Вайолет Оклендер - Скрытые сокровища. Путеводитель по внутреннему миру ребенка
Родители Кэти развелись, когда ей было пять лет. Оба вступили во второй брак. Мать родила другого ребенка. В соответствии с соглашением о совместной опеке девочка проводила одну неделю с мамой, а другую – с папой. Оба родителя заботились о дочери и принимали активное участие в ее жизни. И хотя Кэти никогда не сталкивалась с сильными травмами, стрессов и перемен в ее жизни было вполне достаточно, чтобы повлиять на ее поведение.
Каждый ребенок вырабатывает свой собственный способ поведения, форму существования, позволяющую ему справляться с трудностями, выживать, удовлетворять свои потребности и развиваться. О том, почему дети предпочитают те или иные формы существования, можно говорить бесконечно. Кэти выбрала «витание в облаках», чтобы защитить себя от неприятных ситуаций и чувств. По мере взросления стереотипы защитного поведения не исчезают сами по себе, а только проявляются еще ярче. Став старше, Кэти могла бы найти более «взрослые» способы «отстранения от мира», такие как наркотики и алкоголь. Жизнь человека редко становится проще и легче – чаще всего она все больше усложняется. Когда в жизни происходят какие-то изменения, они оказывают влияние на детей. Мы живем в обществе, которое более чем когда-либо испытывает стрессы и разнообразные перемены, поэтому нам необходимо знать, как это может сказаться на детях. Родителям требуются специальные навыки, чтобы помочь ребенку преодолеть изменения и жизненные перипетии.
Дети часто склонны обвинять именно себя, когда случается что-то нехорошее, например развод. Им трудно говорить об этом и они не способны связать с этим событием то смутное и неприятное чувство, которое они переживают. Смешанные чувства возникают у детей и при повторном браке родителей, рождении еще одного ребенка или еженедельном переезде от отца к матери и обратно. Дети могут ощущать радость, волнение и облегчение, но могут почувствовать также гнев, ревность, грусть и беспокойство.
Смешанные чувства пугают детей, и они стараются избежать их или отодвинуть куда-нибудь подальше от себя. Они могут демонстрировать положительные эмоции, в особенности если получают одобрение. Но отрицательные эмоции накапливаются внутри и могут стать причиной неадекватного поведения и тех или иных симптомов. Родители должны знать, что им нужно найти такие средства, которые помогут их детям выразить эти негативные, плохие и опасные чувства и при этом не почувствовать себя плохими или виноватыми из-за такого эмоционального порыва. Здесь не поможет прямой вопрос ребенку: «Ты расстроен по этому поводу?» Такие вопросы заставляют детей замыкаться или чувствовать себя не в своей тарелке. Они говорят «нет» или «не знаю» или просто пожимают плечами. Иногда значительного эффекта можно добиться, если просто сказать ребенку: «Мне кажется, тебе не понравилось, что мама с папой развелись» или «Думаю, ты устал перебираться туда и обратно, то к маме, то к папе». На это ребенок обычно облегченно кивает, так как о его чувствах, наконец, заговорили.
Я исхожу из допущения, что многие из этих негативных чувств действительно присутствуют у детей, а потом выбираю интересные и веселые приемы помощи. Иногда я ошибаюсь, и об этом мне искренне сообщают сами дети. Обычно же я оказываюсь права. Нужно найти такие способы, чтобы выражение чувств было веселым и интересным делом, поскольку дети боятся значительности и серьезности ситуаций и собственных эмоций. Поэтому мы намеренно преувеличиваем многие из этих чувств, что вызывает смех. Например, для Кэти я сделала кукольный спектакль, в котором два кукольных животных в роли родителей громко спорили об обычных вещах. Сцена заканчивалась решением о разводе. В следующем эпизоде принимала участие дочка (это снова было игрушечное животное – я очень редко использую кукол, похожих на людей, только если они не выглядят как карикатуры), которая очень возбужденно рассказывала зрителям (Кэти), как она чувствует себя из-за развода: «Я ненавижу этот развод! Я не хочу, чтобы они разводились. Что же будет со мной? О господи, господи! Что же мне делать? Это, должно быть, моя вина! Если бы я была хорошей девочкой, этого не случилось бы». Потом шла сцена, в которой кукла-дочка обращалась к родителям со своими переживаниями. Они обнимали ее, просили прощения и убеждали, что любят дочку и что она не сделала ничего, что послужило бы причиной для развода. Малышка всхлипывала: «И все равно мне это не нравится!» На этом спектакль заканчивался. Нашей целью было не улучшение ситуации, не поиск решения проблемы и не временное примирение, а выплескивание на поверхность тех чувств, которые, как я предполагаю, терзали Кэти и которые в подобные моменты переживают многие и многие дети. Кэти понравилось представление, и она повторила его для меня. В одном месте я сказала: «Думаю, что некоторые твои чувства похожи на переживания этой куклы». Это был не вопрос, а утверждение, с которым девочка могла согласиться или нет. Она от всего сердца сказала: «Да!» Некоторые дети, смотря подобное шоу, комментировали его словами: «Совсем как у меня!»
