Сергей Якуцени - Политическая экология
Сохранение и пополнение ресурсов стали частью политики СССР в 1920-е годы – когда были жизненно необходимы. Весь остальной срок существования государства действовала своего рода инерция этих решений, подкрепляемая авторитетом Ленина.
В области же использования ресурсов и организации системы деятельности коммунисты с самого начала стояли на позиции самого решительного вторжения во все компоненты биосферы.
Это выразилось в
• создании все более масштабных ландшафтно-инженерных систем, вплоть до превращения в каскады вдохранилищ целых речных систем;
•смелом переустройстве и преобразовании целых географических зон и ландшафтов (целина, сталинский план преобразования природы, уничтожение Нечерноземья-Великороссии);
• изменении химизма почв путем применения лошадиных доз удобрений и ядохимикатов;
• добыче полезных ископаемых в любых точках пространства практически без учета экологии, обезвреживания отходов и рекультивации земель;
• ведении промышленного производства предприятиями с минимальными очистными сооружениями, с нарушениями ПДК и без учета долговременных экологических последствий.
Главное следствие крупномасштабных антинаучных дел руководителей СССР – потеря качественных земельных угодий, повсеместное ухудшение состояния экологических условий в окружающей среде и соответственно, низкая продолжительность жизни населения.
Комплекс политико-экологических просчётов необходимый и достаточный для падения политического строя без внешнего вмешательства.
Биоресурное управление
В плане биоресурсного управления самой яркой страницей стали грандиозные авантюры, якобы способные мгновенно решить все экономические проблемы СССР. Причем экологическая составляющая таких проектов игнорировалась – даже если общественность или ученые обращали внимание на экологическую цену очередного «чуда».
Индустриализация СССР проводилась путем создания почти на пустом месте громадных производств и городов – по существу, целых промышленных районов.
Уже к концу правления и жизни Сталина начали строиться первые громадные ГЭС, а сталинский план преобразования природы означал коренное изменение всей природной среды Русского Юга.
В дальнейшем освоение целины погубило целые ландшафтные системы Сибири и Казахстана, размеры ГЭС только росли, реализация программы строительства топливно-энергетических комплексов могла сделать непригодными для жизни города и регионы, Байкал до сих пор находится под угрозой ЦБК.
А завершается история советской власти попыткой планом переброски в Среднюю Азию значительной части пресных вод сибирских рек.
Приходится сделать вывод, что политика коммунистов состояла в полном отказе от рационального биоресурсного управления в собственной стране, особенно долгосрочного.
Биоресурсная дипломатия СССР всегда впадала в одну из двух крайностей:
• или игнорировала окружающий мир, замыкаясь в границах СССР и не желая замечать всего окружающего,
• или сервильно соглашалась со всем, что навязывала СССР дипломатия ведущих стран Запада, и состояла в пассивном принятии «правил игры» развитых стран Запада.
Ещё раз подчеркнём – советская власть достигла крайней степени в политико-экологических управлении страной, для самоликвидации. Отдадим должное мужеству и воле наших граждан сумевших вновь собраться и начать строительство принципиально нового, отличного от любых исторических аналогий государства, тем не менее, сохраняющее традиции русской культуры и государственности – Российской Федерации.
ГЛАВА 5. ЧТО ТАКОЕ ЭКОЛОГИЯ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ?
Не бывает лучшего или худшего способа управления, бывают адекватные или неадекватные обстоятельства.
В.УлановКак может формулироваться задача политической экологии?
Действительно, чем именно занимается «природоохранное» ведомство? И чего ждет от него государство и народ?
Ответ – в самом названии: это политика охраны природы. Звучит, конечно, неопределенно, потому что не оговорено, что есть природа и каковы границы ее охраны. Охрана биоресурсов? Тоже нечетко, потому что нигде не прописано, какие именно ресурсы значимы и подлежат охране. Под «ресурсами» можно понимать и некие «богатства природы», вроде золотых россыпей, а можно понимать чистый воздух и чистую воду.
