Виктор Ефимов - Россия – альтернатива апокалипсису
Во-вторых, умалчиваемое действительное назначение культовых социолого-экономических теорий, преподаваемых в вузах, состоит не в том, чтобы научить делу государственного и макроэкономического управления, а в том, чтобы:
● сформировать массовку «клерков», несущих в своей психике поведенческие программы реагирования на те или иные социально-экономические ситуации, необходимые для автоматической работы традиций и «ноу-хау»;
● защитить правдоподобием культовых теорий реальное управление от вмешательства посторонних, включая и вмешательство самих «клерков», представляющих собой (и поодиночке, и в совокупности) не более чем запрограммированный инструмент осуществления реального управления.
Экс-министр финансов Александр Лившиц: «Экономика похожа на женщину. Разве её поймёшь?»
Непригодность или весьма ограниченная работоспособность исторически сложившихся социолого-экономических теорий, признанные авторитетными профессионалами-экономистами, и подтверждаемые практически неблагоустроенностью жизни большинства населения многих стран и человечества в целом, являются объективным фактором, который обязывает к рассмотрению затронутой проблематики с иных мировоззренческих позиций.
Как «свободный» рынок закономерно привёл США к великой депрессии?
Начнём с того, что «свободный» рынок — это культ иллюзии, политическое назначение которого — убрать «посторонних» из сферы управления макроэкономикой, дабы эксплуатировать производительные силы общества в своих интересах и в ущерб интересам общества в целом и его членов персонально. Вопреки этому мифу, в действительности рынок давно регулируется, но это регулирование осуществляется не в интересах общества, а в интересах разного рода частно-корпоративного сиюиминутного (мелочного в масштабах всемирной истории) своекорыстия. Соответственно, под «свободным» рынком далее понимается рыночная система в пределах государства, не подчинённая регулированию со стороны этого государства, которое должно быть демократическим государством гражданского общества.
Если исходить из принципа «практика — критерий истины», то «свободный» рынок способен единственно к одному — из поколения в поколение воспроизводить массовую нищету и бескультурье, социальные и биосферно-экологические проблемы, на фоне которых наиболее богатые слои обществ нравственно-этически разлагаются и деградируют, сетуя при этом на лень, дикость, подлость и озлобленность простонародья, не желающего восхищаться «элитой», преклоняться перед нею и самоотверженно работать на эту систему.
«Сто с небольшим лет назад Америка представляла собой страну совсем не «американской мечты». В 1880 году средняя стоимость жизни составляла 720 долларов в год, а годовая средняя зарплата рабочих в промышленности была около 300 долларов в год. При этом средний рабочий день составлял 11–12 часов, а нередко и все 15. Каждый шестой ребёнок работал в промышленности, получая половину зарплаты взрослого за одинаковую работу. Что такое охрана труда, никто не знал. Все эти данные взяты из заключения Бюро трудовой статистики, представленного Конгрессу США. В конце этого заключения делается вывод: “Люди должны умирать для того, чтобы процветала индустрия”».
Весь социальный прогресс — гуманизация экономических отношений и общий культурный рост населения в так называемых «развитых странах» в ХХ веке — результат реакции их правящих «элит» на события в России после 1917 г. и выработки навыков государственного регулирования рынка, которые однако в силу ряда политических причин не находят должного освещения в социолого-экономических теориях.
В 1880 году средняя стоимость жизни в США составляла 720 долларов в год, а годовая средняя зарплата рабочих в промышленности была около 300 долларов в год. При этом средний рабочий день составлял 11–12 часов, а нередко и все 15.
