Все дело в папе. Работа с фигурой отца в психотерапии. Исследования, открытия, практики - Зотова Юлия

Кроме того, с рождением ребенка перестраиваются отношения в самой паре. В течение беременности и первого года жизни малыша мама гораздо больше сосредоточена на младенце, чем на супруге или других сферах своей жизни. Это имеет большой смысл для выживания и развития потомства, однако для пары, для супружеской роли это становится настоящим испытанием. «Новорожденный» отец часто может чувствовать себя на периферии, вытесненным из отношений с женщиной маленьким «соперником». На этот период для диады «мать-дитя» он становится третьим, и большим вызовом оказывается, чтобы он остался не лишним (см. К. Эльячефф и Н. Эйниш «Дочки-матери. Третий лишний?»).

Пожалуй, наиболее выпукло роль отца как третьего проявляется, когда отец и мать ребенка по разным причинам решают не быть парой. Чаще всего ребенка, особенно очень маленького, оставляют с матерью. У мужчины и женщины могут быть сложные отношения, конфликты, тяжелые переживания при взаимодействии друг с другом, что усложняет им согласование своих родительских ролей или делает его невозможным. Отец может отказываться от участия в воспитании, не допускаться к выполнению своей родительской роли или допускаться с ограничениями на условиях матери, расширенной семьи или суда.

Сейчас в нашей стране все больше отцов хотят воспитывать своих детей, настаивают на совместной опеке или даже на том, чтобы дети проживали с ними, если супружеские отношения распались. И все больше матерей, которые позитивно относятся к этому стремлению, идут ему навстречу. На наш взгляд, это очень позитивные изменения в роли и образе отца.

Каковы следствия положения фигуры отца как ТРЕТЬЕГО в ядерной семейной системе?

Во-первых, возникает иллюзия его необязательности, но это не так. Да, сейчас женщины достаточно экономически и социально состоятельны, чтобы обеспечить себя и ребенка. Однако вынашивание, выкармливание и взращивание детей по-прежнему весьма ресурсоемкий процесс, требующий от материнской роли профицитности. Матери крайне важно находиться в безопасном, поддерживающем окружении, опираться на близких, их эмоциональную поддержку и действенную помощь. Состояние «один на один с младенцем» в течение продолжительного времени, характерное для современного городского материнства даже при наличии супруга, ведет к ди-стрессу и выгоранию. Присутствие «третьих лиц», партнера, готового разделить тяготы и радости совместного родительства или даже просто позволяющего женщине переключиться, вынырнуть из материнства во «взрослые» отношения, дает дополнительный ресурс. А для развития и роста ребенка, да и для качества жизни взрослых ресурса много не бывает.

Во-вторых, мать и ребенок в симбиозе являются как бы продолжением друг друга. В их гармоничном дуэте, кажется, не место третьему. Однако именно этот третий способен дать не только дополнительный ресурс маме в уходе за малышом, но и ребенку – опыт контакта с тем, кто «не мама». А это, как мы уже говорили, способствует появлению в его опыте переживания границ, а также процессам сепарации.

В-третьих, появление ребенка и участие отца в его воспитании усложняет семейную систему, одновременно с этим делая ее более гибкой и устойчивой, обладающей большими степенями свободы и возможностей. Ребенок учится не только жить в тесных парных отношениях, но и быть частью системы, где есть семейная иерархия, разные роли и отношения. Когда-то он может быть в коалиции с кем-то старшим, когда-то – противостоять этим старшим в одиночку или в коалиции с другими детьми, когда-то – быть отдельно от других и выносить то, что мама или папа не принадлежат ему безраздельно. На примере своих отношений с папой и мамой, если, конечно, взрослые не требуют у него «определиться, кого ты любишь больше», ребенок учится совмещать различное, но одинаково важное в своей жизни. Во взрослой жизни этот навык совмещать требуется сплошь и рядом: любовь к партнеру и детям, работу и семью, свои интересы и чужие. Весь этот невообразимый спектр взаимодействий может быть освоен, когда поддержки, ресурсов и участников достаточно, чтобы развернуться от мамы к кому-то такому же значимому, как она, но другому.

