Клаудио Наранхо - ГЕШТАЛЬТ - ТЕРАПИЯ
Если ты готов рассказать о том, что у тебя не отрепетировано, если ты готов удивиться тому, что сказал, ты можешь выйти из собственного образа. Ты либо выражаешь, либо производишь впечатление. Многое из того, что делается в континууме осознанности, все еще находится в сетях роли, внутри границы не произведения плохого впечатления. Я все это говорю, потому что думаю о том, что происходящее в упражнении такой легкости зависит от твоей степени свободы; зависит от того, чему ты позволяешь проявиться и как ты расцениваешь свои неопределенные потенции. Все зависит от тебя: превратить ли упражнение в тривиальность или в грандиозное событие; все зависит от того, насколько ты открыт и искренен в своем желании работать.
Хочу порекомендовать тем, кто говорит - в монологе - принять во внимание три основные сферы осознанности:! восприятие, чувство и действие. В любой момент времени вы осознаете, что происходит посредством внешних ощущений и через телесное ощущение. Вы сознаете, что делаете, не только телом и голосом/ но и внутрипсихическ1 (как, например, ожидая, что появится нечто для высказывания, выбирая, обратиться к тому предмету или к этому), и знаете о своих эмоциях. Я хотел бы предложить, чтобы вы не задерживались на какой-то одной сфере. Будьте уверены, что ваше упражнение не заключается только в бесчисленных восприятиях или в наблюдении того, что вы делаете. Двигайтесь, меняйтесь местами, однако усиливайте наблюдение и экспрессию чувств. Именно чувства интересуют нас больше всего. Именно чувства должны быть раскрыты; однако полезным будет, для того чтобы осознать свои эмоции, заземлиться в восприятиях с тем, чтобы суметь исследовать то, что переживается в этом случае вашего восприятия. Не просто говорите о действиях, позах, модуляциях голоса, что вы наблюдаете, но используйте наблюдения за своими действиями, чтобы определить, как вы чувствуете во время действий: пользуйтесь действиями, как зеркалом своих чувств.
Теперь об инструкциях слушателю. Слушатель сидит лицом к лицу говорящего и сдерживает не только вербальный язык (подходящий к монологу), но и язык тела также. Предложите своему партнеру переживание простого свидетельства того, кто просто сидит без всякого вмешательства, не одобряя и не не одобряя. Сдержите улыбки, пожимание плечами и т.д., обратитесь к медитативной технике: ничего не делаю, но присутствую. Расслабьте лицо, глаза, расслабьте язык (который активен даже при внутренней, безголосной беседе). Я также хочу попросить вас не пытаться понять, о чем говорит партнер. Вы, вероятно, заметите, что, не пытаясь, вы поймете лучше, а не хуже. Вместо того, чтобы постараться понять, направьте свои усилия на внимание; направьте внимание внутрь и наружу: на то, что вы видите, на голос, слова, которые слышите, на то, как вы чувствуете момент за моментом. В обычных разговорах есть определенные скрытые приготовления к реагированию. Здесь же не должно быть ничего кроме внимания к моменту, к вашему партнеру. Пусть все ваше упражнение сводится к продолжительному не судящему вниманию. Вы предлагаете партнеру лишь свое присутствие. Ничего больше - однако эффект этого, вы заметите, вовсе не обычный. И не простой - поскольку столько желания помочь, отреагировать, говорящий иногда кажется таким одиноким.
Третье лицо - наблюдатель. Он сидит перед группой. Первые двое сидят напротив друг друга, а он между ними чуть в стороне. Наблюдатель делает то же. что терапевт: отмечает нарушения правила Гештальта, т.е. отмечает, когда и что не является выражением переживания: когда говорящий отвлекается, увлекается объяснениями, абстрагирует, рассказывает истории, предвкушает и т.д. Наблюдатель также внимателен к нетерпеливым жестам слушателя, который должен оставаться расслабленным: кивает, автоматически жестикулирует и т.д.,- он все отмечает.
III. Упражнения «Обвинитель /Обвиняемый»
Думается, всем известно, насколько часто столкновение обвинитель/обвиняемый становится пиком сеанса Гештальта - точкой взрывного перехода к здоровому состоянию.
Поскольку у человека с внутренними проблемами имеется обвинитель или суперэго, и поскольку каждому обвинителю соответствует свой обвиняемый, то мне кажется, что в неврозе всегда присутствует вопрос самоконтроля, ненависти к себе и самоманипуляции. Таким образом, можно выбрать, на чем основан конфликт. Выбор предполагает систематизацию, а серия упражнений, которые я описываю ниже, представляют постепенную прогрессию.
