Сьюзен Форвард - Токсичные родители
Если ваши родители всё ещё живут вместе, вы можете устроить конфронтацию с обоими сразу или по отдельности. Однако, по опыту я знаю, что конфронтация бывает менее жёсткой, когда она проходит по отдельности с каждым из родителей. Если жертва инцеста устраивает конфронтацию с обоими сразу, часто родители выступают против неё единым фронтом, для того чтобы обезопасить свой брак от того, что в их представлении является прямой атакой на их благополучие. В этом случае, вы останетесь в меньшинстве, поэтому вам необходим другой человек, который поддержал бы вас во время конфронтации.
Хотя нельзя предсказать реакцию сексуального агрессора, можно сказать, что конфронтация без свидетелей обычно проходит менее жёстко. Агрессор может отрицать происшедшее, может разозлиться и уйти, может обвинить вашего терапевта в том, что он/а науськивает вас на то, чтобы вы разрушили семью, может попытаться представить инцест как нечто не имеющее значения, может полностью признать свою вину. Вам необходимо быть готовыми к любому повороту событий. Если агрессор решит во всём сознаться, будьте осторожны с его извинениями. Часто сексуальные агрессоры пытаются манипуляциями заставить своих жертв сочувствовать им. Вам придётся подготовиться к тому, что ваши отношения с родителями изменятся навсегда, и весьма возможно, что вам придётся полностью разорвать их.
Хотя конфронтация с инцестуозными родителями имеет тот же сценарий, что и конфронтация с другими типами неадекватных родителей, есть несколько специфических пунктов, которые должны быть включены в раздел «чего я хочу от тебя в дальнейшем». Реакция агрессора на эти требования является единственным индикатором того, как будут развиваться ваши отношения с ним:
1. Безусловное признание того, что случилось. Если агрессор заявляет, что он ничего не помнит, потребуйте, чтобы он признал, что если вы помните об инцесте, значит он имел место в реальности.
2. Извинения.
3. Полное признание своей ответственности агрессором. Он должен ясно сказать, что вы не виновны в том, что произошло.
4. Готовность предложить возмещение. Например, агрессор должен оплатить вам терапию, извиниться перед значимыми для вас людьми за причинённый всем вред, обязаться говорить с вами о том, что произошло, когда вы этого потребуете.
Предупреждение: агрессор может попытаться соблазнить вас своим раскаянием и извинениями и внушить ложную надежду на то, что отношения между вами существенно изменятся в будущем. Однако, если за извинениями не следуют реальные перемены в поведении агрессора, всё будет по-прежнему. Агрессор должен быть готов сделать что-то реальное относительно самой проблемы, потому что если нет, извинения останутся пустым звуком и причинят вам ещё большую боль и разочарование.
Очевидно, что очень мало жертв инцеста получают положительный ответ на все вышеприведённые требования, даже на часть их, но для вашего внутреннего роста необходимо предъявить их агрессору. Необходимо, чтобы вы устанавливали правила любых отношений с ним в будущем, и для этого нужно ясно дать понять, что вы больше не будете жить во лжи, полуправде, тайнах и отрицании. И самое важное: вы должны ясно дать понять, что вы не будете и далее нести ответственность за инцест, то есть, что вы не будете и дальше играть роль жертвы.
«Настал час перестать притворяться»
Трейси решила провести конфронтацию с отцом и матерью по отдельности. Она сказала отцу, что посещала терапию, но не сказала, что это была за терапия. Она сказала, что он сильно поможет ей, если посетит одну из сессий вместе с ней. Он согласился, но прежде чем появиться в моём кабинете, несколько раз переносил дату. Харольд, отец Трейси, был худым человеком, с большими залысинами, почти шестидесяти лет. Его костюм был безупречен и сразу выдавал в нём топ-менеджера. Когда я спросила его, знает ли он, почему Трейси настаивала на том, чтобы он посетил мою терапию, он ответил, что «достаточно хорошо представляет себе, о чём речь».
Я попросила Трейси объяснить своему отцу, какую именно терапию она посещает: «Я участвую в терапевтической группе для жертв инцеста, папа. Это те, с кем их отцы, а иногда и матери, делали то, что ты делал со мной».