Фигура отца – не тождественна материнской; отец – другой, отличный от матери

Другой в своей биологической основе, даже если у родителей много общего. Мать – женщина, отец – мужчина. Это дуальность, своего рода система координат, которую можно отрицать или пытаться обойти, но невозможно отменить, даже если со временем однополых пар, воспитывающих детей, будет становиться больше. Есть женское, есть мужское, и они разные. И мы с младенчества уясняем это, если имеем опыт контакта и с отцом, и с матерью.

Запах, сердцебиение, характер прикосновения, звучания, энергия контакта – все различное у этих двух значимых людей. Отец появляется постепенно в диаде «мать-дитя», как внешняя фигура, как третий, о чем мы писали выше. Он более плотно в контакте с матерью, чем остальные, она реагирует на него особенным образом, и он – другой во всех своих проявлениях.

Крайне важно, чтобы мужчина и женщина, как партнеры, замечали и признавали эту «инакость». Когда партнеры требуют друг от друга тождества во всем, когда различия для них тревожны и они пытаются отрицать, нивелировать их или бороться с ними, – тогда конфликты, являющиеся нормой и выявляющие эту инакость, оказываются непереносимым испытанием из-за неумения обходиться с ними.

Фигура отца как значимого другого имеет следствием:

Во-первых, отличия между матерью и отцом как другим ухаживающим за ребенком взрослым, с которым она в особенных отношениях, помогают ребенку получить больше опыта в формировании границ, умении различать, в какой-то момент передаваться от матери кому-то не менее значимому, в контакте с ним выносить разлуку с ней. Границы и сепарация – мы снова и снова возвращаемся к этим важным понятиям, знаменующим взросление, в связи с фигурой отца.

Во-вторых, усвоение гендерных стереотипов, сценариев и ролей. Отсутствие в семье отца сказывается на формировании гендерной идентичности (см. Отто Кернберг «Отношения любви. Норма и патология»). Мальчик чувствует себя причастным к своему полу как «хорошему» благодаря своим хорошим отношениям с отцом. Девочка переживает ценность своего пола в любящем контакте с отцом и наблюдая уважительные, любящие отношения отца и матери. Мальчик учится строить свое поведение с женщинами, исходя из примера и отношения к ним отца. Девочка на основе своих отношений с папой строит ожидания и способы взаимодействия с мужчинами. Все гендерные «войны», на наш взгляд, начинаются в каждой конкретной семье, где супруги пренебрежительно, тревожно или враждебно относятся к различиям, обусловленным гендером и полом.

В-третьих, фигура отца и фигура матери – это точка отсчета для формирования не только идентичности, связанной с полом и гендером, но и в целом личности, индивидуальности. Какой, какая я? А что – точно не я? На эти вопросы мы отвечаем, поначалу отталкиваясь от своих сходств и различий с родителями, от их отношения и оценок друг друга и нас самих. Мы также улавливаем, что одобряют и не одобряют они друг в друге, в самих себе, в окружающих. Когда мама и папа видят, знают и уважают различия друг друга, ребенок получает послание, что он тоже имеет право быть «другим», «своим собственным», не похожим ни на кого, – и при этом он будет продолжать оставаться любимым. Это – основа здоровой идентичности, свободной от внутреннего раскола. Тогда как конфликты из-за инакости порождают запрет для ребенка быть другим, по сути – самим собой. А значит, ему сложнее будет жить свою жизнь, следовать своим путем, имея свои убеждения и ценности.

Фигура отца – равная по значимости с фигурой матери для ребенка

Бытует мнение, что мать для ребенка важнее отца, и что функции последнего легче заменить другим человеком, готовым оказывать помощь в уходе и воспитании. Пример тому – многочисленные дети, воспитанные мамами и бабушками.