Дмитрий Соколов - Книга сказочных перемен
Потом их подобрал другой человек, но это уже совсем другая история.
***
___ ___
_________
___ ___
___ ___
___ ___
_________
ситуация начальной трудности не так уж приятна. Это момент начала, когда есть вдохновение, да нет опыта, есть импульс, да нет удачи, короче, нескладушки. Зерно упало в землю, его придавило что-то сверху, ему неуютно и совершенно всё неизвестно. Его окружает чуждый мир – или, точнее сказать, мир, который кажется ему чуждым и потому то страшным, то неприятным. Правый Лапоть испытывает это сполна (ну, правда, кто сказал, что судьба не могла бы ему еще добавить?), из компании снобов он попадает в помойку, и так далее, везде неуютно, а цель по-прежнему дико далека и практически недостижима.
И Цзин в комментариях к этой гексаграмме трижды повторяет: «Колесница и кони – вспять!» ну нет удачи! Но – говорит комментарий – увидьте, что ее и не должно здесь быть. «благородный человек примечает зачатки событий и предпочитает оставаться дома», – говорится в комментарии И Цзин. Что же он примечает?
Он примечает, глядя на гексаграмму, что она состоит из следующих двух триграмм:
___ ___
_________
___ ___ и
___ ___
___ ___
_________
(пора привыкать к символике великой Книги!)
нижняя из них означает возбуждение, его свойство – подвижность, его образ – гром. (Это Правый Лапоть в сказке.) Верхняя означает погружение, ее свойство – опасность, образ – вода. Что же получается, если гром гремит под водой? Вот то и получается, что ничего не получается. Или, скажем, ничего особо хорошего не получается, потому что сопротивление среды слишком велико. Возбуждение, творческий импульс, бушующий внутри (а нижнюю триграмму понимают как отображающее внутреннее состояние, а верхнюю – внешнее), – это возбуждение еще не в силах прорвать инертность внешнего. Внешнее уравновешено для старой ситуации, для новой оно враждебно и полно опасностей.
Так и человек, становящийся на путь перерождения, поначалу встречается с немалыми трудностями. Попадая на психологическую группу, например, он оказывается, как Алиса в сказке, «среди грубых и наглых зверушек». Его тревожность возрастает с катастрофической быстротой, но не умея направить ее к собственному истоку (точнее, привычно избегая болезненных для себя вещей), он иррадиирует ее во все стороны, сея неприязнь в окружающих и только увеличивая свои беды (превращая часто их из надуманных в реальные). Вот она, начальная трудность! Гора еще слишком далека, зато помойное ведро так близко! И, не желая иметь ничего общего с этим помойным ведром (тем самым, которое стоит в заголовке автобиографии Перлса), он попадает туда раз за разом. Помойное ведро – это «низкие» чувства, «грязные» вещи, и кроме того, «старьё» (личная история), в которой не хочется копаться.
Каков же правильный способ пройти данную ситуацию? И Цзин говорит: «Выступление приведет к сожалению. Не надо никуда выступать. Благоприятно пребывать в стойкости». Это во-первых. Выступать не надо! (включая жаргонный смысл – борзеть, выпендриваться). Ты в начале пути, ты только оказался в сказке, не ты схватишь кролика с карманными часами, а он еще не раз схватит тебя! Скромнее! Терпеливее! Вот образ Левого Лаптя – тот, который виден в верхней триграмме. Он почти что совсем пассивен – как вода. И как вода, он находит свою дорогу, без особого сопротивления среды, без особых землетрясений. Его почти что само выносит на вершину горы – хотя здесь страшно важно это «почти». Он тихо в нужный момент делает нужное движение (или даже окружающие почти что делают это движение за него) – и попадает в яблочко. Хотя, кстати, вершина горы вовсе не была вершиной его мечтаний. В этой ситуации вообще мечтать об особых достижениях не приходится. Но свою скромную мечту он выполнил – воссоединился с правым, со своей парой. Об этом говорит и Книга Перемен: «стремясь к браку, выступишь – и будет счастье».
***
У меня перед глазами стоит история очень хорошо известных мне людей. Она и Он. Она встречает его в разгар своей молодежной веселой дурноватой и сексуально распущенной жизни. Он старше ее прилично и уж совсем не равен по статусу. Он – один из ведущих на семинаре, куда Она приехала участницей. В тот момент, когда Она видит его, очень четкий и громкий внутренний голос говорит ей: «Это – Он!» Он – в смысле тот, кто станет ее мужем, отцом ее детей, спутником на всю жизнь. Это нереально, Он живет в чужой стране, семинар кончается, они едва познакомились и уже разъезжаются. Еще одна короткая встреча после семинара ничего, в сущности, не меняет, хотя они и гуляют вместе, и спят. Он по-прежнему живет ужасно далеко неизвестно с кем, не собирается жениться и по-прежнему не видно никакого смысла в том, что «Это – Он!». Начальная трудность налицо, и еще два года нет ничего, кроме совершенно очевидных трудностей и слепой внутренней уверенности, которая в глазах окружающих и постепенно в собственных «разумных» глазах становится просто навязчивой фантазией о принце на белом коне, оправданием бездействий и отказа в замужестве тому парню, с которым Она живет.
