Дональд Винникотт - Семья и развитие личности. Мать и дитя.
Но очень скоро ребенок начинает понимать, что летать по волшебству невозможно. Может быть, до определенной степени волшебные полеты в воздухе можно ощутить во сне; во всяком случае будут сны о передвижении необыкновенно длинными шагами. Волшебные сказки про сапоги-скороходы или ковер-самолет являются вкладом взрослых в эту тему. В десять лет ребенок будет прыгать в длину и высоту, стараясь прыгнуть дальше и выше других. И это все, что, если не считать снов, останется от удивительно острых ощущений, связанных со свободным полетом, которые так естественно возникают в трехлетнем возрасте.
Мы не должны обрушивать на ребенка реальность и надеемся, что не делаем этого, даже когда ребенку пять или шесть лет, потому что, если все идет хорошо, к этому возрасту у ребенка возникает научный интерес к тому, что взрослые называют реальным миром. Этот реальный мир многое может предложить, если только принятие этого не означает утрату реальности личного внутреннего воображаемого мира.
Для маленького ребенка естественно, что не только реальный, но и воображаемый мир находится снаружи, и поэтому мы погружаемся в его воображаемый мир, когда играем с ним или участвуем в других разновидностях опыта, связанных с воображением.
Перед нами трехлетний мальчик. Он счастлив, целые дни он играет — сам или с другими детьми, и он способен сидеть за столом и есть со взрослыми. Днем он хорошо отдает себе отчет в различиях между тем, что мы называем реальными вещами, и тем, что зовем детским воображением.
Но каков он ночью? Что ж, он спит и, несомненно, видит сны. Иногда он просыпается с пронзительным криком. Мать соскакивает с постели, входит, включает свет и пытается взять ребенка на руки. Доволен ли он этим? Напротив, он кричит: «Уходи, ведьма! Где моя мама?» Мир сна проник в то, что мы называем реальным миром, и мать ждет минут двадцать, неспособная что-то сделать, потому что для ребенка она ведьма. Неожиданно ребенок обхватывает ее руками за шею, цепляется за нее, как будто она только что вошла, а немного погодя уже в состоянии рассказать о метле, которую уронил во сне, так что вскоре мать может снова уложить его и вернуться к себе в постель.
Теперь представим себе семилетнюю девочку, очень хорошую девочку, которая рассказывает вам, что в новой школе все дети против нее, учительница ужасна и постоянно к ней цепляется, унижая ее. Конечно, вы отправляетесь в школу и говорите с учительницей. Я не хочу сказать, что все учителя совершенны; тем не менее вы можете увидеть, что учительница — честный и прямой человек и что ее расстраивают неприятности вашего ребенка.
Вспомните: вы знаете, каковы дети. Они же не знают точно, каков мир. Им нужно позволить то, что мы могли бы назвать иллюзиями, если бы речь шла о взрослых. Возможно, вы решите эту проблему, просто пригласив учительницу на чай. И вскоре обнаружите, что ваша девочка впала в противоположную крайность, она привязывается к учительнице, восхищается ею, идеализирует ее и теперь боится соперничества со стороны других детей в борьбе за любовь учительницы. Но со временем все нормализуется.
Теперь, если мы обратимся к более раннему возрасту и посмотрим на детей в детском саду, нам трудно будет решить по тому, что мы знаем о воспитательнице, нравится ли она детям. Возможно, вы знакомы с воспитательницей и не очень высокого о ней мнения. Она непривлекательна. Но чувства к ней ребенка основаны совсем не на этом. Возможно, ребенок становится зависимым от нее и предам ей, потому что ома надежна и добра; и ома может даже стать необходимой для счастья и нормального развития ребенка.
Но все это возможно только, на основе отношений, которые еще раньше существовали между матерью и младенцем. Только здесь возникают особые условия. Мать разделяет со своим маленьким ребенком особую часть мира, делая это постепенно, малыми дозами, чтобы ребенок не был ошеломлен и подавлен; эти дозы постепенно увеличиваются в соответствии с растущими возможностями ребенка наслаждаться миром. Это одна из важнейших частей работы матери. И мать исполняет се естественно.
Другая вещь — мать способна различить факт и фантазию. Вот к этому стоит приглядеться внимательней.
