Бор Стенвик - Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми
Так в какой же части мозга формируется наше осознание самих себя? От кого бы ни зависел наш выбор, будь то ангелы, дьяволы, муравьи или стрекозы, нам все равно кажется, будто в центре находится некое неделимое «я», которое и становится жертвой манипуляций. Вот только как это «я» выглядит и где прячется?
Иди за муравьем
Человечество с давних времен привыкло, что мозг изображают поделенным на различные зоны и участки. Этой традиции следовали многие ученые, начиная с френологов, находивших в мозге «зону вечной любви» и «Область таинственности», и заканчивая Фрейдом, выделявшим в структуре личности «Я», «Оно» и «Сверх-Я». Люди всегда питали слабость к таблицам и диаграммам, на которых наглядно изображается взаимодействие между всевозможными предметами или сферами. У представителей каждой эпохи имелись любимые метафоры и образы, при помощи которых знатоки объясняли особенности человеческого тела или личности. Например, древнегреческая теория о жизненной силе под названием пневма появилась благодаря таким изобретениям гидротехники, как насосы и фонтаны (правда, немного странно, что само слово пневма обозначает при этом дыхание). Философы эпохи Просвещения уподобляли человека механизму — достаточно вспомнить трактат Жюльена де Ламетри «Человек-машина» (L'Homme Machine)[29]. Понятие подавляемого подсознания в трудах Фрейда — типичное детище эпохи паровых машин.
Представители современного общества любят сравнивать собственный мозг с компьютером, а описывая работу мозга, мы говорим о его многофункциональности и перезагрузке. У такой модели немало общего с некоторыми моделями более ранних эпох: мозг представляется нам механизмом, каждый из элементов которого выполняет определенную функцию. Совсем как приложения на смартфоне. В нашем представлении у мозга есть два центра: один отвечает за чувства, второй — за деятельность. Или даже три: один обрабатывает внешнюю информацию, другой отвечает за созидательность, а третий — за вознаграждение. Однако мозг вовсе не механизм и не компьютер. Логичнее было бы сравнить его с лесом или муравейником. В лесу одну и ту же функцию могут выполнять представители нескольких биологических видов, сосуществующие в условиях постоянной конкуренции. Например, за переработку и разложение органических отходов отвечают в лесу не только черви, но и бактерии.
Если верить Дэвиду Иглману, мозг напоминает скорее сложную экосистему, чем хорошо продуманный механизм. Конечно, условно можно сказать, что каждая мозговая зона выполняет определенную функцию, тем не менее в таком функциональном распределении каждая из зон постоянно конкурирует с другими участками мозга. Например, обработка визуальной информации одновременно осуществляется различными типами клеток и участками мозга. То же самое можно сказать о когнитивных процессах. К примеру, мораль не подчиняется единому принципу, а зависит от работы нескольких конкурирующих систем. Некоторые из них основаны на отвращении, другие управляются логикой, а третьи — гневом, и порой мы замечаем, что эти системы вступают в конфликт друг с другом.
Иглман сравнивает мозг с парламентом, в котором заседают противоборствующие фракции и партии, а распределение власти постоянно меняется. В этом сравнении он не указывает, имеется ли в таком парламенте президент, однако нас так и тянет предположить, что такая сила там присутствует — иначе кто же будет следить за порядком? Но это предположение будет ошибочным — в мозге, как и в муравейнике, подобного правителя не существует. Принято считать, что муравьи делятся на три группы — рабочие, солдаты и муравьиная матка, или королева. Такая структура весьма напоминает общественную иерархию, но подобного устройства в муравейнике не наблюдается. Королева не отдает приказов, муравьи-рабочие никому не подчиняются, а над солдатами не стоят офицеры. Вместо этого происходит куда более удивительный процесс: жизнь в муравьиной колонии организуется благодаря сложной системе запахов и выделяемым феромонам. Каждый муравей реагирует на еду и препятствия и распознает другие запахи. Его жизнь представляет собой цепочку простейших действий, в совокупности образующих более сложные поведенческие реакции. В результате муравьям удается строить продуманные муравейники со специально отведенными местами для для мусора, кладбищами и системой защиты от наводнений. При этом никто из участников строительства не осознает, чем на самом деле занимается.
