Александр Лоуэн - Терапия, которая работает с телом
На рис. 42 мы видим отток энергии от глаз, вызванный страхом.
[Надписи (сверху — вниз, слева — направо): Затылочное напряжение, Кольцо напряжения, Напряжение челюсти.] Рис. 42.Этот энергетический отток вызывает типичное выражение страха. Если отток агрессивного компонента идет назад по своему пути, то брови поднимаются и глаза широко открываются. Если страх силен, то человек почувствует, что «волосы у него встали дыбом» и задняя сторона шеи напряжена. При оттоке мягкого компонента отвисает нижняя челюсть и широко открывается рот. Если переживание кратковременное, то энергия возвращается назад к глазам и черты лица расслабляются.
Однако, если страх становится структурирован в теле как хроническое состояние опасения, дурного предчувствия, то энергия запирается в кольце напряжения вокруг основания головы. Теперь человек сознательно должен приложить усилия и сфокусировать глаза, что вызывает сильное напряжение в глазном яблоке и глазных мышцах. Часть этих усилий включает в себя зажатие челюсти для преодоления чувства испуга. Зажимая челюсть, человек говорит: «Я не позволю себе бояться». Однако это усилие создает внутренний конфликт между чувствами и позой, что вызывает мышечное напряжение.
Несколько лет назад я немного работал с молодым человеком, у которого было косоглазие. Он видел исключительно левым глазом. Правый глаз, хотя и имел нормальные показатели зрения, практически не использовался пациентом. Это позволяло ему предотвратить диплопию, возникающую из-за нарушения фокусировки обоих глаз. Ребенком он перенес две операции по коррекции зрения, но они не принесли стойкого положительного эффекта. Не только правый глаз был повернут наружу, но и правая сторона лица была слегка перекошена. Ощупывание выявило сильный мышечный спазм на правой стороне в затылочной области. Этот молодой человек был сыном психолога, который участвовал в профессиональном семинаре по биоэнергетике. Он пришел посмотреть видеопленки с записями семинаров. Мое вмешательство было экспериментальным. Мне было интересно понять, смогу я или нет повлиять на его косоглазие через освобождение мышечного напряжения в задней части головы. Я применил сильное надавливание пальцами на зажатые мышцы в течение тридцати секунд и почувствовал, что мышцы расслабились. Несколько докторов, наблюдавших за процедурой, во время которой молодой человек лежал на кровати, были удивлены, увидев, что его глаза стали прямыми. Молодой человек повернулся ко мне и сказал, что он видит все двумя глазами, и я также заметил, что оба глаза были сфокусированы. Изменение было потрясающим, но непродолжительным. Позже спазм вернулся, и правый глаз опять ушел в сторону. Я не знаю, принесла бы длительная терапия стойкое улучшение. Я никогда больше не видел этого молодого человека и никогда не работал с подобными случаями. Но во всех случаях я ввел в практику процедуру, направленную на уменьшение напряжения в затылочной области, избирательно нажимая на мышцы, в то время как пациент сосредоточивал глаза на потолке, и обнаружил, что этот прием обычно положительно действовал на глаза.
Однако главной терапевтической задачей при работе с глазами является освобождение страха, блокированного в них. Для выполнения этого я использую следующую процедуру. Пациент лежит на кровати, согнув колени и запрокинув голову назад. Я прошу его принять выражение страха — поднять брови, широко раскрыть глаза и дать нижней челюсти отвиснуть. Руки держатся на расстоянии около восьми дюймов от поверхности лица, ладони наружу, пальцы растопырены в положении защиты. Затем я склоняюсь над пациентом на расстоянии примерно около фута[20] и прошу его смотреть прямо мне в глаза. Несмотря на тот факт, что пациент находится в уязвимом положении и принимает выражение страха, немногие позволяют себе испугаться. Часто пациент смотрит на меня с улыбкой на лице, как бы говоря: «Нет причины для страха. Ты не причинишь мне боли, потому что я хороший мальчик». Чтобы это защитное отрицание прошло, я применяю надавливание большими пальцами на мышцы с обеих сторон крыльев носа. Это не дает пациенту возможности улыбаться и снимает маску с его лица. Если все выполнено правильно (я должен добавить, что этот прием требует значительного мастерства и опыта), то часто пробуждается чувство страха и может вырваться крик, так как рушится защита против страха. Если пациент будет издавать звуки до применения надавливания, это поможет ему высвободить крик. Я прекращаю надавливание, когда начинается крик, но во многих случаях крик будет продолжаться и после того, как я уберу руки, до тех пор, пока глаза будут широко открыты. Читатель может вспомнить, что случилось со мной во время первой сессии с Райхом. Ему не пришлось использовать надавливание, чтобы высвободить крик. Однако немногие пациенты будут реагировать спонтанно на выражение страха криком.
