Нильс Кристи - По ту сторону одиночества
Большинство жителей деревни кажутся относящимися к другой группе. Осторожная формулировка "кажется" выбрана сознательно. Многие из них были в состоянии самостоятельно существовать до того, как попали в деревню; и те немногие, кто снова покидают деревню, по возвращении к нормальной жизни найдут себя - так или иначе, как и все мы. Но что это, собственно, означает, найти себя в нормальной жизни? Имеет ли это отношение к тому, живешь ты в приюте или нет? Связано ли это со степенью удовлетворенности, с чувством самореализации,. с сознанием, что ведешь исполненную смысла жизнь и эта жизнь полностью соответствует собственным представлениям?
Большинство жителей деревни в своем прошлом были способны справляться самостоятельно. Но у некоторых были серьезные проблемы, у других позади сложный, изменчивый путь, неустанное внутреннее и внешнее скитание. Еще-кто-то потреблял наркотики, на ком-то тяжелый след оставили трагические обстоятельства.
Довольно много в деревне иностранцев. В большинстве случаев речь идет о молодых людях, которые на год-два отправляются за границу с целью найти себя. Большей частью они выросли в аналогичных поселениях в других странах. Для жизни в деревне это хорошо, что многие жители прибыли из других мест. Их социальные связи не так сильно простираются вовне.. Поэтому их социальная деятельность направлена вовнутрь, на саму деревню. Когда они, например, знакомятся с местностью, они большей частью делают это вместе с другими жителями деревни. Так что никто не остается со своей ущербностью в одиночку.
Я часто привозил в деревню друзей или целые группы студентов. Обычно я им перед этим не рассказываю, кого они там встретят. Лучше, если люди встречаются непредвзято. Посетители непосредственно встречаются с обитателями, расходятся по деревне, гостят в домах, где за чашкой кофе беседуют с хозяевами.
Вслед за этим неизбежно возникаем вопрос: кто есть кто? Кто эта девушка в желтом платье? Или тот высокий мужчина, что не сказал ни слова? За такими вопросами обычно стоит желание узнать, кто нормален и более важен, а кто не вполне нормален.
Раньше я охотно участвовал в этом. Со знанием дела отвечал на вопросы, выстраивал жителей деревни в ряд перед своим духовным взором с целью классификации, а потом объяснял, кто из них умственно отсталый, кто душевнобольной, кто просто странный, а кто даже слишком нормальный. Но с годами интерес к подобному занятию исчез. Когда с людьми знакомишься в разных жизненных ситуациях, становится все труднее относить их к той или иной примитивной категории. Людей, которых мы знаем лишь отчасти, легче назвать сумасшедшими или умственно отсталыми, наркоманами или преступниками; власти своими требованиями вынуждают нас к такой классификации. Это, между прочим, цена социальной изоляции и содержания в приюте. Чем лучше мы узнаем соотечественников в разных ситуациях, тем непригоднее такое приклеивание ярлыков. Кто-то в нашем квартале, может, и "уголовник", но уж никак не мой собственный сын. Я; слишком много знаю о нем, всю его историю, знаю его великодушие, его неумение владеть собой, и его нереалистичный оптимизм - все это вместе заставило его, возможно, что-то позаимствовать", не спросив, то есть сделать точно то, что на языке закона называется воровством. Пусть он украл, но для тех, кто хорошо его знает, он никак не вор. Всякие же классификации быстро становятся маленькими тюрьмами, у них четко обозначенные,. жесткие границы, и, собственно говоря, занимающиеся этим ни к кому не относятся справедливо. Чем больше мы кого-то знаем, тем менее-полезны и более опасны подобные классификации. Ярлыки прилипают. И тот, кому его прилепили, возможно, принимает отведенную ему роль. и становится тем, кем его назвали.
Понимание этой опасности отражается в уставе деревень. Там говорится:
"Деревни ставят своей целью создать такие формы совместной жизни, которые полезны как каждому члену, так и всему сообществу. В них, живут люди, имеющие различные способности и затруднения в развитии, и все они должны получить возможность, при всех своих различиях и индивидуальных качествах, участвовать в совместной жизни. Такие понятия, как "пациенты" или "обслуживающий персонал", лишены оснований."
И то, что в этой главе нет ни перечисления всех категорий людей, ни обзора их численного" распределения по отдельным деревням, это тоже соответствует как опыту, приобретенному во время пребывания в общинах, так и их основным яринципам.
