Кен Дженнингс - Brainiac
Я могу чувствовать себя неуютно в связи с моим внезапным успехом в Jeopardy! но это ничто по сравнению с тем, что чувствуют другие игроки. Не забывайте, что еще ни одна из моих игр не была в эфире. И никто не кричит «Ура!» и не бросает в воздух чепчики, когда Мэгги легко, как бы между делом сообщает претендентам, что среди них в комнате находится победитель последних 20, 30 или 40 игр. Улыбки застывают на лицах. Кто-то обычно нервно посмеивается и уточняет: «Нет, серьезно? Сколько, вы говорите, игр?» Я в свою очередь проявляю неожиданный интерес к процессу удаления катышков со своих штанов или привожу в порядок воротничок, пока все глаза в комнате мрачно осматривают меня с ног до головы.
Я понимаю их возмущение. В свой первый день я испытал похожие чувства в отношении Анны Бойд. Я пытаюсь улыбаться, придерживать для всех двери, желать всем удачи перед каждой игрой, надеясь свести эту ненависть к минимуму. Когда они требуют объяснений моей удачливости, я лишь говорю, что удивлен ей не меньше, чем они. Здесь, кстати, нет никакого притворства. Это правда.
Иногда мне удается наладить за сценой хорошие отношения с некоторыми будущими игроками. Ник Аретакис (24-я игра) — продавец в книжном магазине из Нью-Хейвена — разделяет мою любовь к британскому кино 1940-х годов вообще и фильмам Майкла Пауэлла и Эмерика Прессбургера в частности, а также хорошо знаком с редкими книгами по истории мормонов. Коллин Мин (43-я игра) не только работает юристом в Сиэтле, там же, где раньше работал мой отец, но и год ходил в ту же начальную школу при американском посольстве в Южной Корее, что и я. Не знаю, что заставляет нас налаживать связи друг с другом перед игрой. Возможно, ощущение общей нервозности, может, стокгольмский синдром[183], а может, и неподдельный взаимный интерес. Однако после того, как игра складывается не так, как им бы хотелось, некоторые из них становятся холодны и стараются от тебя дистанцироваться. Большинство мечтает как можно быстрее смыться со съемочной площадки. Некоторые уходят, не торопясь, что-то сокрушенно бормочут себе под нос, посылая проклятия либо в свой адрес, либо в мой, либо в оба одновременно. Не могу сказать, что я их за это осуждаю.
Некоторые претенденты, кстати, испытывают облегчение, когда узнают, что им предстоит играть со мной, то есть это как будто уменьшает для них невероятное напряжение перед появлением в Jeopardy!. Все-таки проиграть Голиафу не так стыдно, зато как круто оказаться Давидом, если удастся его побороть! Улыбчивый канадец Брайан Шипли, вместо того чтобы сторониться меня в артистическом фойе, страстно желает получить мой автограф. В моем сознании неожиданно всплывает картинка, когда возбужденные баскетболисты сборной Анголы выстраиваются в очередь за автографами к Джордану, Берду, Мэджику Джонсону и остальным игрокам «Дрим Тим» во время предыгровой разминки на Олимпиаде в Барселоне. Другой игрок примерно 30 лет от роду, назвавший сам себя «торчком», сообщил мне по секрету, что утром перед тем, как сесть в шаттл от отеля «Рэдиссон» до съемочного павильона Jeopardy! он выкурил два косяка «чисто ради релакса». Похоже, сработало. Во время нашей игры он выглядел о-очень расслабленным.
Но один за другим, уверенные и не уверенные в себе, обкуренные и необкуренные, они все проигрывают. Садовник, разводящий орхидеи, экстрасенс, оказывающий услуги по телефону, симпатичный старик из Уэльса, переживший нацистские бомбардировки Британских островов, дочь актера Брайана Деннехи, геолог, исполнительница танцев живота, гитарист поп-группы 1990-х Combustible Edison — все они отправились домой с выигранными деньгами за второе место и утешительными призами за третье. Я чувствую свою вину перед всеми вместе и каждым в отдельности. Это не пустые слова — я правда так чувствую. Мы могли бы стать друзьями, но боги Jeopardy! сделали нас противниками в игре. В конце концов, они такие же тривия-зависимые, как и я, и так же, как и я, мечтают получить свои пятнадцать минут славы в Jeopardy!. Но вместо этого все они получают удар в спину от парня, у которого есть несправедливое преимущество в виде 40 выигранных игр. Это гложет меня изнутри. Не настолько сильно, чтобы, например, нарочно проиграть игру, но все же…
У моего положения есть и еще одно преимущество, которое никогда раньше не приходило мне в голову. Конечно, никто в Jeopardy! специально не предлагал мне играть на условиях Чарльза Ван Дорена и не показывал заранее правильных ответов. За исключением случаев… когда это все-таки иногда происходило.
