Мэрилин Хэмилтон - Интегральный город. Эволюционные интеллекты человеческого улья
В эпохи, предшествовавшие индустриальной революции, межличностные отношения имели настолько долгую историю, что они закрепляли города в системах ценностей, мировоззрений и отношений, которые могли быть изменены только посредством переселения людей с населяемой ими городской территории. Подобные отношения являются настоящей текстурой города – его тканью, которая создаёт поле сознания, становящееся ощутимым духом или сутью города.
Досовременные системы ценностей, опирающиеся на сильные семейные и родственные узы, держат на себе незримую культуру, которая выражается в совместно разделяемой эстетике, осязаемой архитектуре и определённых предрасположенностях. Это культура, которая возникает благодаря историям, которые мы рассказываем друг другу (устным историям), объясняющим проживаемую реальность биопсихосоциокультурных взаимосвязей.
Города, построившие социально доступное жильё, преимущественно в период 1950-х и 1960-х, выяснили на своём горьком опыте, что простая постройка доступного жилья не создаёт благополучный квартал или живые сообщества. Если пересадить людей с одного места, которому были свойственны дисфункциональность и неблагополучность, в другое место, построенное без участия этих людей, они принесут с собой дисфункциональный культурный опыт, багаж и ожидания из предшествующей жизни. Там, где девелоперы жилья стремились создать великолепные условия для улучшения качества жизни людей, которые переселялись в высотные новостройки и дома (например, в Глазго, Торонто и Чикаго), те же самые люди приходили в ужас от того, что все старые проблемы, связанные с предыдущими жилищными условиями, стремительными темпами воспроизводились в новом жилье. Новая культура, которая возникала, когда устанавливались взаимосвязи между жильцами, основывалась на тех же старых патологиях. Лишь после накопления опыта одного и более поколений мы можем увидеть, что эти эксперименты чётко показывают, что культурные взаимосвязи мучительным образом реальны и играют важнейшую роль в жизнеспособности и качестве жизни любого сообщества.
Теперь нам известно, что культура – это действительно основополагающий столп устойчивого развития сообществ, и такие страны, как Канада, недавно признали этот факт, официально постановив, что культура – это неотъемлемый аспект процессов устойчивого развития сообществ. Модель «креативного города» по Ричарду Флорида (Florida, 2005) представляет собой систему координат, позволяющую оценить конструктивное влияние, оказываемое культурным творчеством на качество городской жизни. Сеть креативных городов в Канаде на городском уровне предоставляет коллегиальную поддержку эмерджентному возникновению живого культурного творчества, которое нужно поддерживать в любом новом сообществе.
Однако в Канаде, где культура была определена федеральным правительством в качестве одного из четырёх столпов устойчивого развития в 2005 году, как показывает исследование Кэт Рунналс (Runnals, 2007), преобладающее количество муниципалитетов демонстрирует, что у них нет (или имеется крайне мало) стратегий или ресурсов, чтобы осмысленно обращаться к данному столпу.
Культурная вовлечённость подобна удобрению для пересадки чего-то нового в любое сообщество. Именно способствуя образованию взаимосвязей и оказанию взаимной поддержки, культура заполняет в противном случае пустынные земли доступного жилья. Если этот аспект игнорируется, он всё равно будет создан, ведь образование взаимосвязей заложено в самой природе социальных холонов. Однако когда взаимосвязи возникают искусственно, они будут откликаться на жизненные условия и центр притяжения тех, кто их устанавливает. Таким образом, социально доступное жильё зачастую оказывается неспособно послужить эффективным прибежищем для малоимущих, ведь центр притяжения малоимущих нередко находится на очень низком уровне развития. Как следствие, они склонны попадать под влияние хищнически настроенных наркодилеров или уголовников, что мешает здоровой самоорганизации жителей. Преодоление ценностей, которые могут быть как среднедисфункциональны, так и высокодисфункциональны, требует наставничества и поддержки, ведь обретение новых ценностей нуждается в среде, в которой может вырасти новая способность. (Недавние эксперименты в рамках программ поддержки бездомных, в которых предоставляется уместная коллегиальная поддержка, демонстрируют, что таковая способна катализировать возникновение сообщества, движущегося в направлении лучшего качества жизни.)
О реальности влечения к образованию культурных взаимосвязей свидетельствует успех социальных сетей в интернете: YouTube, MySpace и Facebook. Поскольку людям так не хватает естественных взаимосвязей, создаваемых культурой, они буквально привязываются к технологическим инструментам, способствующим образованию таких связей.
