьи. Что вам терять?
Лена: Правильно. Поэтому мне надо невидимой быть, раз меня нет. А на меня почему-то все смотрят…
Терапевт: Некоторые еще и разговаривают.
Лена: Не дай Бог… (Улыбается.)
Терапевт: Вы хотите, чтобы люди, когда они на вас смотрят, или вас не видели, или принимали за хорошую, или прощали вас за то, что вы не такая.
Лена: Или принимали такой, какая я есть.
Терапевт: А вы верите, что вас можно принимать такой, какая вы есть?
Лена: Если им это не нравится, то они могут не разговаривать.
Терапевт: Я с вами разговариваю и принимаю вас такой, какая вы есть. Как я с вами разговариваю?
Лена: Как с очень проблемным человеком.
Терапевт: А что у вас такого проблемного?
Лена: Я вся не такая.
Терапевт: Но это вы так считаете. Я так не считаю. Человек вообще, как был выгнан из рая, потерял совершенство. Просто некоторые это понимают, а некоторые – нет. Вы хотели бы вернуться в рай?
Лена (оживляется, начинает жестикулировать левой рукой): Я хотела бы не понимать, что я несовершенна, не видеть этого.
Терапевт: Как это может быть, ведь как только вы начинаете что-то понимать, у вас сразу всплывает, что вы не такая. Может, вас родить обратно?
Лена (улыбается): Шапку-невидимку мне нужно.
Терапевт: Если вернуться к началу нашего разговора, то получается, что мама вышла замуж не за того, папа женился не на той. Один родил одну половинку зверушки, другой – вторую половинку. Зверушка – это звероящер, голова от одного, а хвост от другого. Сфинкс – не сфинкс, кентавр – не кентавр. Не понять. Одни говорят: ты змея, другие – ты рыба, ты не наша. Как у кентавра: одни говорят – лошадь, другие – человек. Одни принимают за своего, другие – нет. Но, может, и другие такие есть – кентавры, змеерыбы?
Лена: Есть, наверное, но они живут так, и им это не мешает. А мне мешает.
Терапевт: Может, вы никогда не видели другого существа, которое состояло бы из двух половин? Проблема, что бывают мужчины и женщины из разных семей, с разными привычками, она не вами придумана. (Лена молча кивает.) Может, вам поискать свою стаю? Если вы считаете себя уродом, то, может, есть стая уродов, которые уродами себя не считают, а считают друг друга красавцами?
Лена: Но где же их найти-то?
Терапевт: А вы их искали?
Лена: Я считаю, что в жизни все постепенно приходит. Если надо, то придет. Нет, так я не искала. Я просто думаю, что другие с этим справляются, а я нет. (Смотрит наверх и слегка раскачивается на стуле.)
Терапевт: Будем, что ли, во сне пластическую хирургию делать?
Лена: Ага.
Терапевт: Во что вас превращать? Что оставлять, что наращивать, что от змеерыбы оставлять? Что со щеками будем делать, с носом, с волосами?
Лена: Мне опять хочется сказать, что превращаться надо в ничто.
Терапевт: Расскажите сказку о Русалочке.
Лена: Я в самом начале могу остановиться. Потому что принц – из другого мира, и они не могут быть вместе, поэтому надо остаться в своем доме…
Терапевт: И не вылезать из него?
Лена: Если хочется, можно иногда вылезать, но не меняться. (Погрустнела, спрятала правую руку за спину.) Не отдавать часть себя иллюзиям, которые могут не оправдаться.
Терапевт: Иллюзии дворца на холме – это когда ты живешь в воде, а если ты живешь в этом дворце, то это совсем не иллюзии. Иллюзией тогда является подводное царство. А как жить то в одном месте, то в другом – уже другая задача. У вас хватило бы сил жить в двух мирах?
Лена: Мне кажется, что хватило бы. Это как раз тот вариант, который нужен.
Терапевт: А в трех мирах?
Лена: Зачем? Есть свой мир и тот, куда хочется.
Терапевт: Есть мир, в котором вы думаете или мечтаете о чем угодно. Ушли в мечты, и в этом мире живете, строите замки, разрушаете их. Это ваш мир, никто в него не вхож. Вы себя в нем ласкаете, успокаиваете, возбуждаете. Это ваш мир, ваш замок. Это мир?
Лена: Да, это мир.
Терапевт: Второй мир, в котором вы живете – мир вашего реального дома. Это ведь тоже мир?
Лена: Да.
Терапевт: Третий мир – в котором ничего не существует. Вы там – прах и пепел, пена. Все люди равны. Ничего там нет. Вы знаете, что просто плавно существуете, растворившись где-то. Других нет, вас нет, вам спокойно или неспокойно, нет забот, нет начала и конца, прошлого и будущего. Но все-таки что-то есть. Это ведь тоже мир. (Лена кивает.) Это третий мир. Четвертый мир – мир сконструированный, но тем не менее реальный. Это не дом, это мир, в котором может жить другой принц, чужие дети. Это мир, куда вы уходите в гости. Он может быть интересен, из него можно уйти когда угодно, как из мира мечты. Он имеет немного от мечты, немножко – реального дома, немножко – как в том мире, где ничего нет. Это ведь тоже мир? (Лена смотрит «в себя», кивает.) Это четвертый мир. Как же вам жить в этих четырех мирах, чтобы приносить какие-то вещи из них, смешивать, иногда терять, иногда находить. Чтобы не было такого: в один мир входите, вдруг дверь щелкает и выйти уже не удается. А раз есть такой страх, то быть в мире, где находишься, уже не совсем полноценно. В этом будет заключаться неполноценность? (Лена наклонила голову и трет рукой подбородок.) Может, необходимость независимости заключается в том, чтобы то уходить в один мир и там находиться, устроить его для себя как норку, то из этого мира возвращаться в другой мир и там тоже жить сколько угодно, а затем, когда захочется, переходить в третий мир… Может, в этом независимость и заключается?
Лена: Дело в том, что у меня есть еще, скажем, пятый мир, где много-много шипов, куда я попадаю…
Терапевт: А что это за пятый мир? Это мир, где люди на вас смотрят и видят вас не такой?
Лена: Да, да. (Прижала палец к губам.)
Терапевт: Вы как морская звезда…
Лена: Мне в этих четырех мирах как бы хорошо, я плавно перетекаю из одного мира в другой, а вот в пятом у меня прокручивается… (Изображает пальцами вращательное движение.) В нем я себя чувствую себя жутко незащищенной, мне хочется бежать из него в какой-то из четырех других.