Подобные же приемы применялись при работе с другими событиями жизни Кэти, для чего использовали рисование, глину, песочные сценки, драматические представления, музыку и игры.
Возможности здесь бесконечны. Я попросила девочку изобразить на песке, как она понимает развод. Она сделала кладбище с игрушечной надгробной плитой, которую я когда-то купила в Новом Орлеане (раньше в ней были конфеты). С одной стороны от песочницы Кэти поставила фигурку матери, а с другой – отца. Напротив надгробия стояла девочка. Кэти пояснила: «Развод – это как чья-то смерть». Я попросила, чтобы детская фигурка поговорила с мамой и папой. Последовала лавина чувств, особенно негодования. Кэти понравилось упражнение, а удовольствие от создания песочной сценки подтолкнуло девочку к выражению негативных эмоций.
Детям очень сложно выразить гнев, спрятанный у них глубоко внутри. Иногда он вырывается бесконтрольно, что еще более усугубляет ситуацию. Например, если ребенок считает себя причиной развода, как он может выразить свое недовольство? Он любит обоих родителей – как же можно на них злиться? Ему больно, когда они сердятся на него. Близкие люди разъезжаются по разным домам, а ребенок боится, что его бросят и ему негде будет жить. Лучше уж он будет держать свои эмоции при себе. Ребенок может даже не осознавать отчетливо эти свои мысли. Часто они проявляются на висцеральном уровне как внутренний дискомфорт. Организм, в своем постоянном стремлении к гармонии и здоровью, ищет способы освободить себя от заблокированной энергии, что, по моему убеждению, и становится причиной трудного поведения ребенка. В случае Кэти движение организма к равновесию и избавлению от скрытых эмоций привело к развитию симптомов СДВГ. Девочке удалось выразить многие из ее чувств во время нашей совместной работы и показать их родителям во время семейных сессий. Она перестала «витать в облаках». Вся наша работа продолжалась девять месяцев, встречи происходили еженедельно и длились по сорок пять минут.
Здесь мне кажется важным добавить, что, несмотря на те планы и цели, которые я устанавливаю для каждой сессии, ориентируясь на проблемы ребенка и терапевтическую оценку его потребностей, я не форсирую каких-то определенных результатов. Все, что должно произойти на сессиях в ходе моих встреч с клиентом или со всей семьей, должно произойти. Для меня важно придерживаться именно такой установки: принимать все, что происходит во время сеанса, так как я считаю, что любые ожидания – это путь к провалу. Отсюда отнюдь не следует, что я не оцениваю ход сессии и не подвожу итоги. Ведь мне нужно изучить полученный материал.
Работа с родителями – это никогда не прекращающаяся и жизненно важная часть моего дела. Когда взрослые заинтересованы и вовлечены в процесс, результаты появляются быстрее. Необходимо, чтобы они поняли саму суть терапии, поэтому я и отвожу специальное время на разъяснение им того, чем я занимаюсь. Многие родители мне благодарны. Каждые четыре или шесть недель я приглашаю к себе родителей вместе с детьми. Иногда мы используем это время для того, чтобы обсудить успехи ребенка дома и в школе, те вещи, которые вызывают беспокойство родителей, а иногда взрослые вместе с детьми принимают участие в творческих занятиях: рисуют, лепят из глины, играют. Если в семье есть другие дети, я по необходимости приглашаю на встречи семью в полном составе. Один из самых важных вопросов, обсуждаемых на коллективных встречах, – это гнев. Мы говорим, какие формы выражения гнева присущи каждой семье, что случается при его проявлении, что именно вызывает у них гнев и как гнев отражается на уровне тела. Иногда я прошу каждого члена семьи нарисовать то, что его злит. Очень полезно бывает предложить каждому участнику сказать по очереди всем членам семьи сначала: «Мне в тебе нравится такая твоя черта как…», а потом: «Одна вещь, которая меня в тебе раздражает, – это…» (или «мне в тебе не нравится…», «иногда меня достает…»). Во время самой игры дискуссий не бывает – обсуждение происходит потом. Это упражнение помогает детям понять, что злость естественна и допустима и ее можно выразить спокойно, без взрыва эмоций. Иногда я прошу каждого оценить свою семью по шкале от 1 до 10 или от 1 до 100 %, где максимальное число – это самая лучшая оценка. Так, в одной семье отец поставил 80 %, мать – 60 %, а двенадцатилетний Ален – только 40 %. Я предложила всем обсудить, чего не хватает им до 100 %, а также вспомнить то хорошее, что у них было. Это была одна из самых потрясающих сессий.
