Михаил Клупт - Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории
Существенные отличия России от Запада проявлялись и в системе факторов, обусловивших рождаемость на протяжении всего исторического периода, рассматриваемого в данной работе. В 60–70-е гг. прошлого века эти отличия определялись прежде всего тем, что ресурсное обеспечение сферы, связанной с рождением и воспитанием детей, было несравнимо худшим, чем на Западе. Близкие к «западным» значения показателей рождаемости объяснялись, с одной стороны, более скромными по сравнению с западными притязаниями россиян в сфере потребления, с другой – системой социальных гарантий, обеспечивавших (реальную или иллюзорную – другой вопрос) уверенность в завтрашнем дне.
Представления россиян о том, какими должны быть «правильные» взаимоотношения общества, личности и государства, как показывают многочисленные социологические опросы, значительно отличаются от западной нормативной модели этих взаимоотношений даже сейчас.[437] Несколько десятилетий назад эти отличия были еще более существенными. «Патерналистская» модель отношений между государством и населением пользовалась едва ли не всеобщей поддержкой; у большинства населения недовольство вызывала не сама эта модель, а лишь недостаточная щедрость государства.
Подъем рождаемости в 1980-е гг. был обусловлен достаточно специфическими факторами. Они имели мало общего с тем, что происходило в странах Запада, за исключением, может быть, Швеции, где население также «откликнулось» на меры демографической политики подъемом рождаемости.[438] Принятые в СССР в начале 1980-х гг. меры демографической политики (прежде всего частично оплачиваемые отпуска по уходу за детьми) попали в резонанс со сложившейся системой отношений между населением и государством. В одних случаях люди расценили эти меры как благоприятный шанс реализовать запланированные, но откладывавшиеся до лучших времен рождения. В других случаях, например, при незапланированной беременности, пособия, размер которых первоначально составлял около трети зарплаты начинающего специалиста, также могли склонить чашу весов в пользу рождения. Действие социально-психологических механизмов подражания сделало рождение детей «модным», что пролонгировало эффект мер, принятых в начале 1980-х гг. на десятилетие. Во второй половине 80-х гг. определенную роль мог сыграть и краткосрочный эффект антиалкогольной кампании, внушившей женщинам надежду на исправление пьющих мужей. Возможно также, что «перестройка» на ее начальном этапе воспринималась массовым сознанием как предвестник грядущего улучшения жизни.
Частично оплачиваемые отпуска по уходу за ребенком были введены в период высоких мировых цен на нефть, превышавших, если оценивать их тогдашний уровень в ценах 2004 г., $70 за баррель.[439] К 1986 г. мировые цены на нефть снизились в три с лишним раза, что существенно подорвало ресурсную базу оплаты материнских отпусков, реальное наполнение которых постепенно съедала инфляция. К концу восьмидесятых годов резко ухудшилось обеспечение населения товарами первой необходимости, многие из которых стали продаваться только по талонам. Период демографического бума завершился.
Мнения о его итогах по-прежнему расходятся. Ряд демографов, опираясь на итоговое число рождений в когортах, репродуктивный возраст которых пришелся на 1980–1990-е гг., полагают, что эффект демографической политики 1980-х оказался близким к нулевому. По их мнению, в 1980-е гг. была реализована часть рождений, откладываемых родителями на следующее десятилетие, вследствие чего и имело место демографическое «зияние» 1990-х. На мой взгляд, это мнение неявно основано на предположении о том, что трансформационный кризис 1990-х гг. не оказал на рождаемость понижающего влияния. Думаю, что это не так. Без мер демографической политики 1980-х часть рождений не состоялась бы никогда – ни в 1980-е из-за откладывания «на потом», ни в 1990-е – из-за наступившего кризиса.
Ряд демографов отвергают также вывод о негативном влиянии трансформационного кризиса в России на рождаемость, считая, что между уровнем жизни и рождаемостью ни при каких условиях не может быть прямой связи. На мой взгляд, подобное утверждение является своего рода научной догмой и не имеет достаточных эмпирических подтверждений. В частности, отсутствие такой связи в статике (при сопоставлении, например, доходов и уровня рождаемости в группах населения с различными доходами) не означает, что такая связь отсутствует в динамике. Среднее значение, как известно, может изменяться и при неизменной дисперсии. Уровень рождаемости населения в целом снизится, например, и в том случае, когда рождаемость во всех группах населения будет одинаковой, но при этом в каждой из таких групп будет снижаться.