Но определенное разграничение, несмотря ни на что, все же проникло в общины, и этому трудно воспрепятствовать. Использование его наталкивается на сопротивление. Чаще всего встречается различие между теми, кого можно назвать обитателями деревни, и сотрудниками. Обитатели деревни это в основном те, кто не может сам о себе заботиться. Большинство из них получает своего рода пенсию от государства. Сотрудники - это, напротив, те, кто, кажется, мог бы справиться со всем в одиночку. Другое различие существует между теми, у кого есть счет в банке, и теми, у кого его нет. По закону лица, получающие пенсию по нетрудоспособности, обязаны определенную ее часть откладывать для личных потребностей. Поэтому все обитатели деревни имеют немного денег в банке, в то время как сотрудники совсем не обязательно располагают личными средствами.
Названные, различия не только не резкие, но и не вполне логичные. Поэтому они нередко вызывают разочарование и путаницу. Все, кто живут в общине - обитатели, независимо от их способности или неспособности вести жизнь вне общины. И все они в то же время сотрудники. Действующие в деревнях основные принципы совместной жизни подчеркивают в уставе равенство всех, а не неравенство.
Но пока деревенские сообщества функционируют в таком обществе, как наше, подобные различия остаются, несмотря на их нечеткую выраженность и нелогичность. Нужно водить автомобиль, и не каждый может это сделать. Телефон существует для того, чтобы им пользоваться, даже если кто-то и не умеет с ним обращаться. Всюду расходуются деньги, и одним это удается легче, чем другим. Кто-то должен месяцами набивать стружками кукол, другой чистить коров, третий звонить в колокол, а кто-то писать письма. Много сил в деревне уходит на то, чтобы держать технику на уровне, соответствующем большинству обитателей. Но все технические достижения невозможно отменить, и таким образом в деревню переносятся требования, существующие в остальном обществе. Независимо от принципа равенства в жизнь проникают некоторые существенные различия. Снова оживает тенденция мыслить категориями. Так, есть различие между теми, кто имеет деньги, и теми, у кого их нет. Сначала появляются условия, и лишь потом следуют понятия. И все же в деревенских общинах меньше противоречий, чем во всякой другой из известных мне общественных систем. К этому надо добавить, что встречающиеся там различия становятся тем менее значимыми, чем дольше находишься в деревне. Часто упоминаемый идеал состоит в том, чтобы стать жителем деревни. Чтобы все стали деревенскими жителями.
Установив, что организационная форма деревень преодолевает общепринятые диагностические классификации, и это сознательно закреплено в их уставе как желаемое, мы тем самым сделали первый шаг к пониманию, что же за феномен представляют собой эти деревни. Теперь мы можем нанести их на социологическую карту мира.
На этой карте два континента. Один из них охватывает людей в их взаимосвязях. Он имеет дело с совместной жизнью, с взаимозависимостью, с объединениями и общественными формами. Часто речь при этом идет о нюансах, а не о контрастах, о постоянном изменении, а не о стабильности, здесь возникают сомнения и многозначность. Этот континент едва ли можно выразить в цифрах, то есть статистически.
Другой континент на социологической карте мира включает не группировки, а классы; его главные достоинства в ясности и возможности истолкования. Поэтому он пригоден для статистики. Статистические понятия это не только цифры, но и мыслительная система. Она предполагает, с одной стороны, совершенно определенный образ мыслей, а с другой стороны оказывает влияние на мышление. Статистики описывают не только то, что уже существует как явление, но и активно содействуют появлению новых понятий. При этом феномены должны быть отнесены к определенным категориям, чтобы их можно было выразить в цифрах. Поделенные на категории и тем самым отделенные друг от друга, они могут быть полезны в крупных организациях, институтах или государствах.
В этой главе рассмотрена жизнь первого социального континента. В кемпхиллпоселениях - а речь идет именно о них - мы встретились с объединением людей, которые с трудом поддаются классификации. Большинство людей постоянно меняются, и все же там они в отношении основных своих качеств рассматриваются как подобные друг другу, и именно в том пункте, в котором специалисты, союзы и правительства обычно обнаруживают явные различия. Это наводит на мысли, из которых следует один из главных признаков таких деревень: деревенские общины способствуют совместной жизни, которая никак не хочет укладываться в категории, как это удобно для государства и статистики. Поэтому их можно считать маленькими островами сопротивления господствующему в государстве стремлению разносить людей по определенным категориям.