Харольд сильно покраснел и отвёл глаза. Он начал было что-то говорить, то Трейси прервала его и заставила выслушать себя до конца. Она продолжила говорить, и сказала ему, что именно он делал, и как она чувствовала себя больной, испуганной, смущённой и грязной: «Я считала, что у меня нет права влюбиться. Я была уверена в том, что этим самым я обману и предам тебя. Я считала себя твоей собственностью, как будто кроме тебя у меня не было жизни. Я верила тебе, когда ты говорил мне, что я шлюха.. Ведь я действительно хранила внутри себя грязный секрет и думала, что всё это по моей вине. Почти всю жизнь я провела в депрессии, но научилась делать вид, что мои дела идут отлично. Но это не так, папа, и настал час перестать притворяться. Мой брак чуть не распался из-за того, что я ненавидела мою сексуальность, ненавидела моё тело, ненавидела себя. Сейчас, слава богу, всё меняется к лучшему. Но ты всегда оставался в выигрыше, пока я платила по твоим счетам. Ты предал меня, ты использовал меня, ты сделал мне всё самое худшее, что только отец может сделать дочери».
После этого Трейси предъявила отцу требования: чтобы тот извинился и признал свою ответственность. Кроме того, она предложила ему возможность признаться во всём своей жене до того, как она сама расскажет об инцесте матери. Отец Трейси сидел в растерянности. Он начал обвинять дочь в том, что она шантажирует его. Он не пытался отрицать инцест, но попытался представить дело так, что ничего страшного не произошло, так как он никогда не нанёс Трейси физических увечий. Он извинился, но его беспокоило только то, как разглашение повлияет на его брак и на его положение в обществе. Сказал, что ни в какой терапии не нуждается, так как «всю жизнь был достойным членом общества».
Спустя неделю Трейси добилась того, чтобы её отец признался во всём её матери. После этого Трейси рассказала нам на сессии групповой терапии следующее: «Моя мать была уничтожена новостью, но как только пришла в себя, первое, что она сказала мне, это чтобы я простила его и не рассказывала бы ничего другим родственникам. Когда я сказала ей, что не пойду на это, она спросила, почему я так стараюсь причинить им боль. Это просто очаровательно. Внезапно я превратилась в агрессора».
Все участники группы хотели знать, каковы были чувства Трейси после того, как она сделала этот гигантский шаг: «Я чувствую себя так, как будто сбросила с плеч груз в тридцать тонн. Знаете, теперь я понимаю, что у меня есть право говорить правду, и что я не несу ответственность за то, что почувствуют другие, когда они её узнают».
Все мы были зачарованы тем, как Трейси на глазах обретала силу и выходила из положения жертвы. В конце концов, Трейси приняла решение свести к минимому свои контакты с родителями.
Всё равно что биться головой об стену
Трейси практически не понадобилось моё содействие для конфронтации с родителями, но в случае Лиз, которую отчим, влиятельный церковный деятель, не только насиловал, но и попытался задушить, когда она осмелилась отказаться подчиниться, понадобилась вся моя поддержка, особенно ввиду того, что её мать и отчим настояли на том, чтобы явиться ко мне вместе. Они сказали Лиз в ответ на её просьбу посетить её терапевта, что они «сделают всё, чтобы помочь ей справиться с её психическими проблемами».
Когда ей было тринадцать лет, Лиз рассказала матери о сексуальной абьюзе, отчаянно пытаясь прекратить его, но её мать не поверила ей, и Лиз никогда больше не упоминала о проблеме.
Отчим Лиз, Барт, был галантным белокурым мужчиной за шестьдесят. Одет он был явно с намёком: чёрный пасторский костюм с белым воротничком. Мать Лиз, Рода, была высокой худой женщиной с серьёзным лицом, пышными чёрными волосами с обильной проседью. Оба изображали оскорблённую невинность с момента своего появления в моём кабинете.
Лиз сказала всё то, что мы с ней репетировали на терапии, но всякий раз, когда она пыталась заговорить о сексуальном абьюзе, она сталкивалась с каменной стеной отрицания и яростных обвинений. По мнению родителей, Лиз была сумасшедшей, всё сказанное ей было ложью, она была злобным и мстительным созданием и нападала на Барта за то, что он «был строг с ней». Лиз держалась, но дело явно не шло. Когда Лиз бросила на меня умоляющий взгляд, я вступила в разговор: «Вы оба уже достаточно предали Лиз и я не позволю вам продолжать это делать. Мне жаль, что никто из вас не в состоянии признать правду. Барт, вы прекрасно знаете, что Лиз не лжёт. Никто не выдумывает про себя таких болезненных и унизительных вещей. Никто не симулирует годами депрессию и постоянный стыд. По закону, срок давности вашего преступления истёк, однако, я сообщаю вам, что ввиду вашего ответственного положения и вашего доступа к детям, мы с Лиз подали на вас заявление в Службу Защиты Несовершеннлетних. Если когда-нибудь вы попытаетесь совершить абьюз над другим ребёнкам, это заявление будет важной уликой против вас. Не понимаю, как вы можете совершать церковную службу, если вся ваша жизнь построена на лжи. Вы лжец и насильник детей, пастор. Это знаете Вы, и Господь это тоже знает».
