Гарольд Гринвальд - Знаменитые случаи из практики психоанализа
Мы знаем, что наша пациентка много лет не имела отца: мы можем также предположить, что ей вряд ли бы удавалось уклоняться от общения с мужчинами до возраста тридцати лет, если бы у нее не было поддержки со стороны сильной эмоциональной привязанности к матери. Когда же ее либидо обратилось на мужчину в ответ на его настойчивое ухаживание, эта поддержка превратилась в тяжелое ярмо. Девушка попыталась освободить себя от своей гомосексуальной привязанности, и ее наклонности позволили ей сделать это в форме параноической мании. Таким образом, мать превратилась во враждебного и злобного надзирателя и преследователя. С этим можно было бы справиться, если бы комплекс матери не сохранил достаточно силы для того, чтобы выполнять свою цель — удерживать пациентку на расстоянии от мужчин. Как следствие, в конце первой фазы конфликта пациентка отстранилась от своей матери, но в то же время не сумела уйти от нее к мужчине. Не удивительно, что обоих она видела вовлеченными в заговор против нее. Затем энергичные усилия мужчины решительно привлекли ее к нему. Она как бы поборола в сознании сопротивление матери и с готовностью пришла на вторую встречу со своим любовником. В дальнейшем мы не видим повторного появления матери, но можно с уверенностью настаивать на том, что в этой первой фазе любовник превратился в преследователя не непосредственно, но через мать и в силу своих взаимоотношений с матерью, которая играла ведущую роль в первой мании.
Можно было бы думать, что сопротивление наконец-то преодолено и что девушке, которая до сих пор была привязана к матери, удалось полюбить мужчину. Но после второго посещения появляется другая мания, которая, изобретательно воспользовавшись некоторыми случайными обстоятельствами, разрушила эту любовь и, таким образом, успешно выполнила цель комплекса матери. Может все же показаться странным, что женщина защищается от любви к мужчине с помощью параноической мании; но прежде чем рассмотреть это положение дел более внимательно, остановимся на случайных обстоятельствах, которые стали основой этой второй мании, направленной исключительно против мужчины.
Лежа, частично раздевшись, на диване возле своего любовника, она услышала шум, напоминающий щелканье или удар. Не зная его причины, она пришла к определенному истолкованию его после того, как повстречала на лестнице двух мужчин, один из которых нес нечто, выглядевшее как закрытый ящик. Она убедила себя, что кто-то, действуя по указанию ее любовника, наблюдал за ней и сделал ее фотографии во время интимного tet-a-tet. Разумеется, нелепо утверждать, что если бы не этот злосчастный шум, то мания бы не образовалась; напротив, в этом случайном обстоятельстве следует видеть нечто неизбежное, нечто, что должно было непременно утвердить себя в пациентке, точно так же, как она предположила связь между ее любовником и пожилой начальницей, замещающей ее мать. Среди бессознательных фантазий всех невротиков и, вероятно, всех людей почти всегда присутствует одна, которую можно обнаружить с помощью анализа: это фантазия наблюдения сексуального взаимодействия родителей. Такие фантазии — наблюдение за сексуальным взаимодействием родителей, соблазнение, кастрация и т. п. — я называю первобытными фантазиями и как-нибудь постараюсь детально рассмотреть их происхождение и отношение к индивидуальному опыту. Случайный шум, таким образом, просто сыграл роль провоцирующего фактора, который активизировал типичную фантазию нечаянного подслушивания, являющуюся компонентом родительского комплекса. Более того, следует усомниться в том, что мы можем назвать с полной уверенностью этот шум «случайным». Как заметил однажды в разговоре со мной Отто Ранк, такие шумы, наоборот, составляют необходимую часть фантазии подслушивания, и они воспроизводят либо звуки, которые указывают на взаимодействие родителей, либо звуки, которыми подслушивающий ребенок боится выдать себя. Но в данном случае мы можем с достаточной уверенностью утверждать следующее: любовник пациентки по-прежнему воспринимался как отец, место же матери заняла сама пациентка. Роль подслушивающего должна тогда достаться кому-то третьему. Мы можем видеть, каким способом девушка освободилась от гомосексуальной зависимости от своей матери. Посредством некоторой регрессии: вместо того, чтобы выбрать в качестве объекта любви свою мать, она идентифицировала себя с ней — она сама стала своей матерью. Возможность этой регрессии указывает на нарциссическое происхождение ее гомосексуального выбора объекта и, следовательно, на ее параноическую последовательность. Можно в общем виде проследить тот ход мысли, который бы привел к тому же результату, что и эта идентификация: «Если моя мать делает это, я тоже могу это делать; я имею на это такое же право, как и она».