Трансформационный кризис 1990-х гг. оказывал понижающее влияние на рождаемость по многим направлениям. Одним из них было увеличение разрыва между желаемым и действительным. В новой жизни, пришедшей с началом реформ, стало возможным получить любые потребительские блага, но при одном условии – наличии достаточных денежных средств. Потребительские аппетиты, стимулируемые рекламой, быстро росли, однако их удовлетворение в условиях экономического кризиса требовало гораздо больших, чем прежде, трудовых усилий. Для части населения, в некоторых регионах страны весьма значительной, вопрос стоял еще более жестко: речь шла уже не о потребительских изысках, а об обеспечении минимальных стандартов жизнеобеспечения. Рождение детей и в том, и в другом случае становилось «неактуальным», отодвигалось «на потом».
Трансформационный кризис 1990-х гг. привел к резкому и крайне неблагоприятному для многих наемных работников, прежде всего женщин, имеющих детей, изменению трудовых отношений. Бюджетный сектор, где установленные законом социальные гарантии соблюдались хотя бы частично, в отличие от советского периода, уже не был благополучной «тихой заводью»: заработная плата здесь была очень низкой и выплачивалась с большими задержками. В неформальном секторе (ларьках, рынках, «челночном» бизнесе и т. д.), а также на значительной части предприятий частного сектора о каких-либо социальных гарантиях и вовсе не было речи. При этом, правда, отпала необходимость длительного стояния в очередях за элементарными потребительскими товарами. Однако образовавшийся в результате дополнительный фонд времени при малейшей возможности использовался для дополнительных заработков и не мог стимулировать рождаемость.
Неблагоприятное влияние на рождаемость оказало и резкое снижение объемов государственной поддержки семей с детьми. Отвечая в 1993 г. на вопрос Секретариата ООН о политике в отношении темпов роста населения, Правительство России обозначило свою позицию как «не вмешиваться». Та же позиция была декларирована и в отношении рождаемости. Трудно сказать, в какой степени это было обусловлено верой в могущество рынка, способного якобы все расставить по своим местам, а в какой – плачевным состоянием государственной казны, огромным объемом бюджетных обязательств перед населением, не обеспеченных необходимыми финансовыми средствами. Очевидно, однако, что отказ государства от своих обязательств в демографической сфере в условиях тяжелого кризиса не мог остаться без последствий. К 1997 г. размер оплаты отпуска по уходу за ребенком до достижения им возраста полутора лет составлял всего 26,3 % от величины прожиточного минимума, а к 2001 г. опустился до 12,3 %.[440] Расходы на детские и материнские пособия вместо запланированного в 1996 г. увеличения с 0,98 % до 2,2 % ВВП сократились и составляли к 2004 г. менее 0,3 % ВВП.[441]
Наибольшее сходство между Россией, с одной стороны, и странами Северной и Западной Европы – с другой наблюдалось не столько в уровне и динамике рождаемости, сколько в сфере сексуальных и брачных отношений. В обоих случаях общая дискредитация «старорежимных» норм поведения, уменьшение экономической зависимости молодежи от родителей, расширение возможностей для аренды молодыми людьми жилья способствовали быстрому распространению внебрачных союзов. С отменой цензуры (или отказом от самоцензуры) СМИ и, в особенности, телевидение получили широкие возможности коммерческой эксплуатации сюжетов, так или иначе связанных с человеческой сексуальностью. Это, в свою очередь, содействовало существенным изменениям в господствующих представлениях о нормальном и предосудительном в сфере сексуальных отношений. Изменение норм сексуального поведения как на Западе, так и в России не в последнюю очередь было связано и с появлением новых, более эффективных контрацептивов.
Распространению внебрачных союзов в России способствовали, впрочем, и особенности национальной экономики. Перемещение значительной части доходов в экономическую «тень», общее ослабление правопорядка привели к тому, что юридическая регистрация брака перестала быть хоть какой-то гарантией материальной помощи со стороны бывшего супруга родителю, воспитывающему ребенка после развода.