Тривия конечна. Она может содержать лишь такое множество фактов, которое, особенно если ты сознательно ставишь для нее рамки, может быть забавным, интересным и понятным для широкой аудитории. Фред Ворт жаловался мне, что он в своей жизни прочел такое количество тривии, что ему практически не попадаются больше факты, способные по-настоящему удивить. «Я называю их четырехзвездочными, и только они приносят истинное наслаждение. Мне будет гораздо приятнее найти четырехзвездочный факт тривии, чем 20-долларовую банкноту».
Согласно Фреду тривия похожа на пляж, песок которого за годы был столько раз просеян, что все сколько-нибудь красивые ракушки оттуда давно вынули. Поэтому не должен вызывать удивления тот факт, что мне не очень долго пришлось играть в Jeopardy! до момента, когда факты и вопросы стали повторяться. Не слово в слово и, конечно, не злонамеренно, но достаточно для того, чтобы подарить мне ответы на несколько вопросов, которые иначе неминуемо прошли бы мимо меня. Гораздо проще вспомнить, какая партия заключила свою конвенцию в 1968 году в Майами, если другой вопрос неделю назад сообщил тебе, что в том же году демократический конгресс прошел в Чикаго. Много легче вспомнить название антибиотика, который был вытеснен пенициллином во время Второй мировой войны[184], после того как несколько недель назад завалил тот же самый вопрос на аукционе, потеряв при этом $4200. (Не знаю, доводилось ли вам просаживать на одном вопросе викторины несколько месяцев квартплаты, но неудивительно, что правильный ответ на такой вопрос надолго отпечатался бы в вашем мозгу.) То же самое было и с вопросом про певца в стиле кантри, который отбывал срок в тюрьме Сан-Квентин до момента, когда Рональд Рейган подписал его прошение о помиловании[185]. На этот вопрос я не ответил в моей самой первой игре, и он же попался мне еще раз спустя несколько месяцев.
Такого рода повторы неизбежны, если учесть то обстоятельство, что Jeopardy! выдает в эфир гигантское количество тривии — почти 15 тысяч вопросов каждый год. Но в целом я не согласен с Фредом, что тривия так легко исчерпаема. Любого рода коллекционеры рискуют рано или поздно (о ужас!) собрать свою коллекцию целиком. Они могут обнаружить, что у них теперь есть весь набор памятных тарелок, посвященных гонщику Дейлу Эйнхардту, или все выпуски комиксов про Человека-муравья, или полный комплект коллекционных чашек с цитатами из ситкома Joanie Loves Chachi, и не за чем больше рыскать по блошиным рынкам и сайту eBay. (В таком случае вы можете либо попытаться «проапгрейдить» свою коллекцию товаров Joanie Loves Chachi до состояния «как новенькие», либо признать, что жизнь пуста и бессмысленна, и сунуть голову в петлю.) Фанаты тривии — тоже, как заметил Эй Джей Джейкобс, коллекционеры. Только они в некотором смысле удачливее свои коллег. Объект их страсти практически бесконечен. Вопросов «четырехзвездочной» тривии, возможно, действительно, мало, и они редко встречаются, но поток новой тривии никогда не иссякнет. Сумма человеческого знания, если представить ее в мегабайтах, растет с астрономической скоростью каждый день. По расчетам ученого-программиста, доктора Жака Валле (одного из отцов-основателей интернета, а также эксперта в области изучения НЛО, с которого Франсуа Трюффо списал главного героя фильма «Близкие контакты третьей степени»), она удваивается каждые 18 месяцев.
Другими словами, новая тривия «производится» постоянно и в промышленных количествах. Еще десять лет назад было невозможно задать вопрос: «Кто стал единственным человеком, который получил „Оскара“ за то, что сыграл роль другого реального обладателя „Оскара“?»[186] или «Какие два президента США были тезками по среднему имени?»[187] — просто потому, что события, на которых они основаны, тогда еще не произошли. Песок может быть основательно просеян, но волны снова и снова выносят на пляж красивые раковины.
Сорок с лишним игр в Jeopardy! научили меня еще одной вещи, касающейся знаний, — а именно тому, что берутся они отовсюду. Я всегда предполагал, что умники, выстраивающиеся в очередь к подиумам Jeopardy! черпают все свои знания из книг благодаря запойному чтению в течение всей жизни. Их вдохновенные бледные лица подтверждали мою теорию. Однако мой личный опыт и опыт участников, с которыми я об этом говорил, заставил меня переменить свое мнение. На самом деле (дети, заткните уши!) чтение здесь вторично. Конечно, я люблю читать. Я узнал много ответов из прочитанных книг. Но гораздо большее число фактов перенеслось в мою память не со страниц книжек, а просто из жизненного опыта, из любопытства, которое я проявлял в течение всей жизни, из наблюдений за миром вокруг меня.