На уровне бытового языка получается, что возможны:
• охрана природных богатств, под которыми понимаются чисто материальные ценности;
• охрана существующих биоценозов и ландшафтов;
• охрана биоразнообразия;
• охрана условий для нормальной жизни человека;
• охрана условий для ведения промышленного производства.
А возможно и «улучшение» природных систем, причем тоже в разных направлениях:
• пополнение биоразнообразия новыми ценными видами;
• улучшение существующих ландшафтов для жизни человека;
• усовершенствование существующих ландшафтов для ведения производства.
Все это – разные варианты биоресурсного управления. Для понимания того, о чем идет речь, их необходимо различать. Чаще всего, эти различия хорошо фиксируются в названии правительственных учреждений. Поставленные задачи отражаются в статусе этих учреждений, в их взаимной подчиненности.
Кто и как охранял природную среду в СССР и РФ?
В СССР использованием ресурсов биосферы занимались министерства и ведомства. А охраной природы и среды обитания, землеустройством и землепользованием занимались организации более низкого ранга.
Даже в сравнительно неблагополучные 1920-е гг. действовал не Наркомат, а Государственный комитет по охране природы.
20 июня 1930 г. Государственный комитет по охране природы был реорганизован в Междуведомственный государственный комитет содействия развитию и охране природных богатств при одном из самых нищих и маловлиятельных министерств – Наркомпросе РСФСР.
20 сентября 1933 г. Междуведомственный комитет был реорганизован в Комитет по заповедникам при Президиуме ВЦИК (с 1938 г. – в ведении СНК РСФСР), а затем (в 1939 г.) в Главное управление по заповедникам при СНК РСФСР. Пр ичем такие же управления были созданы и при СНК других союзных республик.
Советское государство свело охрану среды обитания своих граждан сначала к «содействию в развитии природных богатств», а затем к заповедникам. И все!
После смерти Сталина функции охраны природы в СССР осуществляли тоже не министерства. В составе Госплана имелся Отдел охраны природы. В составе Государственного комитета Совета Министров по науке и технике действовал Междуведомственный научно-технический совет по комплексным проблемам охраны окружающей природной среды и рациональному использованию природных ресурсов. В составе Министерства сельского хозяйства было Главное управление по охране природы, охотничьему хозяйству и заповедникам – Главприрода. Даже заповедники были подчинены Министерству сельского хозяйства. При нем же функционировал Всесоюзный научно-исследовательский институт охраны природы и заповедного дела. Он издавал Красную книгу СССР. Функции охраны каких-то отдельных компонентов природы имели также некоторые министерства и государственные комитеты: Министерство мелиорации и водного хозяйства, Министерство геологии, Госгортехнадзор, Государственный комитет лесного хозяйства Совета Министров, Министерство рыбного хозяйства, Министерство здравоохранения, Главное управление гидрометеорологической службы при Совете Министров и др.
Постоянные комиссии по охране природы существовали при обеих палатах Верховного Совета СССР. Специализированные комплексные и отраслевые комитеты или комиссии имелись в союзных республиках. Ну, а как известно, «у семи нянек – дитя без глаза».
В общем, никакого центрального ведомства экологии, охраны природы или охраны среды обитания. Тем более, ничего похожего на центральное ведомство, занятое улучшением среды обитания или совершенствованием взаимоотношений человека и природы.
При этом статус Министерства сельского хозяйства был ниже статуса многих других министерств и Академии наук.
Отметим, что ведомства охраны природы в ранге министерств возникли в большинстве государств Запада и во многих странах «третьего мира». С 1970-х гг., после Стокгольмской Сессии ООН, в ФРГ появилось Министерство охраны природы, а в Финляндии и Франции – Министерства экологии.
СССР до последних трех лет его истории существовал без такого учреждения. Приходится сделать вывод, что биоресурсная политика в стране была своеобразной и не на уровне требований времени – задачи использования ресурсов полностью преобладали над задачами их охраны и рационального освоения. Задачи сохранения природного и культурного наследия были сугубо вторичны, что видно и из политики в области строительства ГЭС и водохранилищ.