Первая фаза:
Самообличение как Катарсис
Ярости Суперэго
Катарсис, говорит нам Аристотель, является пиком драмы; если так, то будет наиболее подходящим использовать драматизацию как средство для выявления (и таким образом для осознания) ненавистного самоконтроля, который обычно скрыт в неврастенических поступках и психосоматических расстройствах. (Аргентинский психоаналитик Анхел Гарман говорил о том, как «суперэго грызет слизистую желудка»).
В начале этого упражнения я обычно объясняю, что, когда блокируются поведенческие каналы для экспрессии гнева посредством внутреннего запрета, трудно пережить эмоцию ярости, т.е. драматизация может облегчить обретение этого чувства. (Здесь можно воспользоваться метафорой «затравки насоса»: «Ну-ка, отмочи»,- говаривал Фритц, пока поток эмоции не начал течь в словах, в голосе, в жестах).
Вторая фаза:
Переключение Обвиняемого
Вместо переигрывания столкновения обвинитель /обвиняемый я прибегаю к перестановке обвиняемого - к наиболее драматическому применению реверсной техники, которую я знаю в Гештальте: здесь я прошу группу исполнить роль своих обвиняемых (т.е. персонажей, которые являются мишенью для обличения обвинителями в предыдущем упражнении), однако не молящих о пощаде, виновных и страдающих, а наоборот, сознающих всю неправоту и деструктивность нападок обвинителя; принять сторону угнетаемого, чтобы не быть угнетенным; восстать, сбросить ярмо обвинителя и изгнать его словами и жестами, полными гнева.
Третья и Четвертая фазы: Переключение Обвинителя и Работа по Договору
Когда предыдущее упражнение выполняется добросовестно, это может привести к психологическому прорыву: к освобождению от обвинителя с соответствующим ростом внутренней свободы. Однако, по моему убеждению, это не окончательная свобода, не полное освобождение от власти обвинителя. Другой пласт психологической обструкции проявляется со временем, в итоге обвинитель не отсекается, а ассимилируется. Концом ситуации обвинитель/обвиняемый является процесс синтеза, интеграции, диалектического очищения.
Чтобы это произошло, я полагаю, обвинитель должен отказаться от своей роли из полного понимания того, что он делает, и захотеть выйти из непереносимой ситуации (сюда включается и желание послужить целительному процессу). Переключение обвиняемого является лишь половиной лечения основы раскола психики. Другой половиной является переключение обвинителя: сделать его доброжелательным вместо контролирующего, чтобы его сердитость прекратила тиранию психики и стала ранимой и чувствующей.
Самым коротким путем этого переключения является погружение в роль обвинителя, поскольку суперэго выступает как родитель, которого мы создали, чтобы защитить и помочь себе, и наше суперэго желает только помочь нам.
Трудность лишь в том, что суперэго нетерпимо сердито, желает, чтобы мы стали другими прямо сейчас - а так не бывает. Но не могли бы мы научить обвинителя восприня-тию невозможности ситуации, которую он создает, пониманию, что своей тиранией психики он никогда не обретет удовлетворения своим алчным требованиям? Не могли бы мы убедить его, что нужно захотеть помочь реализации его идеала ненавязчиво? Это вполне возможно.
Переключение обвинителя (посредством которого индивид переключается от сердитых обвинений к соприкосновению, оставаясь обвинителем, со своими расстроенными желаниями и к выражению их отношением ранимости) выглядит таким подходящим путем к дальнейшему диалогу доминирующей и подавляемой подсущности, что я лишь теоретически их разделяю. На практике же я предлагаю это переключение как продолжение непрерывного процесса. При знакомстве членов группы с этой фазой процесса я предлагаю им придать обвинителю (внутреннему наставнику) возможность говорить, наделить его готовностью выслушать о нуждах обвиняемого, как ребенка. Я сравниваю ситуацию встречи этих двух подличностей, делящих одно тело, подчеркиваю важность научиться жить вместе самым лучшим образом. Я предлагаю также выработать соглашение, подвинуться к заключению договора.
Как можно предположить, в учебной ситуации, где индивиды получают стимул и поддержку в небольшой группе, серия упражнений может быть сравнима по своей силе с неструктурированным сеансом Гештальтам, и я свидетельствовал, по крайней мере однажды, о явлении переживания психологической смерти - «смерти эго», сущность которой в чистосердечном отказе суперэго от своего поведения тирана.
