Мэрилин Хэмилтон - Интегральный город. Эволюционные интеллекты человеческого улья
Спорт и искусство перформанса – особенно хорошие примеры данной действительности. Возьмём, к примеру гольф, где каждый участник играет свою собственную игру. Когда мой муж играет в гольф, он намеренно соизмеряет уровень сложности игры с центром притяжения своего мастерства в данном виде спорта. В хорошие дни он превосходит свои ожидания и играет лучше. В другие дни он плохо себя чувствует, а погода дождливая, так что он играет хуже ожидаемого.
Если рассмотреть социальный холон, где два и более человека имеют совместные намерения, убеждения, ценности и мировоззрения, то производительность социального холона определяется индивидуальной производительностью каждого участника социального холона. Если вернуться к примеру с гольфом, то когда мой муж играет на простом турнире с командой из четырёх человек, общая сумма набранных командой очков зависит от индивидуальной производительности каждого игрока.
Каждый гольфист имеет свой собственный центр притяжения (мастерство в игре) и играет индивидуально. Индивиды не играют так, словно они являются машиной, состоящей из частей. Они играют как мягко связанная сложная адаптивная система, отвечающая на жизненные условия поля для гольфа и друг друга (не говоря уже о других гольфистах, находящихся на поле в то же время). При помощи балловой системы мы можем подсчитать усреднённое мастерство команды, суммировав и выведя средний уровень индивидуального мастерства каждого участника. Сколь бы ни казалась такая система привлекательной с точки зрения своей простоты, она не может предсказать работоспособность команды или любую индивидуальную работоспособность, потому что речь идёт о сложных адаптивных системах.
В идеальных условиях команда может достичь сверхнормальных уровней работоспособности (то есть играть выше центра притяжения своего мастерства, как в индивидуальном, так и в командном плане). Причины подобного эффекта ещё только предстоит изучить. Игроки, которые достигают подобных результатов, отмечают переживание состояния «в зоне высшей продуктивности», положительное влияние друг на друга, вхождение в своего рода «пузырь» телепатического взаимопонимания и интуитивной чувствительности. Исследование морфического резонанса и морфических полей Шелдрейка может объяснить вышеупомянутый опыт культурной согласованности. В общеупотребительном языке данный феномен известен как «пребывание на единой волне» или даже «нахождение на общих основаниях». Мы можем передать больше понимания при помощи этих фраз, чем может показаться на первый взгляд, поскольку, по-видимому, культурную согласованность можно изменить посредством метрической системы, отслеживающей энергетический шум и резонанс. В большинстве командных видов спорта наблюдаются сходные явления.
На самом деле, при большем масштабе рассмотрения исследования Шелдрейка указывают на то, что культуры возникают, потому что, когда мы повторяем паттерны поведения и намерения достаточно часто, мы создаём энергетическую память в теле и поле (или пространстве) вокруг тела. Подобные повторения создают нечто вроде энергетической колеи, при помощи которой мы можем получить доступ к коллективному сознанию (или коллективному бессознательному, если использовать терминологию Юнга). Юнг называл данные культурно повторяемые поведения, хранимые в энергетической памяти, «архетипами». Архетипы представляют собой типичные поведенческие формы культуры и производят персонажей, встречающихся в традиционных сказках всех культур (таких как девица на выданье, воин, король, герой, шаман, мудрец и шут).
Культурные архетипы также отражают деятелей («актёров») и их взаимоотношения на каждом уровне сложности. Они отражают мировоззрения, ценности и мемы, которые задействованы в любой культуре на любом отдельно взятом уровне сложности. Архетипы отражают сущность ролей и взаимоотношения в определённом «центре притяжения».
Однако, независимо от того, признаёте ли вы теории морфического резонанса, полей или архетипов, реальность культур состоит в следующем: культуры образованы социальными холонами, в которых намерения каждого человека потенциально могут привести к значительным изменениям. Парадоксально то, что намерения каждого человека могут повлиять на ситуацию лишь в случае, когда сила фактора блюстителей конформности понижается достаточно, чтобы позволить заметить вводимое различие и откликнуться на него. В пчелином улье, как нам известно, это означает, что работоспособность блюстителей конформности перестаёт поддерживаться распределителями ресурсов и внутренними судьями, поскольку их деятельность более не способствует выживанию улья. Это приводит к тому, что блюстители конформности теряют энергию (и погружаются в заметную депрессию), тем самым позволяя системе заметить энергию, предлагаемую генераторами многообразия.
