Марина Холодная - Когнитивные стили. О природе индивидуального ума
Объяснение, как можно видеть, традиционное, и поэтому противоречивое. В действительности речь идет, по-видимому, о двух разных типах «когнитивно простых» людей: одни – бунтуют против условий жизни в интернате (возможно, это субгруппа «обобщающих»), тогда как другие – смиряются с ними (субгруппа «когнитивно простых»).
По данным А. Л. Южаниновой, когнитивно сложные студенты вступают в конфликтные отношения с неприятными им членами студенческой группы в 4 % случаев, в то время как когнитивно простые – в 20 % (Южанинова, 1990). Не исключено, что низкая конфликтность когнитивно сложных объясняется тем обстоятельством, что часть из них (субгруппа «компартментализаторов») отличается склонностью к манипулятивным формам общения и сокрытию собственных агрессивных состояний.
Таким образом, хотя эмпирически зафиксированные связи между отдельными когнитивными стилями и другими психологическими переменными отличаются пестротой и определенного рода противоречивостью, тем не менее эти связи существуют, более того, выраженность определенных полюсов когнитивных стилей соотносится с проявлениями личностного роста.
В этой связи представляется весьма характерным высказывание Г. Уиткина относительно того, что в наборе характеристик, трактуемых как проявление менее или более высокого уровня психологической дифференциации, особую роль играют именно свойства когнитивной сферы. Это обстоятельство, по его мнению, «…частично объясняет, почему исследование когнитивного функционирования в последние годы все в большей мере служит основой для понимания организации и функционирования индивидуальности» (Witkin, Dyk, Faterson, Goodenough, Karp, 1974, р. 383).
Д. Уордел и Дж. Ройс попытались использовать феноменологию когнитивных стилей как основу теории индивидуальности (Wardell, Royce, 1978). На их взгляд, хотя когнитивные стили рассматриваются преимущественно в контексте познания, они тем не менее в снятом виде содержат в себе элементы аффективных состояний. Когнитивные стили, таким образом, выступают как высокоорганизованные черты в том смысле, что именно они определяют способ, которым в индивидуальном поведении связываются познавательные способности и эмоциональные свойства личности. Уордел и Ройс описали три «общих стиля» – рациональный, эмпирический и метафорический, каждый из которых включает в свой состав определенные когнитивные стили (см. классификацию стилей Д. Уорделла и Дж. Ройса в главе 3).
Рациональный стиль предполагает одновременное развитие понятийных способностей (вербальное понимание, способность к рассуждению) и эмоциональной независимости (личная автономия, беспристрастность), эмпирический стиль – перцептивных способностей (способность к визуализации, память) и проявлений интро-экстраверсии (общее сдерживание, социальное сдерживание), метафорический стиль – символических способностей (способность к порождению новых образов и беглость идей) и эмоциональной возбудимости (разнообразие эмоциональных переживаний, тревожность).
В итоге была предложена модель интегрированной индивидуальности, в рамках которой стили рассматриваются как посредники, объединяющие когнитивные и эмоциональные свойства субъекта (рис. 12). Стилевая система выступает в качестве интегратора когнитивной и аффективной сфер, оказывая тем самым влияние на такие свойства индивидуальности, как Образ мира, Образ Я и стиль жизни.
По-видимому, эмпирические и теоретически постулируемые связи отдельных стилевых параметров с различным личностными чертами и особенностями социального поведения могут быть объяснены учетом природы когнитивных стилей, связанной со сформированностью механизма непроизвольного интеллектуального контроля (в виде широты и интенсивности перцептивного сканирования, оттормаживания контекста, имплицитной обучаемости, подключения к процессу переработки информации системы понятий разной степени обобщенности, оперативного изменения когнитивных схем под влиянием необычной информации, регуляции меры участия аффективного опыта в актах познавательного отражения и т. д.).
Рис. 12. Модель интегрированной индивидуальности, по Д. Уорделлу и Дж. Ройсу (Wardell, Royce, 1978)
Таким образом, когнитивные стили как метакогнитивные способности характеризуют, во-первых, способность к построению объективированных ментальных репрезентаций происходящего и, во-вторых, способность к саморегуляции собственных аффективных состояний. Соответственно мера выраженности стилевых характеристик, как можно предположить, определяет потенциал объективации в оценках, суждениях, позициях и поступках человека – именно поэтому когнитивные стили оказываются связанными со столь широким спектром личностных черт и особенностей социального поведения.