Говорит Книга Перемен:
«не с разбойником же быть браку! Но девушка в стойкости не идет на помолвку. Через десяток же лет – будет помолвка».
В конце концов, спустя два с чем-то года, Он приезжает в ее страну и звонит ей из другого города – просто так! Она решает тогда, что пора развязать узел. Своему парню Она говорит, что хочет съездить, встретиться с «Тем», чтобы избавиться от навязчивых фантазий. Замечательный ее парень дает ей даже деньги на дорогу. Она приезжает туда, где он только что закончил работу, и говорит – почти сразу после встречи – «Я приехала, чтобы избавиться от фантазий о тебе». Он говорит: «В смысле, мне нужно вести себя как мудак?» Она говорит: «Скажи мне, что ты меня не любишь, и все мои фантазии о том, что мы поженимся – чушь». Он говорит: «ну, так это более-менее и есть». Она хочет уехать в тот же день. Он просит ее остаться.
А дальше (мы уже вылезли за границы данной ситуации «начальной трудности», но просто чтоб закончить историю) – у них начинается роман, день за днем, они вместе едут еще в один город, потом еще в один, и кончается это блуждание по чужим квартирам и дачам только тогда, когда, влюбленные, они решают жить вместе. В честь чего он на следующий день так опаздывает на свою работу, что ее просто отменили. Но это, как говорится, уже совсем другая история.
Конечно, по характеру они явно похожи (вы уж мне поверьте, я их знаю): он – на Правый Лапоть, она – на Левый. Так ведь это и понятно, обычная символика, правое – мужское, левое – женское. А вот кто такой их общий хозяин – …
4. Наивность
мужик и волшебная бутылка
Рыбачил рыбак в море. Вы мне скажете: так не бывает, а я скажу – в сказках и не такое бывает. Был он рыбак бедный, но честный. Или вот как: был он бедный и честный рыбак. Поэтому он рыбачил в море, а не в карманах окружающих.
Ничего не попадалось ему в тот день, и даже думал он уже идти домой, как вдруг вытащил из моря бутылку. Он осмотрел ее и вздохнул: бутылка была настолько старая, что никаких надежд на спиртное в ней уже не было. Он было размахнулся, чтобы выкинуть ее обратно в море, как вдруг из бутылки раздался страшный и стремный голос.
«слышь, мужик, – раздалось из бутылки, – выпусти меня отсюда. Замуровали меня демоны. Выпусти, я тебе мешок денег дам, стол накрою, девок приведу и научу играть на балалайке!»
мужик, не долго думая, открыл пробку бутылки. Сначала оттуда пошел сизый дым, потом посыпались оранжевые искры, а потом вылетело чудище размером со слона. Покружилось это чудище над бутылкой и мужиком, а потом – раз! – хватануло мужика за ухо, да так, что кровь пошла.
– Эй, – заорал мужик, – ты что творишь-то? Ты стол, стол давай накрывай!
– Ща, – проревело чудище, – я стол из тебя накрою. Проголодалось я на дне морском. А дураки, я слышало, необычайно вкусны.
И оно так стремно, неприветливо зубами пощелкало.
«Вот ведь, гадское чудище, – загрустил мужик, – пожалело водки выставить, ладно уж, мешок денег, это я и сам понимал, что перегиб».
– Как же это ты можешь сожрать меня, своего спасителя? – спросил он у чудища.
А то вытягивало свои затекшие члены (числом до ста тысяч), надувалось и вставляло в пасть какие-то сверхострые светящиеся зубы.
– А так и съем! Молись, спаситель, чтобы тебя спасли! Ну, на том, разумеется, свете! Фигурально, так сказать!
И чудище заржало так мощно, просто всеми погаными звуками, которое мужик только слышал в своей жизни. Стало ему реально жутко.
– Слышь, чудище, – жалобно сказал он, – выполни мое последнее желание, а потом лопай. Я верю, что ты меня можешь сожрать. Но как ты могло залезть в такую маленькую бутылку? Вот в это, прости, мне не очень-то верится. Вряд ли ты такое уж чудное…