В интегральном городе мы получим преимущество, если будем замечать, где находится энергия: кто действует как блюстители конформности, а кто – как генераторы многообразия. Мы должны наблюдать за этим в контексте естественных подсистем и микрорайонов города, ибо это будет варьироваться от района к району. Уделяя внимание подобной флюктуации, мы будем понимать, где наши стратегические точки воздействия и каковы следующие естественные шаги для развития конкретного микрорайона. Понимание этого фактора способно улучшить как действительную, так и субъективно воспринимаемую чувствительность в городе. Ведь, как мы видели, ценности, мировоззрения и желания одной группы будут отличаться от таковых у другой группы в зависимости от центра притяжения социального холона.
Картография интегральных голосов: горожанин, городской менеджер, гражданское общество, городской девелопер
Мы увидели, как культурная экология города флюктуирует из-за того, что поток индивидуальных ценностей и коллективных приоритетов адаптируется к жизненным условиям, свойственным городу. Данную флюктуацию можно объективно измерить (см. главу 11), однако её ещё можно субъективно и межсубъективно пережить.
Субъективный и межсубъективный опыт отражает внутренние реалии индивидов и групп. Такие переживания являются неотъемлемыми комплементарными сторонами внешних (объективных и межобъективных) реалий людей. В совокупности все четыре реалии служат базовым основанием для перспектив, выражаемых во всех языках мира при помощи местоимений, указывающих на выражающего мнение: я, мы/ты, он/она/оно, они. Четыре перспективы – это голоса четырёх секторов интегральной модели города. Голоса из каждого сектора способствуют культурной экологии города. Любой из данных голосов может находиться на каком угодно уровне сложности. Таким образом, у нас, по сути, есть четырёхсекторный и восьмиуровневый хор городских голосов. Голос говорящего раскрывает его ценности, приоритеты и, как следствие, центр притяжения его личных способностей.
В изучении экологии голосов я хочу особо остановиться на четырёх голосах: голосе горожанина, голосе городского менеджера, голосе гражданского общества и голосе городского девелопера. Каждый из них способствует межсубъективному дискурсу города, в то время как формальные функции этих голосов могут привести их в другие секторы города.
Если речь идёт о небольших городах, эти четыре голоса можно услышать без особых проблем. Однако в наши дни, когда население различных городов охватывает диапазон от 100 тыс. до 20 млн. людей, становится практически невозможно услышать голоса отдельных горожан. Мы живём в городах, которые напоминают «Хортон» Доктора Сьюза (за исключением того, что мы крайне редко просим всех побыть в тишине, чтобы услышать определённые голоса).
Голоса горожан
Голос горожанина выражает центр притяжения городских ценностей. Это гудящий звук фонового баса, который присутствует непрерывно; он столь же независим от городских менеджеров, гражданского общества и городских девелоперов, сколь и взаимосвязан с ними. Голоса горожан в демократических странах обладают полномочием избирать и критиковать другие голоса в городе. Именно свойственная им индивидуальная сила интенциональных потребителей, используемая коллективно и одновременно, наделяет их предельной силой. Когда они отмечают галочкой свой выбор в избирательном бюллетене, то выражают силу вовлечённости и намерения. Голос горожанина – это кровь культурной жизни в городе. Это глас духа города.
Тот факт, что содержимое и намерение, включённые в голоса горожан, контруравновешены способностями горожан к тому, чтобы прислушиваться, означает, что требуется уделять особое внимание многомерному обмену голосами. Создание посланий, которые можно услышать по всему спектру комплексностей, – это работа для хранителя современной Вавилонской башни. На данной стадии человеческой эволюции для города недостаточно одного послания: в большинстве случаев необходимо сообщить, как минимум, четыре послания, чтобы быть услышанными из центров притяжения, которые охватывают уровни с 3 по 6. По мере того, как поколение бэби-бумеров достигает всё большей зрелости, становится слышима растущая доля голосов уровня 7, – для них тоже необходимо создавать специальные послания. Одна из основных проблем современного города состоит в том, что ценности лидерства по своей комплексности зачастую не превышают уровня многих горожан. В ситуациях, когда голосуют не все горожане, центр притяжения той доли населения, которая голосует, приводит на места государственных служащих, у которых может вообще не быть способности прислушаться к тому, что предлагают ведущие советники, не говоря уже о том, чтобы понять, на какие проблемы требуется обратить внимание. Эта одна-единственная проблема может послужить решающим фактором в изменении систем управления городами.
