Аллан Фромм - Способность любить
Но романтическое видение по-прежнему затуманивает нам взор. Мы наделяем младенца всем очарованием и красотой, всеми дорогими и любящими реакциями, какими наделяем любимую в романтическом любовном приключении. Воркующий, лепечущий, восхитительный малыш, красивый маленький мальчик или прекрасная маленькая девочка, артистически и интеллектуально одаренный потомок, которым мы будем гордиться, послушный воспитанный ребенок, которым будут восхищаться все соседи и друзья. Таково начало нашей родительской любви. Мы любим ребенка таким, каким надеемся его увидеть. Иными словами, мы любим романтический образ своего ребенка.
Для начала это совсем не плохо. Именно так мы, родители, влюбились друг в друга. Это еще не сама любовь, а обещание любви. Но это обещание придает нам сил и храбрости выдержать недели и месяцы пеленок, искусственного кормления, недосыпания, утраты свободы и всего того тяжелого труда, который необходим при заботе о совершенно беспомощном и полностью зависимом от нас объекте нашей любви. Романтическая любовь выполняет свою роль как вступление в родительство, как уже послужила вступлением к браку.
Первые шаги родительской любви
В первые месяцы после рождения ребенка мы учимся проявлять любовь, как никогда этого не делали раньше. Мы не можем выражать любовь к ребенку, как делаем это по отношению к мужу или жене, к родственнику или другу. Не можем взять его на футбол, пригласить на обед или в театр; ребенку не нужны цветы, книги, музыкальные записи, меховое манто или поездка по Европе. Мы не можем развлечь его смешной историей, вовлечь в политическую дискуссию или разделить с ним свои артистические или интеллектуальные занятия. Мы можем только заботиться о нем.
Утверждение, что мы никогда раньше не проявляли так свою любовь, будет совершенно точным, однако в собственном младенчестве мы такую любовь сами испытали. Именно в такой форме впервые пришла к нам любовь — в форме заботы о нас. Но тогда мы ее получали, а не давали, и происходило это в тот период, который погребен глубоко в нашем сознании. Поэтому, когда приходит наша очередь так проявлять любовь по отношению к новорожденному, мы чувствуем себя неопытными любителями. Мы даже не понимаем, что то, что мы делаем, есть проявление любви. Мы кормим младенца, держим его в чистоте, тепле и сухости, защищаем от опасностей и стараемся, чтобы ему было удобно, но разве это любовь? Это совершенно очевидные вещи, которые нужно проделывать с малышом.
Но то, как мы делаем эти очевидные вещи, для ребенка становится первым и одним из важнейших выражений нашей родительской любви. Во всей своей растительной жизни: в еде, выделениях, во сне и в бодрствовании — во всех этих основных физиологических функциях, которые необходимы, чтобы оставаться живым, ребенок зависит от нас. Без нашей помощи он ничего не может. И как мы сказали выше, на этой первой фазе своей жизни он не нуждается в любви. Он нуждается только в заботе.
Естественно, мы даем ему эту заботу. Всякий родитель, который не ответит этим на потребности беспомощного маленького существа, покажется нам неестественным родителем.
Вопрос не в том, заботимся ли мы о младенце. Вопрос в том, как мы это делаем. Удовлетворяем ли его потребности? Или наши собственные? В этом первичном проявлении своей родительской любви совершаем ли мы акт перехода от давания к принятию? Манипулируем ли мы подсознательно ситуацией, чтобы получить удовлетворение самим, а не дать его ребенку?
Нам часто говорили, что забота о ребенке в первые месяцы и годы его жизни определяет то, каким человеком он станет. Мы, как родители, очень хотим, чтобы он вырос здоровым, счастливым, способным, интересным, чтобы мы могли гордиться своим сыном или дочерью, чтобы из-за него — да, и это очень важно — уважали и нас, его родителей. Но очень часто уже в первых проявлениях своей любви мы ведем себя так, что впоследствии будем испытывать неудовлетворение ребенком, если не просто боль и горе.
Посмотрим, как это происходит. Один из первых актов проявления нашей любви к ребенку заключается в том, что мы его кормим. Для ребенка пища ближе всего к любви, она приносит ему облегчение от голодных болей, приносит благословенный полный желудок. С самых первых часов жизни еда и любовь равны друг другу. И мы сами делаем все, чтобы уравнять их.