Сообщество и диалог: поля вовлечения
Оценив, сколь важными являются межличностные связи, давайте рассмотрим то, почему такие древние практики и процессы, как построение сообществ и диалог, по-прежнему привлекательны сегодня. Каким образом они могут повысить вовлечённость?
Когда мы рассматриваем различные ценности, которые приносят люди и тем самым определяют структуры сообщества, по-видимому, сообщество можно рассматривать не как некое место, а как «процесс становления» (Stevenson & Hamilton, 2001). В этом смысле сообщество – это процесс бытия во взаимоотношениях, которые помогают нам адаптироваться, изменяться и становиться самими собой посредством коллективного эмерджентного осмысления, открытия и познания.
Термин «сообщество» (англ. «community») означает «совместное общество», нахождение в единстве друг с другом (Peck, 1993). Ряд авторов (Gozdz, 1995) сделали наблюдение, что процесс «становления сообщества» эволюционирует (и соэволюционирует) через множество фаз, включая хаос и распад. Многие традиционные практики и недавние исследования показывают нам, что мы можем преодолеть недостаток согласованности, поверхностную политкорректность и образование псевдосообществ посредством задавания вопросов, познавания и рефлексии. Поскольку познавание и рефлексия требуют внимания и намерения, которых мы обыкновенно им не уделяем, мы нередко живём продолжительные периоды времени в процессе построения сообществ, находящихся на грани хаоса.
Это одна из основных причин, почему возвращение к практике диалога стало мощным инструментом, помогающим людям по-новому прислушиваться друг к другу. Диалог позволяет замедлить процесс общения, чтобы люди могли поведать свою историю, прислушаться к другим, рассмотреть новые возможности и создать новые смыслы, которые потенциально приведут их к другим (более информированным) формам поведения.
Рис. 8.3. Сравнительное резюме фаз развития сообщества. Источник: адаптировано по Stevenson & Hamilton, 2001
В своём исследовании процесса диалога Уильям Айзекс (Isaacs, 1999) отсылает к четырём полям общения (аналогичным четырём фазам развития сообщества по Пеку, представленным на рис. 8.3), а именно – вежливость, распад, познавание и поток. В первом поле («вежливость») люди придерживаются ментальных моделей, для которых наиболее характерны ожидания относительно того, что «должно произойти». Присутствует презумпция восприятия ожидаемого и тех правил, которые управляют этим уровнем взаимодействия, как чего-то должного. Люди не высказывают то, что они на самом деле думают и чувствуют. Это область обычного разговора, случающегося ежедневно.
Когда разговору позволяется перетечь во второе поле («распад»), разговор становится управляемым и искусным. Люди начинают говорить то, что они думают. Накапливаются интенсивность и давление, и если это происходит в фасилитируемом диалоговом процессе, то они поддерживаются контейнером, который возникает из энергии сообщества. Разговор, который контролируется подобным образом, зачастую представляет собой спор, технический анализ или тестовую проверку одного человека другим. На этой второй по счёту стадии неуловимость поля может стать ещё более явной, нежели ощущение контейнера, поскольку сообщество трудится над интеграцией различных участников. Энергия, по-видимому, проецируется индивидуумами вовне в попытке «вылечить, обратить, починить или решить» (Peck, 1987) друг друга. Это стадия, на которой процесс смыслосозидания и ценности отдельных участников находятся в конфликте с процессом смыслосозидания и ценностями, которых придерживается сообщество в целом. Происходит распад. Часто многие общественные диалоги не идут дальше взаимных уколов и регрессируют к вежливости.
Если же они успешны, тогда люди, имеющие намерение по-настоящему прислушаться друг к другу, могут войти в третье поле разговора, известное как «познавание» или, если говорить неформальным языком, «рефлексивный» диалог, которому свойственно глубокое уважение друг к другу. Именно здесь люди начинают исследовать делаемые ими допущения и ментальные модели. Раскрываются и подвергаются оценке различные перспективы. Наконец, углубляется ощущение признательности за то, что нам не нужно менять друг друга: мы можем согласиться на то, чтобы быть несогласными друг с другом, и всё равно быть в сообществе. Высвечивается важное различие между позицией и человеком. Люди начинают по-другому говорить и слушать. Как утверждает Стивен Кови (Covey, 1990), на данной стадии развития сообщества участники «сначала стремятся понять, а потом уже быть поняты».