Сравнивая наш мозг с лесом или муравьиной колонией, мы намного ближе к правде, чем когда сравниваем его с механизмом. «Участники» происходящих в нашем мозге процессов осуществляют сложное взаимодействие друг с другом и постоянно соперничают, а кроме того, они сами не осознают, какой цели хотят добиться. Нашу способность к осознанным воспоминаниям и анализу тоже нельзя считать главенствующей силой — скорее можно провести аналогию с историком, который пытается составить связный рассказ на основании известных ему данных. Нейробиолог Майкл Газзанига назвал участок мозга, выполняющий эту функцию, толкователем и подчеркнул, что тот во многом схож с историками: главное для толкователя — составить красивую историю, а о ее правдивости он почти не заботится.
Шведские ученые Ларе Халл и Петер Юханссон из Лундского университета провели эксперимент под названием «Слепой выбор». Его участникам показали фотографии двух человек и попросили указать на того, кто им больше нравится. После этого экспериментатор протягивал им снимок и просил более подробно рассказать, почему этот человек вызвал у них симпатию. На первый взгляд, эксперимент кажется скучным, если не учитывать одного секрета: перед тем, как протянуть испытуемому понравившийся снимок, организатор подменял его на фото человека, который изначально участнику не нравился. Подмены участники не замечали и думали, что смотрят на снимок, который им понравился. Более того, они приводили множество причин, почему им понравился именно этот снимок. Согласно гипотезе Газзаниги, эти причины придумывал «толкователь» с целью связать визуальную информацию и высказывание участника. Халл и Юханссон провели похожий эксперимент, в котором подменяли заполненные участниками анкеты и просили испытуемых обосновать свои политические предпочтения, хотя на самом деле они не совпадали с теми, которые участники указали, заполняя анкеты. Звучит странно, но мы склонны защищать собственный выбор независимо от того, что именно выбрали.
Если наш мозг действительно похож на муравейник или парламент, значит, искать личность, некое внутреннее «я» или характер так же бессмысленно, как пытаться определить национальное самосознание какого-то определенного народа. Безусловно, время от времени подобные рассуждения могут даже оказаться полезными, но очевидно, что поведение народа обусловлено исторической эпохой, государственной политикой, состоянием войны и условиями жизни. Толкование человеком собственного «я» тоже не более объективно, чем политические лозунги.
Горькая правда
Так насколько же мы доверяем сами себе? И есть ли среди нас те, кто преуспел в этом лучше других? В 1970-х годах психологи Харольд Сакейм и Рубен Гер решили во что бы то ни стало это выяснить и составили следующий — довольно откровенный — опросник.
1. Вы когда-либо испытывали ненависть к родителям?
2. Испытываете ли вы чувство вины?
3. Испытываете ли вы влечение к привлекательным людям противоположного пола?
4. Вы когда-либо испытывали желание убить человека?
5. Испытываете ли вы гнев?
6. Бывают ли у вас мысли, которые вы хотите скрыть от окружающих?
7. Испытываете ли вы порой влечение к представителям вашего же пола?
8. Вы когда-либо совершали глупые поступки?
9. Есть ли в вашей жизни что-то, способное сделать вас несчастливым?
10. Волнует ли вас мнение окружающих?
11. Хотите ли вы знать, что окружающие думают о вас?
12. Поступали ли ваши родители несправедливо по отношению к вам?
13. У вас есть болезненные воспоминания?
14. Вам когда-нибудь казалось, что ваши родители вас ненавидят?
15. Вы фантазируете на темы, связанные с сексом?
16. Вы когда-либо замечали у себя гомосексуальные наклонности?
17. Вы когда-либо считали себя плохим сексуальным партнером?
18. Получали ли вы когда-либо удовольствие от дефекации?
19. Представляли ли вы себя когда-либо насильником или жертвой сексуального насилия?
20. Думали ли вы когда-либо о самоубийстве как способе отомстить кому-то?
Разрабатывая вопросы, составители вовсе не желали никого смутить, их целью было выяснить, насколько люди склонны выдавать самих себя. Сделать это довольно просто: надо всего лишь подсчитать количество отрицательных ответов. Получив ответы, организаторы приступили ко второй части эксперимента. Они попросили испытуемых произнести фразу «Иди сюда» и записали ее на пленку. После этого каждому из участников дали прослушать эту фразу, произнесенную несколькими дикторами, и попросили определить свой собственный голос. Казалось бы, что может быть проще — отличить свой голос от чужого. Однако все оказалось намного сложнее. Причем хуже всех с этим заданием справились участники, ответившие на большинство вопросов анкеты отрицательно. Они не узнавали сами себя.