В частности, именно «свободный» рынок привёл США к «Великой депрессии», начавшейся в 1929 г. Если говорить о том уроне, который понесло общество США в ходе «Великой депрессии», то некоторые аналитики, изучая демографическую статистику США первой половины ХХ века, делают вывод о том, что их человеческие потери за годы депрессии того же порядка, что и потери СССР в результате коллективизации, если не больше. «… Если верить американской статистике, за десятилетие с 1931 по 1940 год по динамике прироста населения США потеряли ни много, ни мало — 8 миллионов 553 тысячи человек, причем показатели прироста населения меняются сразу, одномоментно, в два (!) раза точно на рубеже 1930/31 года, падают и замирают на этом уровне ровно на десять лет. И так же неожиданно, спустя десятилетие, они возвращаются к прежним значениям. Никаких объяснений этому в обширном, в сотни страниц, тексте американского доклада US Department of commerce Statistical Abstract of the United States» не содержится, хотя он наполнен пояснениями по другим вопросам, не стоящими по сравнению с вышеназванным даже упоминания» (Борисов Б. «Голодомор по-американски»).
«Великая депрессия» поставила вновь избранного президента США Ф.Д. Рузвельта перед дилеммой: либо марксистская революция с перспективой гражданской войны, жестокость такого варианта развития событий показала Россия после 1917 г., либо реформы с целью гуманизации экономических отношений.
Ф.Д. Рузвельт избрал второе, и сутью реформ стало государственное регулирование рынка в соответствии с целями социально-экономического развития, избранными политическим руководством страны. Однако наработки команды Ф.Д. Рузвельта в этой области не были осмыслены должным образом и не получили должного управленчески состоятельного выражения в социолого-экономических теориях.
Причина воспроизводства «свободным» рынком социальной неблагоустроенности и биосферно-экологических бедствий состоит в том, что в алгоритмике ценообразования нерегулируемого рынка выражается неравная приоритетность потребностей людей в продукции различных групп, преломляющаяся через принцип реализации сиюминутного своекорыстия участников рынка, которое может реализовываться в том числе и в ущерб интересам окружающих, потомков, биосферы.
В глобальных масштабах эта алгоритмика, преломившись через производственную специализацию регионов планеты, выражается в неискоренимом в условиях «свободы» международной торговли разделении государств на относительно небольшое количество так называемых «развитых стран», в которых проживает меньшинство населения планеты, и на безнадёжно нищие, отсталые в научно-техническом и образовательном отношении государства, в которых проживает бо́льшая часть человечества.
«Великая депрессия» поставила вновь избранного президента США Ф.Д. Рузвельта перед дилеммой: либо марксистская революция с перспективой гражданской войны, жестокость какого варианта развития событий показала Россия после 1917 г., либо реформы с целью гуманизации экономических отношений.
Наряду с этим рыночный механизм не обладает способностями: 1) к выявлению проблем, с которыми сталкиваются региональные общества и человечество в целом, 2) к целеполаганию в отношении их разрешения (целеполагание макроуровня, включая глобальное), 3) к самонастройке на режим осуществления продуктообмена в соответствии с осознанными интересами (целями) социально-экономического развития регионов планеты и человечества в целом.
Устранить эти пороки рыночной саморегуляции ни частные предприниматели сами по себе, ни покупатели конечной продукции сами по себе не в силах в условиях конкурентной среды, формируемой «свободным» рынком, как в пределах регионов, так и в глобальных масштабах, поскольку никто из них не обладает «правами системного администратора», задающего параметры функционирования рынка как системы, элементами которой являются все его участники. Поэтому наиболее дальновидные представители экономической науки настаивают на сочетании государственного планового начала и рыночной саморегуляции в одной социально-экономической системе.
В частности об этом пишет Джон Кеннет Гэлбрейт (один из членов команды Ф.Д. Рузвельта, а позднее — советник Дж. Ф. Кеннеди).
«По мере того как государство во всё большей мере начинает использоваться в интересах общества (т. е. становится демократическим по существу, а не формально-процедурно — Авт.), становится возможным рассмотрение тех реформ, для осуществления которых требуется вмешательство со стороны государства. Эти реформы логически распадаются на три части. В первую очередь существует потребность радикально усилить влияние и возможность рыночной системы, положительно повысить уровень её развития по отношению к планирующей системе, и тем самым уменьшить со стороны рыночной постоянное неравенство в уровнях развития между двумя системами.