Некоторые не реагируют даже при надавливании. В этом случае защита против страха более глубоко укоренилась.
Я полагаю, что для пациента мои глаза кажутся сильными, и, может быть, даже жесткими, когда я применяю надавливание. Я чувствую, что они становятся более мягкими, когда пациент начинает кричать, потому что я сопереживаю ему. После крика я обычно прошу пациента, чтобы он дотянулся и дотронулся до моего лица руками. Я обнаружил, что крик высвобождает страх и открывает путь нежности и чувствам любви. Когда мы смотрим друг на друга, глаза человека часто смягчаются и наполняются слезами, потому что пробивается сильное желание контакта со мной (как с заменителем матери или отца). Процедура часто заканчивается тесными объятиями и рыданиями пациента.
Как я отмечал, этот прием работает не всегда. Многие пациенты слишком боятся своего страха, чтобы выпустить его на поверхность. Когда это случается, эффект потрясающий. Одна пациентка рассказывала, что когда она кричала, то видела гневные глаза своего отца, когда он собирался побить ее. Другой пациент рассказал, что видел взбешенные глаза своей матери, вспоминая давнее время, когда ему был всего один год. Одна женщина почувствовала себя настолько свободной, освободившись от страха, что вскочила с кровати и побежала обнимать своего мужа, который был в комнате рядом с ней. Следующий пациент, проходивший терапию уже некоторое время, почувствовал такое потрясение, переживая свой страх, что ушел из моего кабинета в состоянии сильного упадка сил. Он сразу же пошел домой и проспал два часа. После того, как он проснулся, он позвонил мне, чтобы сказать, что испытывает такое чувство радости, какого у него раньше не было. Радость была реакцией, последовавшей за освобождением от ужаса.
Существует ряд других процедур, которые могут быть использованы для мобилизации чувств в глазах.
Одну из них важно описать — это попытка вытащить пациента из своей «скорлупы» посредством зрительного контакта со мной. При этой процедуре пациент также лежит на кушетке в таком же положении. Я наклоняюсь над ним и прошу его дотянуться до меня и прикоснуться руками к моему лицу. Я кладу большие пальцы на его брови и мягкими плавными движениями стараюсь убрать любое выражение страха или беспокойства, которое вызовут нахмуренные брови. Когда я смотрю мягко в его или ее глаза, то часто вижу маленького ребенка, глядящего на меня из-за стены или сквозь отверстие, который хочет выйти наружу, но не осмеливается. Это ребенок, спрятанный от мира. Я могу сказать ему: «Выходи и поиграй со мной. Все в порядке». Восхитительно наблюдать ответ, когда глаза расслабляются и чувства текут в них, а через них на меня. Этот маленький ребенок очень хочет выйти наружу и поиграть, но до смерти боится, что ему причинят боль, отвергнут или осмеют. Ему требуется мое подбадривание, чтобы отважиться принять мое любящее прикосновение. И как хорошо он себя чувствует, выйдя наружу и почувствовав себя принятым!
Переживания, подобные описанным выше, поначалу могут быть довольно длительными, пока пациент не открыл для себя и не познакомился с ребенком, спрятанным в нем. Но когда знакомство осознанно состоялось, то открывается путь для анализа и проработки всех страхов и тревог, которые заставили ребенка спрятаться и похоронить свою любовь, потому что он является любимым, и эту любовь мы не отваживаемся выражать в действии через глаза, голос и тело.
Все эти реакции замечаются и обсуждаются; они являются наилучшим зерном для аналитической мельницы, потому что эти переживания непосредственные и убедительные. Конечно, многое зависит от чувствительности терапевта и от его свободы установить контакт, прикасаться и принимать прикосновения, особенно от его умения оставаться свободным при любом эмоциональном контакте с пациентом. Подобная ситуация легко может привести терапевта к перекладыванию на пациента своей собственной потребности в контакте. Если это случается, то происходит трагическая ошибка. У каждого пациента есть все для того, чтобы он мог согласиться и справиться со своими собственными потребностями и чувствами. Необходимость иметь дело с личными чувствами терапевта добавляет непреодолимое препятствие для восстановления самообладания. Пациент будет отзываться на чувства терапевта, чтобы избежать своих собственных; он будет видеть потребности терапевта более сильными, чем свои, и в конце концов потеряет чувство ощущения себя, как это было в детском возрасте, когда он был затянут в конфликт между своими и родительскими потребностями и правами. Пациент платит за терапевтическую сессию, ориентированную исключительно на его проблемы, и терапевт подрывает доверие к себе, извлекая преимущество из ситуации ради личной выгоды.
