Кейти Байрон - Любить то, что есть: Четыре вопроса, которые могут изменить вашу жизнь
Гейл: Нет, я не могу знать, что с ним не все хорошо.
Кейти: Разверните это.
Гейл: Я нуждаюсь в том, чтобы знать, что со мной все хорошо и я пребываю в мире, независимо от того, есть здесь Сэм или нет.
Кейти: Да, это возможно. А как ваши пальцы на ногах, а колени, а ноги и руки? Как вы себя чувствуете, сидя здесь в этот момент?
Гейл: Они в порядке. Я чувствую себя хорошо.
Кейти: Вы сейчас в лучшей или худшей форме, чем когда Сэм был здесь?
Гейл: Не в лучшей и не в худшей.
Кейти: Сидя здесь, прямо сейчас, в настоящий момент, вы нуждаетесь в том, чтобы Сэм вернулся?
Гейл: Нет, это всего лишь история.
Кейти: Хорошо. Вы провели исследование. Вы хотели знать. Теперь вы знаете.
Гейл: Верно.
Кейти: Итак, давайте рассмотрим следующее утверждение.
Гейл: Мне нужен Бог или кто-то, кто показал бы мне завершенность в смерти Сэма.
Кейти: Переверните это.
Гейл: Я нуждаюсь в том, чтобы я показала себе завершенность в смерти Сэма.
Кейти: Да. Вы же не горюете, когда газонокосилка стрижет траву, Вы не ищете завершенности в умирании травы, потому что это очевидно для вас, В действительности, когда трава вырастает, вы ее срезаете. Осенью вы не горюете из-за того, что листья падают и умирают. Вы говорите: «Разве это не прекрасно!» Ну вот, то же самое происходит и с нами. Существуют сезоны. Мы все упадем, раньше или позже. Все это так прекрасно. А наши мысли, без исследования, мешают нам осознавать это. Прекрасно быть листом, родиться, упасть, уступить дорогу следующему, стать пищей для корней. Это жизнь, всегда изменяющая свою форму и всегда отдающая себя полностью. Мы все проходим через это. Без исключения. (Гейл начинает плакать.) О чем вы думаете, милая?
Гейл: Мне очень нравится, что вы говорите об этом как о чем-то прекрасном, как об одном из сезонов. Это заставляет меня чувствовать радость и благодарность. Я могу видеть это в большем масштабе, и я могу ценить жизнь, и смерть, и цикличность. Это словно окно, через которое я могу посмотреть и увидеть все по-иному, понять, что я могу воспринимать это именно так, и принять Сэма и то, как он умер.
Кейти: Вы осознаете, что он дал вам жизнь?
Гейл: Да, он подобен удобрению или почве, благодаря которым я расту прямо сейчас.
Кэти; Итак, вот что вы тоже можете отдавать и продолжать жить, полностью принимая это, так как теперь вы понимаете нашу боль и даете нам новую жизнь, которую вы осознаете. Что бы ни происходило, это именно то, что необходимо. В природе нет ошибок. Подумайте, как мучительно иметь историю, которая не включала бы в себя подобную красоту, подобное совершенство. Отсутствие понимания всегда мучительно.
Гейл: До сих пор я действительно не способна была видеть в этом красоту, Я имею в виду, что я увидела красоту, которая мне открылась в смерти Сэма, но я не могла видеть собственно смерть — его умирание — как красоту. Я только видела, что он, двадцатилетний юноша, делает глупости. Но он просто шел своим путем.
Кейти: О Боже… Кем бы вы были без этой истории?
Гейл: Я бы приняла его смерть так же, как вы принимаете падающие листья. Я могла бы понять, что он идет своим путем, вместо того чтобы думать, что это было неправильно.
Кейти: Да, дорогая. Благодаря самоисследованию мы можем увидеть, что остается только любовь. Если нет неисследованных историй, то существует только совершенство жизни как таковое. Вы всегда можете пойти внутрь себя и обнаружить красоту, которая проявляется после того, как боль и страх поняты. Давайте рассмотрим следующее утверждение.
Гейл: Сэм ушел, он умер. Сэм — мой любимый мальчик, которому я была как мать. Сэм — исключительно красивый, нежный, добрый, хороший слушатель, любознательный, талантливый, не осуждающий, принимающий, сильный и энергичный. Сэм всегда был на гребне волны.
Кейти: Прочтите еще раз первую часть.
Гейл: Сэм ушел, он умер.
Кейти: Это правда? «Сэм умер» — можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?
Гейл: Нет.