Когда мальчик просыпается среди ночи и называет мать ведьмой, она согласна подождать, пока он полностью не проснется. Когда на следующий день он ее спросит: «Мама, а ведьмы на самом деле бывают?», она спокойно отвечает: «Нет». И в то же время отыскивает для него книгу со сказкой о ведьме. Когда ваш ребенок отворачивается от сладкого творога, который вы ему приготовили из лучших ингредиентов, и делает вид, что это яд, вы не расстраиваетесь, потому что прекрасно знаете: никого яда в твороге нет. Вы находите способы преодолеть трудности, и вполне вероятно, что через несколько минут малыш будет с удовольствием есть творог. Если бы вы не были уверены в себе, вы бы расстроились и попытались силой заставить ребенка есть, чтобы самой себе доказать, что творог хорош.
Ваши знания того, что реально и что нереально, во всех отношениях помогают ребенку, потому что он сам только постепенно достигает понимания того, что мир не воображаем и что воображаемое не является частью реального мира. Однако и то и другое нуждаются друг в друге. Вы знаете, что первый предмет, который полюбил ваш младенец, маленькое одеяло или мягкая игрушка, — для него почти часть его самого, и если этот предмет у младенца отбирают, это настоящая катастрофа. Когда младенец обретает способность бросать этот предмет и другие (конечно, ожидая, что их тут же поднимут и вермут ему), вы знаете, что настало время позволить вашему младенцу уходить и возвращаться.
Я хочу вернуться к самому началу. Все эти позднейшие вещи проходят легко, если хорошо прошло начало. Взглянем снова на раннее кормление. Вы помните мое описание того, как мать делает свою грудь (или бутылочку) доступной для ребенка, когда он готов поесть, и убирает, когда эта идея затуманивается в сознании младенца. Видите ли вы, как, поступая таким образом, мать начинает представлять ребенку мир? За девять месяцев мать не менее тысячи раз кормит младенца, и посмотрите, как тонко и точно приспосабливается она к другим его потребностям. Для счастливого младенца мир начинает вести себя таким образом, что объединяется с его воображением, вплетается в текстуру этого воображения, и внутренняя жизнь младенца обогащается тем, что он воспринимает во внешнем мире.
А теперь снова посмотрим на людей, говорящих о том, что значит «реальное». Если у одного из них была мать, которая представила ему мир, когда он был младенцем, обычным, нормальным способом, этот человек будет понимать, что реальность означает две вещи, и будет способен одновременно воспринимать оба вида реальности. Но если мать не справилась с этой задачей, то для ее ребенка будет существовать только один тип реальности — тот или другой. Этот несчастный человек в результате видит либо только реальное и ощутимое, либо для него все воображаемое и личное.
Итак, чрезвычайно многое зависит от того, как представляется мир младенцу и растущему ребенку. Обычная мать способна представлять реальный мир в малых дозах не потому, что она умна, как философ, а просто потому, что предана своему младенцу.
10. Врожденная мораль младенца
В обычных обстоятельствах можно было бы сказать, что эта глава посвящена «обучению». Слово «обучение» или «приучение» обязательно придет вам в голову, когда я буду описывать то, что собираюсь описать здесь; я имею в виду превращение вашего ребенка в аккуратного, чистого, хорошего, послушного, общительного и морального. Я хотел добавить и «счастливого», но ребенка невозможно научить быть счастливым.
Слово «приучение» лично мне всегда кажется относящимся к уходу за собаками. Собак необходимо приучать. Я думаю, мы можем кое-чему научиться у собак. Если вы понимаете то, что делаете, ваши собаки будут счастливы. То же самое относится и к детям. Но собака не превратится в человеческое существо, так что, обращаясь к младенцу, мы должны все начать сначала, и лучше всего посмотреть, как далеко мы сможем зайти, не используя слово «приучение».
Мне нужно разъяснить несколько вопросов, прежде чем я перейду к тому, что действительно хочу сказать. Сначала поговорим о ваших собственных стандартах. Со временем ребенку придется либо принять ваши стандарты, либо восстать против них. Ваши стандарты заложены в вас глубоко, и без них вы потерялись бы.
Стандарты бывают разными. В одном и том же квартале в разных квартирах живут люди с разными стандартами. Одна семья предпочитает физическую силу или ручной труд, другая особенно ценит ум, третья — чистоту и т. д. Было бы нелепо требовать от человека смены стандартов на том основании, что у него появился. ребенок.
Второе обстоятельство, которые мы не должны забывать, это то, что каждый человек когда-то был младенцем, и то, как родители вас воспитывали, находится внутри вас; возможно, вы даже это помните, и вам очень нелегко освободиться от склонности либо точно повторять то, что делали с вами ваши родители, либо (если они впадали в крайности) впадать в противоположные крайности. Я обращаюсь преимущественно к родителям, стандарты которых не слишком жесткие и для которых слова «любовь» и «ненависть» важнее таких слов, как «хороший», «чистый», «красивый», «плохой» и «отвратительный».
