Джон Лилли - Центр циклона: автобиография внутреннего пространства
Это также проявилось и в моем первом сеансе с ЛСД когда я слушал Девятую симфонию Бетховена. Я буквально оставил тело и взошел на Небеса, как раз тогда, когда я хотел представить себе — и представил — состояние маленького мальчика.
Я все время напоминал себе: «На горизонте ума то, во что верят как в истинное, и становится истинным в пределах, которые можно обнаружить в опыте.» Позже я обнаружил, что пределы веры определяют и пределы переживаемого. В пределах творческого воображения (каким бы оно ни было) есть определенная система убеждений, которая может быть превзойдена, трансцендирована.
Диапазон, в котором существует научный процесс, огромен. Как только пределы изучены, они могут быть преодолены. Вера становится более открытой и формируется новая система пределов с новыми убеждениями внутри них. Первоначальные же убеждения включаются как подсистема. Мой опыт в математической теории систем сработал, и я понял, что то, где я был на каждом этапе моей жизни, было определено моими убеждениями. Каждая система этих убеждений стала подсистемой в большой системе по мере возрастания моих знаний и опыта.
За этот второй день я внезапно стал вспоминать вещи, которые происходили, но которые я не описывал раньше. Например, я вспоминал проекцию лица на мое тела в зеркале. Увидев эту проекцию телесного лица, я сразу же понял, что это происходит так же, как у ребенка. Если встать напротив зеркала в полный рост, так, чтобы можно было видеть все тело, то можно представить, что там, в зеркале, настоящей головы нет. Верхушка телесной головы — это плечи, соски становятся глазами, пупок — носом, волосы в паху — ртом. У мужчин пенис, свисающий вниз — это язык. У женщин язык внутри.
Можно проецировать разные вещи на это лицо и видеть их. Оно выглядит подобно лицу идиота, если вы низкого мнения о своем теле, может выглядеть как очень счастливое лицо, если вы довольны телом, а может — как у сексуально возбужденного зверя.
Когда я увидел это на своем теле, я обернулся и посмотрел на моего гида. Это было и на ее теле. Выпученные глаза были женской грудью, а язык хотел попасть в рот. Пока я наблюдал это, она внезапно стала золотой богиней фантастической красоты. Когда я почувствовал возбуждение и влечение к этому образу, он внезапно сдвинулся, эмоции сменились на испуг и панику, а богиня превратилась в гориллу, покрытую шерстью.
От ее гениталий шли токи безумных звериных сексуальных желаний. Мой гид увидела мой испуг и поняла, что я проецировал на нее что-то из моей темной отрицательной части.
Когда я рассказал ей, что вижу гориллу, это вошло в резонанс с очень темной ее частью. Она отождествилась с моей проекцией и отреагировала на нее своими предрассудками в этой области, позволив и мне разделить их. Так она была захвачена в мое путешествие и отразила мои собственные эмоции, окрашенные испугом от того, что я проецирую на нее и что мне нравятся такие страшные образы.
У нас началось нечто подобное эффекту осцилляции двух зеркал: один проецировал на другого, а другой с отрицательным усилием передавал это обратно. Я понял, что нужно обращать внимание на предрассудки гида так же, как и на свои собственные. Я вынужден был вернуться из ЛСД-состояния и разобрать с гидом эту проблему. Я напомнил ей, что это была моя проекция, а не ее, и что она согласилась не вовлекаться в мое путешествие. Между нами возникли некоторые эмоциональные напряжения. Но она быстро вышла из этого отрицательного состояния, когда я описал ей другой образ, проецируемый на нее. Затем мы обсудили эту полярность в моем взгляде на женщину. Из-за моих детских религиозных представлений я воображал женщину или как далекую от меня богиню, бесполого ангела, или как опасное, сексуально соблазнительное животное.
Этот раскол в моей точке зрения на женщину был так очевиден в этот момент второго дня, что я должен был провести некоторое время, работая над тем, через что я прошел. В конце концов я ассоциировал это с теми женщинами, которые были в моей жизни.
Я начинал с проецирования образа богини на женщину, которая была со мной, представляя ее более возвышенной, чем она могла быть, — и чем вообще кто-либо может быть, — наделяя ее чистотой, всеми добродетелями и положительными качествами. Затем я совершал с ней половой акт и переживал оргазм. Сопереживая ее оргазм, я принимал женщину до самой ее животной природы. Это было прямо из учения католической церкви, и это было проекцией на реальную ситуацию, привнесенной в настоящее из прошлого. Меня учили, что сексуальные импульсы, гнев и т.п. были частью животной природы и были греховны. «Желания плоти» подавлялись и контролировались для того, чтобы можно было стать святым. Этот раскол произошел в моей жизни намного раньше, и я снова переживал его во время первого сеанса ЛСД, несмотря на проведенную перед тем аналитическую работу. Аналитическая работа, которую я провел со своим психоаналитиком Робертом Веллером, раскрыла достаточно материала, так что я мог увидеть этот раскол в действии во время первого опыта с ЛСД.