Кейти: Покажите мне смерть. Возьмите микроскоп и покажите мне. Поместите клетки мертвого тела под микроскоп и покажите мне, что такое смерть. Разве это что-то иное, нежели просто идея? Где живет Сэм? Здесь (прикасается к ее голове и сердцу), Вы просыпаетесь и думаете о нем — вот где живет Сэм. Вы ложитесь спать вечером, и он в ваших мыслях, И каждый вечер, когда вы ложитесь спать и не видите снов, это — смерть. Когда нет истории, то нет и жизни. Вы открываете глаза утром, и «я» начинает функционировать. Начинается жизнь. Начинается история Сэма. Вы чувствовали его отсутствие до того, как началась эта история? Ничто не живет, кроме историй, и когда мы встречаем эти истории с пониманием, мы действительно начинаем жить без страданий. Итак, как вы реагируете, когда думаете об этом?
Гейл: Я чувствую себя мертвой внутри. Это ужасное ощущение.
Кейти: Видите ли вы причину для того, чтобы отбросить историю «Сэм умер»? Я не прошу вас избавиться от вашей истории, этой идеи, которая вам так дорога. Мы любим нашу старую религию, даже если она
не работает. Мы посвящаем себя ей изо дня в день, независимо оттого, к какой культуре относимся. Гейл: Да.
Кейти: Исследование не имеет мотива. Оно не учит какой-либо философии. Это всего лишь исследование. Итак, какой бы вы были без истории «Сэм умер»? Несмотря на то, что мысленно он живет с вами все это время.
Гейл: Возможно, сейчас, прямо сейчас он больше присутствует здесь, чем когда он находился в своем теле.
Кейти: Так кем бы вы были без этой истории?
Гейл: Я бы с благодарностью приняла идею удобрения. И мне бы нравилось быть там, где я есть, а не жить в прошлом.
Кейти: Итак, разверните это.
Гейл: Меня нет, я мертва, когда я углубляюсь в свою историю о смерти Сэма.
Кейти: Да.
Гейл: Сейчас я действительно вижу это. Мы закончили?
Кейти: Да, дорогая. И мы всегда начинаем сейчас.
Терроризм в Нью-ЙоркеПосле событий 11 сентября 2001 года средства массовой информации и наши политические лидеры сообщили, что Америка начала войну против терроризма и что все изменилось. Но когда участники моей Школы пришли ко мне выполнять Работу, я обнаружила, что ничего не изменилось. Люди, подобные Эмили, запугивали себя своими неисследованными мыслями, и только после того, как они находили террориста внутри себя, они могли вернуться к своим семьям, к нормальной жизни в мире и к покою.
Учитель страха не может принести на землю мир. Мы пытались это сделать в течение тысячелетий. Только человек, который трансформирует насилие внутри себя, человек, который находит в себе мир и живет в нем, только он может научить настоящему миру. Мы ждем только одного учителя. И это — вы.
Эмили: С тех пор как террористы атаковали Всемирный торговый центр в прошлый вторник, я все время боюсь, что меня убьют в подземке или в здании, где находится мой офис, недалеко от Центрального парка и отеля Вальдорф. Я постоянно думаю о том, как будут травмированы мои сыновья, если они меня потеряют. Одному из них лишь один годик, а другому всего четыре года.
Кейти: Да, милая. Итак, «Террористы могут атаковать вас в подземке».
Эмили: Угу.
Кейти: Можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?
Эмили: Что это возможно или что это произойдет?
Кейти: Что это произойдет.
Эмили: Я не знаю, произойдет ли это, но я знаю, что это возможно.
Кейти: И как вы реагируете, когда приходит эта мысль?
Эмили: Я испытываю ужас, Я уже чувствую печаль по поводу моей кончины: за себя, за моего мужа и моих малышей.
Кейти: И как вы относитесь к людям в подземке, когда приходит эта мысль?
Эмили: Я чувствую себя закрытой, совершенно закрытой.
Кейти: Как вы относитесь к себе, когда вы об этом думаете, находясь в подземке?
Эмили: Ну, я пытаюсь подавить эту мысль, я концентрируюсь на чтении и на том, что я делаю. Я напряжена.
Кейти: И где путешествует ваш ум, когда вы напряжены и думаете об этом, когда читаете в подземке?
Эмили: Я просто все время представляю лица своих детей.
Кейти: То есть вы заняты делами своих детей. Вы читаете книгу в переполненной людьми подземке, а в воображении представляете лица своих детей после вашей смерти.
Эмили: Да.
Кейти: Что в вашу жизнь приносит эта мысль, стресс или покой?
Эмили: Определенно стресс.
Кейти: Кем бы вы были, находясь в подземке без этой мысли? Кем бы вы были, если бы не могли думать: «Террорист может убить меня в подземке»?
