Роджнр Уолш - Пути за пределы "эго"
И нет также возможности удержать друг друга или защититься своей близостью от истины одиночества. Вселенная лишь на время подарила нас друг другу, и мы не знаем, когда она потребует нас обратно. В самой сути преданности другому лежит сладкая печаль готового переполниться сердца.
Одиночество, переполняющее мое сердце любовью, не должно заставлять меня изолироваться. Я разделяю его со всеми творениями на земле как простое присутствие в жизни. Из этой внутренней глубины возникают страстное стремление к субстанциальному или духовному выражению, стихи или песни, желание творить прекрасное.
Поняв свое одиночество, мы можем быть сами собой и проявлять себя наиболее полно. Другие нужны нам не для того, чтобы спасти нас или улучшить наше самочувствие. Мы хотим помочь им стать самими собой настолько, насколько это возможно. Сознательная любовь рождается как дар разбитого сердца.
Все великие духовные традиции учат, что однобокое стремление к собственному счастью не может принести истинного удовлетворения, потому что личные желания множатся бесконечно, все время порождая новое неудовлетворение. Истинное счастье, которого никто не может у нас отнять, приходит с раскрытием сердца, озаряющего мир вокруг нас и радующегося благу других. Забота о развитии тех, кого мы любим, выявляет все наши способности и делает нас более зрелыми. Преходящие же сложности отношений дают нам редкую возможность раскрыть любовь как сакральный путь, призывающий нас развивать полноту и глубину своего существа.
ДАЛЬНИЙ БЕРЕГ ЛЮБВИ
В конце концов сознательная любовь выводит любящих за пределы их самих и ведет к большей взаимосвязанности с целокупностью жизни, иначе ей некуда было бы расти. Широкий диапазон такой любви простирается до ощущения сопричастности со всем существованием, или, как это называет Тейяр де Шарден, до «любви Вселенной», «развиваясь в безграничности света и силы».
Расходящиеся, подобно кругам на воде, волны любви начинаются с дома, с того, что мы находим в нем собственное место, принимаем себя, обнаруживаем под покровом эгоцентрических иллюзий и сложностей внутреннее богатство своего бытия. Научившись ценить целостность самих себя, мы обнаруживаем, что можем больше дать интимному партнеру.
Позже, посвятив себя развитию осознания и духа друг друга, любящие, естественно, захотят поделиться своей любовью с другими. Рождающиеся качества — благородство, мужество, сострадание, мудрость — распространяются за пределы их собственных отношений. Это их «духовное дитя», то, что их соединение дает миру. Расцвет любящей пары требует, чтобы их видение и практика не были сосредоточены исключительно друг на друге, а включали более широкий круг общности.
Дальнейшее развитие, как предполагает Тейяр де Шарден, может выражаться в том, что чем более глубоко люди любят друг друга, тем больше они озабочены состоянием мира, в котором живут. Они ощущают потребность заботиться о нем, о всех существах, нуждающихся во внимании. Полное выражение любви состоит в ее проявлении ко всему творению, и в этом любящая пара находит себе опору. Это великая любовь и великий путь, ведущий к сердцу Вселенной.
ТРАНСПЕРСОНАЛЬНАЯ ЭКОЛОГИЯ
Со времен Древней Греции в западном мышлении решительно преобладает антропоцентризм (то есть сосредоточенность на человеке). Как говорит Бертран Рассел в своей книге «История западной философии» (1979, 90), «даже в лучших проявлениях философии после Демокрита (то есть после досократиков) ошибка состоит в неоправданно преувеличенном внимании к человеку по сравнению со Вселенной».
Карл Поппер, наиболее влиятельный представитель философии науки двадцатого столетия, подводит итоги этой философской традиции следующим образом:
В наши дни необходимо извиняться за интерес к философии в какой бы то ни было форме. ...С моей точки зрения, величайший скандал философии состоит в том, что, когда вокруг нас мир природы гибнет — и не только мир природы, — философы продолжают обсуждать, иногда умно, а иногда и не очень, существует ли этот мир (1974, 32).
