Оксана Алексеева - Экзамен по социализации
Слить через десятых лиц информацию в СМИ — необходимое условие, чтобы следствие не могло отмолчаться. Ни для кого не секрет, что подкупить или запугать можно любого, но не в том случае, когда дело уже предано огласке. Практически одновременно с этим явиться с повинной. Мол, вот, посмотрите, что я унаследовал от приемного отца. Помогите, господа полицейские, бедному мальчику, который, кстати говоря, и всю верхушку организации поименно может назвать, и адреса поставок, и всю рабочую схему описать. Юрий Никитич предупредил сразу, что есть вероятность, что и против него будет выдвинуто обвинение, и имущество конфисковано. Настаивать надо на том, что Макс сразу после совершеннолетия покинул город из-за угрозы убийства, и только потом решил обратиться в полицию.
Сложно было только начинать. Но уже после первого заявления каша заварилась, все закрутилось вокруг Макса. К счастью, следствие увидело в нем только жертву обстоятельств. Хотя парень и не боялся тюрьмы — какая разница, где жить? — он все равно хотел вернуться. К Мире, к Косте… к Даше. К тем, ради которых он выполз из безумия.
Самая непростая часть плана неожиданно оказалась увлекательной и приятной. Даже при освещении в СМИ, даже при уже запущенном делопроизводстве, всегда найдутся люди, настолько влиятельные, что могут заблокировать процесс на любой его стадии — почти непробиваемая защита со стороны властной поддержки. Против них бессильны самые честные полицейские, для них не существует законов. Предотвратить их вмешательство Макс мог только самостоятельно, при этом не обозначая себя. Всегда смотреть и слушать, видеть и слышать — вот и все сложности. Дальше уже проще: едва какой-нибудь чиновник слишком сильно заинтересовывался этим делом или самим Максом, надо начинать свою погоню: следить, обыскивать дом, искать что-то, что тот не хотел бы обнародовать. И у таких людей всегда что-то находилось. Потом оставить фотографию или копию документа на рабочем столе в кабинете, защищенном самой современной системой охраны и профессиональными телохранителями. Это внедрение в личное пространство производило должный эффект, может, даже больший, чем сам шантаж. С этого момента чиновник терял всяческий интерес к каким-то там клубам и наркотикам. Никто не хотел рисковать ради какого-то Соловченко Николая Игнатьевича, какие бы прибыли в будущем он ни обещал. Коррупция исключает полную глупость в своих рядах — таких людей не обманешь краткосрочной прибылью при риске потерять долгосрочное доходное место. Макс даже был расстроен, что таких операций ему пришлось провести всего три. Может, ему с коррупцией начать бороться нелегальными методами? А что — и обществу польза, и азарт неповторимый, и навыки можно задействовать на пределе возможностей.
Нередко приходилось и подкидывать доказательства следствию, носом подводить, чтобы ненароком никого не пропустили. Например, при обыске в доме ближайшего помощника Святоши обнаружили гигантскую партию героина и незарегистрированные стволы, чему сам хозяин искренне удивился. Макс отогнал от себя идею встретиться с самим «родственничком», чтобы не сорваться. Увидятся они только в зале суда, так будет лучше. А до тех пор из СИЗО Святоше не выбраться — уж для этого у следствия улик было предостаточно, благодаря всезнающему свидетелю.
После нескольких громких арестов, когда сеть на глазах разлеталась в пух и прах, жизнь его была под максимальной угрозой — он связался с очень мстительными людьми. И в этом случае «скромный и запуганный» Макс получил поддержку от полиции, всеми силами демонстрируя, что она ему необходима, даже на программу защиты свидетелей согласился. Правда, покушений так и не произошло — приятели Святоши спешно покидали столицу, а то и страну. Впору было спасать шкуру, а не искать того, кто все это начал. Конечно, о роли Макса знала только полиция и наверняка догадывался сам Святоша и его ближайшее окружение, но официальных заявлений о нем никто не делал.
Вся эта канитель затянется на месяцы, но по ее итогам на свободе не останется никого из верхушки. А шестеркам мстить ему не с руки, хотя они его и не пугали.
Первый Поток обозначил себя только единожды. Посреди ночи Макс проснулся от ощущения постороннего присутствия в своей комнате. Это была девушка, прошедшая сквозь кордон охраны, что давало исчерпывающее представление о ее происхождении.
— Седьмой Третьего Потока, что происходит? — поинтересовалась она шепотом, едва он открыл глаза.