7.3. Эмпирическое исследование связей когнитивных стилей с познавательной направленностью личности
Методы исследования
Задача данного исследования заключалась в изучении соотношений между определенными когнитивными стилями и личностными чертами, характеризующими особенности познавательной направленности (на примере интерпретации разнородных объектов и ситуаций фрустрации).
В третьей серии исследований (часть результатов по данной серии, в которой участвовало 27 испытуемых-студентов, приведена в главах 3 и 4) использовались методики на выявление четырех когнитивных стилей, а также методики на выявление особенностей познавательной направленности личности (методика «Волшебник» и методика Розенцвейга).
Методики на выявление когнитивных стилей: 1) полезависимость/поленезависимость (ПЗ/ПНЗ) – методика «Включенные фигуры», индивидуальный вариант; показатель – скорость нахождения простой фигуры в сложной, с; 2) узость/широта диапазона эквивалентности (УДЭ/ШДЭ) – методика «Свободная сортировка объектов» (в двух вариантах: сортировка карточек со словами и расположенными в случайном порядке наборами точек); показатели – количество выделенных групп; 3) импульсивность/ рефлективность (И/Р) – методика «Сравнение похожих рисунков»; показатели – время первого ответа, с и количество ошибок; 4) ригидность/гибкость познавательного контроля (Р/Г) – методика «Словесно-цветовая интерференция»; показатели – величина интерференции (Т3 – Т2), с и мера координации сенсорно-перцептивных и словесно-речевых реакций (Т2/ Т1).
Методика «Волшебник», позволяющая выявить особенности индивидуальной познавательной направленности (меру субъективированности/объективированности индивидуальных ментальных репрезентаций в услових интерпретации разнородных объектов). Идея методики принадлежит французской исследовательнице Ж. Руайан.
♦ Испытуемому предъявляется инструкция следующего содержания: «Представьте себе, что Вы – волшебник и что Вы можете по своему желанию превратиться во что угодно. Например, в какое животное Вы хотели бы превратиться? Почему?» и т. д. Всего предъявлялось 8 позиций: животное, предмет домашнего обихода, растение, инструмент, сооружение, часть дома, мебель, природный материал. Все 8 позиций реализовывались сначала в положительном варианте («во что хочу превратиться»), а затем – в отрицательном («во что не хочу превратиться»).
Показатели: а) процентное соотношение ответов объектной направленности (ответы типа «хочу быть…, так как данный объект обладает определенными качествами, деталями, возможностями»); б) процентное соотношение ответов субъективно-личной направленности (ответы типа «хочу быть…, так как определенным образом отношусь к данному объекту либо смогу решить с его помощью какие-либо свои проблемы»); в) ответы функциональной направленности (ответы типа формальной констатации полезности, важности данного объекта).
Методика Розенцвейга, позволяющая выявить особенности индивидуальной познавательной направленности в условиях реагирования на фрустрирующую ситуацию.
♦ Показатели (оценки ответов испытуемых по критериям направленности и типа реакции на фрустрирующие ситуации, в %): по направленности реакции – 1) экстрапунитивные (Е); 2) интрапунитивные (I); 3) импунитивные (M); по типу реакции – 1) препятственно-доминантные (OD); 2) самозащитные (ED); 3) разрешающие (NP).
Есть основания полагать, что направленность и тип реакций испытуемых зависят от особенностей восприятия и понимания фрустрирующей ситуации. Возможность такого толкования показателей методики Розенцвейга подтвердил Дж. Брунер на примере анализа интрапунитивных реакций. Так, он писал, что «…содержание понятия интрапунитивности можно рассматривать как характеристику тех гипотез, с которыми индивид подходит к ситуации фрустрации. Он склонен оценивать неопределенную информацию как подтверждающую его собственную вину. Чем выше степень интрапунитивности, тем меньше соответствующей информации требуется для подтверждения собственной виновности» (Брунер, 1977, с. 102).