В последнее время наиболее единодушную попытку противопоставить себя антропоцентрической традиции предприняла группа философов, выступающих под знаменами «глубинной экологии». Глубинная экология связывается с тремя фундаментальными идеями. Первая идея — эксцентризм, то есть экологически центрированный (или центрированный на Земле) подход к взаимодействию с миром вокруг нас, противопоставляющий себя антропо-, или человеко-центрированному подходу. С этой точки зрения «внечеловеческий» мир рассматривается как ценный в себе и сам по себе, а не в меру своей ценности и полезности для людей. Вторая идея состоит в том, чтобы задаваться все более глубокими вопросами, касающимися экологических отношений, в которые включены мы все, имея в виду главные причины взаимосвязанных экологических кризисов, а не их симптомы. Третья идея заключается в том, что мы все способны более широко и более глубоко отождествиться с окружающим нас миром, чем это обычно признают, и подобная форма саморазвития, саморазвертывания, или «самореализации», как говорит Нэесс, спонтанно ведет к желанию ценить и защищать целостность мира вокруг нас. Я называю этот третий смысл глубинной экологии «трансперсональной экологией», поскольку она явно указывает на постижение чувства самости, выходящей за пределы узкоограниченного биографического или эгоистического чувства самости, трансцендирующей его. Расширение и углубление нашей самотождественности, формирование ощущения причастности к окружающему миру, ведут от относительно узкого, атомистического, изолированного, так сказать, частицеобразного чувства самости к широкому, соучаствующему, полеобразному.
Именно последняя из трех идей в наибольшей степени характеризует глубинную экологию в отличие от других форм экологической философии. И эта мысль способствует возникновению диалога между глубинной/трансперсональной экологией и трансперсональной психологией.
Возможные источники напряжения между этими двумя направлениями — это, во-первых, вопрос о природе и цели (если таковая имеется) эволюции и, во-вторых, вопрос о фокусировании внимания на «этом мире», или на «консенсусной реальности» в противоположность фокусированию на «ином мире», или на «внеконсенсусной реальности». В отношении первого вопроса трансперсональные экологи вслед за эволюционными биологами спрашивают трансперсональных психологов, правомерно ли говорить о цели, или «телосе», эволюции. Что касается второго вопроса, то он состоит в том, взаимосвязывает ли нас центрированность на сознании как таковом с подлинно высшими — более развитыми или более реальными — состояниями бытия и формами реальности и не окажется ли сознание более похожим на зеркальный зал, в котором мы можем «потерять себя» в бесконечном очаровании, но вовсе не прийти к более «высокому» завершению. Это связано с вопросом, следует ли трансцендировать наше поистине ограниченное (и часто болезненно защищающееся) эгоистическое чувство себя посредством «вертикального» (то есть стремясь пережить «высшие» состояния бытия и формы реальности) или «горизонтального» (то есть стремясь пережить интимную связанность с окружащим миром вокруг нас, будучи листьями эволюционирующего Древа Жизни) движения.
Несмотря на эти возможные источники напряжения, трансперсональная экология и трансперсональная психология дополняют друг друга — может быть, необходимым образом — в решении своих задач. Трансперсональная экология привносит в трансперсональную психологию необходимое ей экологическое измерение, а сама получает от нее необходимое психологическое. Взаимодействие этих двух направлений может составить нашу величайшую надежду на будущее.
САМОРЕАЛИЗАЦИЯ
В соответствии с духовными традициями многих мировых религий глубинно-экологическая норма самореализации несовместима с современным западным представлением о самости, сводящим к изолированному «эго», которое стремится к гедонистическому удовлетворению или узко понимаемому индивидуальному спасению в этой или последующей жизни. Духовное развитие, или развертывание, начинается тогда, когда мы отказываемся от понимания себя как изолированного и соревнующегося «эго» и отождествляем себя с другими людьми — семьей, друзьями, в конце концов, со всем человеческим родом. Но глубинно-экологическое чувство «я» нуждается в дальнейшем развитии; его зрелость предполагает выход за пределы мира человека, к внечеловеческому миру в целом. Мы должны преодолеть ограниченные предпосылки современной культуры; достичь этого легче всего посредством глубокой медитации-вопрошания. Только таким образом мы можем надеяться достичь зрелости и уникальной индивидуальности.