Вероятно, до этого анализа у меня бы не было такой свободы, и я идентифицировался бы с отрицательными проекциями и имел бы плохое путешествие. После такой подготовки я смог свободно пережить полюса моего желания, идеализма, страха и ужаса. В первое время я был способен видеть и крайне положительные полюса, и крайне отрицательные, между которыми пульсировала моя жизнь. По отношению к женщине я колебался между богиней и гориллой. Очевидно, мои сексуальные предрассудки продолжали действовать. И у меня был как идеал гармонии с реальностью, так и наполненные страхом внутренние пространства, сосредоточенные на сексе и агрессии.
Позже я смог обнаружить такую же биполярную природу и двойственность во многих других областях моего существования, моего бытия и моего знания. После этого обзорного сеанса я почувствовал, что могу понять кое-что из концепции «по ту сторону добра и зла». Мой «честный свидетель» был развит. Каждый из нас имеет своего «честного свидетеля», наблюдателя, честно и объективно воспринимающего и регистрирующего то, что происходит реально.
На второй день я все еще был на высоте и оставался в этом состоянии две недели. В результате я совершил другую ошибку. В эйфории от своих «огромных открытий» и из-за вытекающей отсюда чрезмерной самоуверенности я попал в одну из ловушек ЛСД. Хотя я и полагал, что разобрался со знанием, полученным из опыта с ЛСД, на самом деле этого не произошло. Мне предстояло пройти через более негативный материал, извлечь на поверхность еще более абсурдную программу.
После этого сеанса я впервые совершил поездку на Гавайские острова. Я провел там десять дней в прекрасном расположении духа, рассказывая друзьям о своем новом знании. Обстановка тропического острова усилила чувство эмоционального комфорта. Надеясь, что это состояние продолжится, я подготовился к новому ЛСД-путешествию.
Я предпринял его через две недели после первого с тем же гидом, но в другом месте. На этот раз обстоятельства были не столь благоприятны, как в предыдущем случае. После второго сеанса мне предстояло возвратиться домой в сложную семейную ситуацию. Во время сеанса мне это очень мешало, и я, в сущности, провел его в мыслях о проблемах, связанных с моей женой. Я ходил взад-вперед по комнате, обвиняя ее, а затем себя, пытаясь преобразовать ее личность согласно моим идеалам. Но вспомнив все свои «подвиги» во время двух браков, отсутствие единства семейной жизни и профессиональной работы, я ясно увидел, насколько сам я не соответствую собственным идеалам, и в итоге во время второго путешествия я был низвержен из своего высокого состояния и попал в очень плохие области.
Так я узнал, что характер внутреннего состояния перед приемом ЛСД также ведет к программированию сеанса. То, куда вы пойдете после сеанса, что вам нужно там делать, может запрограммировать его таким образом, что вы будете переживать ожидаемое. При таких обстоятельствах у вас может получиться очень неприятное путешествие. Я начал работать с личным материалом, с размышлениями о жене и о детях, о предыдущей жене и детях, и так и не пришел к решению реально существующей ситуации. Не важно, что я воображал, или какие теории я конструировал — существующие обстоятельства, как я видел, нельзя было изменить. Ко всему прочему я был под давлением предпрограммирования намеченного выступления в научном обществе на другом конце континента.
Во время второго ЛСД-сеанса не было такой атмосферы релаксации, как во время первого. Я был занят своими проблемами, и это сказалось на ходе сеанса. Я был так занят своими делами и беседой с самим собой относительно них, что мой гид потеряла со мной всякий контакт, вышла в другую комнату и оставила меня работать в одиночестве. За это путешествие я так и не вышел в сколь-нибудь глубокое внутреннее пространство. Я остался с реальными проблемами, непрерывно обсуждал их с самим собой и пытался представлять реальные личности, стремился войти в их положение, но не смог этого сделать. Я вышел из этого сеанса, чувствуя безнадежность и в отношении своего брака, и в отношении возможности изменения умонастроения жены или ее личности. У меня не было времени проинтегрировать опыт ЛСД, суммировать и включить его в целое, как я делал это во время первого сеанса, потому что на следующий день я уже летел через весь континент.