Еда равна любви
В отношениях со взрослыми мы демонстрируем это не менее ярко, чем в отношениях с людьми. Приглашая друзей на обед, мы не угощаем их тем, что сами едим в обычный понедельник или вторник. Мы готовим что-нибудь необычное; отправляемся в специальный магазин, чтобы купить что-нибудь изысканное или не по сезону. И нагромождаем еду на стол. Мы заботимся не только о ее качестве, но и количестве.
Если гости хорошие, если они едят больше, чем хотят, и жалуются, что не могут встать из-за стола, мы довольны. И чем больше съели гости, тем успешней наш прием. Однако если они в первую очередь подумают о своем здоровье и комфорте и съедят лишь столько, сколько хотят, мы страдаем. Мы столько сил вложили в этот обед, и вот чем они нам ответили! Наша еда, наша забота, все, чем мы выразили свое отношение к ним, — все зря. Наше предложение любви отвергнуто.
Друзья могут пойти нам навстречу в те редкие вечера, когда приходят к нам обедать. Они могут переесть, чтобы доставить нам удовольствие, а могут извиниться и в следующий раз избежать несварения. Они могут подвергнуть нас такому же проявлению любви, когда придет их очередь кормить нас обедом. Но ребенку приходится испытывать такую любовь по три раза в день, а в младенчестве, когда он ест через каждые три или четыре часа, еще чаще.
И во время еды матери, а иногда и отцы устраивают представления. Они уговаривают, льстят, забавляют, отвлекают, обманывают или бранят ребенка, лишь бы он открыл рот, чтобы они смогли сунуть в него еду. Они демонстрируют таланты телевизионного комика или принимают облик уверенного в себе человека, только бы вложить в ребенка еще и еще одну ложку. Они угрожают ему, а иногда и наказывают за то, что он не ест пищу, которую, по их мнению, должен есть, и в таких количествах, какие они считают нужными. А если он пытается увернуться, они привязывают его к креслицу.
Ребенок, разумеется, разрабатывает столь же эффективные способы защиты. Он выплевывает еду, крепко сжимает челюсти, бесконечно жует то, что взял в рот, или пускает струйкой по подбородку. Он выбрасывает еду с тарелки, переворачивает чашку, пачкает стены, делает лужи на полу. И когда все это не помогает, прибегает к неотразимому способу — выдает назад все, что съел.
Полный поворот — это честная игра
Некоторые специалисты любят говорить, что нет проблем детей, есть проблемы родителей, и мы можем оспаривать это обобщение. Но в отношении еды у нас есть надежные доказательства, что они правы. Именно родители создают проблемы в кормлении. И эти повторяющиеся представления могут здорового ребенка превратить в очень плохого едока.
А последствия этого могут заходить очень далеко. Рот, орган питания, который так долго подвергался оскорблениям, сам может стать источником оскорблений; в шесть, семь или восемь лет ребенок больше не выбрасывает из него еду, зато бросает матери грубые слова и оскорбления. В подростковом возрасте он может совершить полный поворот и использовать рот для переедания. Мы много раз наблюдали, как вслед за ссорой подростка с матерью следуют бесконечные походы к холодильнику.
На предыдущих страницах мы проследили за превращением девочки в подростка и видели, как неправильное удовлетворение всего одной детской физической потребности — потребности в еде — позже привело к трудностям в ее жизни подростка, а потом и жены. А что же мы, родители? И для нас, конечно, ссоры во время еды — далеко не удовольствие. Разумеется, мы предпочли бы, чтобы наш ребенок ел жизнерадостно, с хорошим аппетитом и вырос со здоровым отношением к еде. Мы хотели бы, чтобы наш мальчик или девочка были дружелюбными, а не грубыми. И конечно, нам чрезвычайно трудно удержать нашего подростка на диете, точно так же, как несколько лет назад было трудно заставить этого самого ребенка набрать хоть немного дополнительного веса. Мы испытываем тревогу и стыд. Слишком худой или слишком полный ребенок не делает нам чести. Мы чувствуем, что как родители со своей задачей мы не справились.
Любовь на чьих условиях?
Как же родители с самыми добрыми побуждениями умудряются так ошибаться? Начинают они любовно и стараются следовать всем рекомендациям книг о воспитании детей. Почему же результат так часто не оправдывает их надежды?
Причину можно сформулировать достаточно просто, хотя действующий механизм совсем не прост. Мы предлагаем детям любовь, но на наших, а не на их условиях. Мы выражаем свою любовь в заботе о них, в удовлетворении их физических потребностей, но в подсознательном стремлении удовлетворить собственные психологические потребности часто игнорируем истинные физические потребности ребенка.