Макс терпеливо рассказал обо всем. Она долго всматривалась в его лицо, а потом, ничего не сказав, так же тихо исчезла.
Присматривают. Но явно дают ему шанс. А парень все чаще и чаще ловил себя на мысли о том, что хочет вернуться, и не только из-за сестры. Похоже, что, сам того не заметив, он стал человеком с присущими тому слабостями и привязанностями. Адекватная плата за то, чтобы не сойти с ума.
* * *День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем я живу будто во сне. Ем, сплю, учусь, говорю, слушаю, ни на чем особо не задерживаюсь мысленно, ни во что не погружаюсь полностью. Я превращаюсь в Макса с присущими тому силой и равнодушием. Единственный минус в такой жизни — скука. Адекватная плата за то, чтобы не сойти с ума. Прекрасное мироощущение, если хочешь жить в гармонии с самим с собой.
Продираю глаза, разбуженная мелодией входящего вызова, и с раздражением отвечаю:
— Да? — если это не очередной шутник, то точно Белов. Только у того хватит мозгов звонить в четыре утра.
— Привет.
И вся моя идеальная душевная гармония летит к чертям. Подскакиваю на месте и почти кричу, рискуя, что родители услышат:
— Макс?!
— Типа того, — отзывается так же спокойно, как когда-то раньше.
Зажимаю рот рукой, чтобы не завизжать от радости. Мира говорила, что он звонил только один раз, да и с тех пор прошло уже много времени.
— Макс! — боюсь, что он отключится. — Макс, как ты? У тебя все в порядке?
— Более чем, — слышу — на сто процентов уверена — что он улыбается. Начинаю улыбаться в ответ.
— Когда вернешься?
— Не знаю, Даш. Наверное, скоро.
— Ты… — я не хочу это произносить вслух, но мне нужно знать. — Просто так позвонил или что-то случилось?
Вопрос закономерный. Я даже не была в курсе, что он знает мой номер. И уж точно не стал бы мне звонить по пустякам.
— Соскучилась? — вместо ответа он задает свой вопрос.
— Конечно, соскучилась! Два месяца твою тухлую рожу не видела! — возмущенно и уже тише, почти ласково. — Придурок, возвращайся скорее.
— Я тоже соскучился, — удивляет он и добавляет: — По всем вам.
Я уже немного пришла в себя:
— Кто ты, и что ты сделал с нашей ледяной глыбой?
— На месте ваша глыба, не волнуйся, — он молчит секунду. — Даш… прости за то, что с тобой случилось… и за то, что не сказал этого раньше.
Почему-то наворачиваются слезы, хотя я давно перестала из-за этого переживать. Сейчас воспоминания о произошедшем уже заметно померкли. Я полностью восстановилась, и после Нового года вернулась в гимназию. Мама меня даже к психологу отправила, чтобы помог мне пережить этот стресс без последствий, но и опытный врач резюмировал, что никаких долгоиграющих проблем с психикой то похищение не вызвало. Даже поразился моему спокойствию. Все со временем окончательно залечится, как и мои физические травмы. А сейчас стало грустно только потому, что Макс признался, насколько сильно это мучило его.
— Да ладно тебе! — отвечаю бодро. — Люди деньги платят, чтоб заполучить такой адреналин, с парашютами какими-то прыгают, а мне бесплатно аттракцион устроили, — пытаюсь отшутиться, но потом не выдерживаю внутреннего давления и говорю: — Макс, я не виню тебя. Правда.
Я не хочу развивать эту тему, она давно закрыта, поэтому тороплюсь спросить:
— Расскажи, как там у тебя дела. Мы, конечно, новости смотрим, в курсе общих дел, но твое имя нигде не фигурирует.
— Все нормально, — голос по телефону у него совсем другой. Такой успокаивающий, такой мягкий. Или я просто забыла, какой он в жизни? — Сейчас все имущество в судопроизводстве, клубы, рестораны — все закрыто. В лучшем случае, я унаследую только пустые здания.
— Ага, куча недвижимости в центре Москвы — уж наверное с голоду не умрешь! — смеюсь я. — Тебе очень повезло с твоим юристом… Что он оказался настолько предан Сан Санычу и… просто хорошим человеком.
— Даш, — мне кажется, что он усмехается. Или просто голос дрогнул. — Не бывает хороших или плохих людей. Потому что все зависит от точки зрения. Да, для меня он хороший. Потому что Сан Саныч неплохо грел его всю жизнь, а я предложил больше, чем способен был предложить Святоша. Почти треть недвижимости я отдам ему, когда все закончится. И да, мне очень повезло.