Мы можем сделать еще один шаг, оспаривая случайную природу этого шума. Однако мы не требуем от наших читателей безусловно следовать за нами, поскольку отсутствие более глубокого аналитического исследования не позволяет нам в данном случае выходить за пределы вероятного. В нашем первом разговоре пациентка упомянула о том, что она немедленно потребовала объяснения шума и получила ответ, что это, по-видимому, тиканье часов на письменном столе. Однако я рискну объяснить то, что она мне сказала, как ошибку памяти. Мне кажется гораздо более вероятным, что поначалу она вообще не реагировала на шум и что шум получил свое значение только после того, как она встретила двух мужчин на лестнице. Ее любовник, который, по-видимому, даже не слышал шума, вполне мог позднее, когда она атаковала его своими подозрениями, объяснить это таким образом: «Не знаю, какой шум ты могла слышать. Может быть,это были небольшие часы; они иногда довольно громко тикают». Такое отсроченное использование впечатлений и смещение воспоминаний часто происходит именно при паранойе и характерно для нее. Но поскольку я никогда не встречался с этим мужчиной и не имел возможности продолжить анализ женщины, моя гипотеза не может быть доказана.
Можно пойти еще дальше в анализе этой якобы реальной «случайности». Не думаю, что это было тиканье часов или вообще был какой-либо шум. Женщина могла испытать ощущение удара или стука в клиторе, а впоследствии спроецировать его как восприятие внешнего объекта. Такого рода ощущения могут появляться в сновидениях. Одна моя пациентка, страдавшая истерией, как-то рассказала мне короткое пробуждающее сновидение, к которому она не могла подобрать никакой ассоциации. Ей просто приснилось, что кто-то постучал в дверь, и она проснулась. Никто не стучал, но предыдущие несколько ночей она просыпалась от тревожащих ощущений поллюций: таким образом, у нее появился мотив просыпаться, как только она чувствовала первый признак полового возбуждения. Таким был «стук» в ее клиторе. В случае с нашей параноической пациенткой я бы предположил за случайным шумом подобный процесс проецирования. Разумеется, я не могу ручаться, что за время нашего короткого знакомства пациентка, которая довольно неохотно уступила принуждению, правдиво поведала мне обо всем, что произошло во время двух встреч любовников. Но изолированное сжатие клитора не противоречило бы ее словам о том, что не было никакого контакта гениталий. В том, что она впоследствии отвергла мужчину, наряду с «совестью» несомненно сыграло свою роль и то, что она не получила достаточного удовлетворения.
Давайте снова рассмотрим тот примечательный факт, что пациентка защищалась от своей любви к мужчине с помощью параноической мании. Ключ к пониманию этого может быть найден в истории развития мании. Как мы и ожидали, поначалу эта мания была направлена против женщин. Но теперь на этой параноической основе был совершен переход от женского к мужскому объекту. Такое движение необычно для паранойи; как правило, мы находим, что жертва преследования остается фиксированной на том же человеке и, следовательно, привязанной к тому же полу, к которому принадлежали объекты ее любви до того, как произошла параноическая трансформация. Но невротическое расстройство не может препятствовать движению такого рода, и возможно, наше наблюдение типично для многих случаев. Не только при паранойе может происходить множество подобных процессов, которые еще не рассматривались с этой точки зрения, — и среди них хорошо известные. Например, так называемая бессознательная привязанность неврастеника к инцестуозному объекту любви препятствует ему в выборе незнакомой женщины в качестве объекта и ограничивает его сексуальную активность фантазией. Но в пределах фантазии он достигает прогресса, который заказан ему в реальности, и преуспевает в замещении матери или сестры внешними объектами. Поскольку вето цензуры не включается в действие по отношению к этим объектам, он может осознать свой выбор в фантазиях этих замещающих образов.
