Робин Норвуд - Женщины, которые любят слишком сильно
К концу бракоразводного процесса Руди снова собрался жениться, хотя и говорил Бренде по телефону за день до своей свадьбы, что на самом деле хочет жить только с ней. Этот разговор окончательно убедил Бренду в неспособности Руди выполнять взятые на себя обязательства, в его потребности постоянно искать способа избегать любых близких взаимоотношений с женщиной. Подобно отцу Бренды, Руди тоже был бродягой, которому, однако, нравилось иметь дом и жену.
Вскоре Бренда поняла, что ей необходимо поддерживать значительную дистанцию между собой и своей семьей — как физическую, так и эмоциональную. Два визита домой, временно возобновившие синдром ее пищевого расстройства, дали ей понять, что она еще не может общаться со своей семьей, не прибегая к старым способам сбрасывания напряжения.
Здоровый образ жизни стал ее главной задачей, и она продолжает поражаться сложности этого жизненного вызова. Заполнение ее жизни любимой работой, новыми знакомствами и интересами оказалось медленным, поэтапным процессом. Мало зная о счастье и душевном спокойствии, Бренда активно избегала создания проблем, способных вернуть ее к былому безумию.
Бренда продолжает ходить на собрания «О.А.» и «Ал-Анона» и иногда обращается за консультацией к терапевту. Она не такая худая, как была раньше, но и не толстая. «Я нормальная!» — со смехом восклицает она, хотя и знает, что это не так. Ее пищевое расстройство является хронической болезнью, требующей уважительного и осторожного отношения к себе, хотя и не являющейся больше смертельной угрозой ее здоровью и рассудку.
Выздоровление Бренды еще нельзя назвать законченным. Потребуется много времени, прежде чем Новый, более здоровый образ жизни будет казаться ей естественным, а не вынужденным. Зная это, Бренда теперь с осторожностью относится к своим отношениям с мужчинами и никогда не назначает свиданий, которые могли бы потребовать ее отсутствия на собрании «О.А.» или «Ал-Анона». Выздоровление для нее драгоценно, и она ни в коем случае не собирается подвергать его опасности. Она говорит:
— Я больше не собираюсь иметь секретов от людей, поскольку из-за скрытности я и заболела. Теперь, когда я встречаюсь с новым мужчиной и мне кажется, что наши отношения могут привести к чему-то серьезному, я всегда сообщаю ему о своей болезни и важной роли анонимных программ в моей жизни. Если он не может вынести правду обо мне или не способен понять меня, я рассматриваю это как его проблему, а не мою. Я больше не пытаюсь вывернуться наизнанку, чтобы доставить удовольствие мужчине. Теперь у меня другие приоритеты. Мое выздоровление должно стоять на первом месте, иначе я больше никому не смогу ничего предложить.
9. Смерть ради любви
«Все мы полны страха — каждый из нас.
Если вы вступаете в брак ради того,
чтобы прогнать свои страхи, вы преуспеете лишь в том,
что объедините их со страхами другого человека.
Страхи завладеют вашим браком;
вы будете истекать кровью и называть это любовью».
Майкл Вентура, «Танец теней в брачной зоне»Куря сигарету за сигаретой, широко развернув плечи. Марго быстро качала одной ногой, положенной на другую. Носок ее туфли опускался и поднимался в такт. Она сидела в напряженной позе и смотрела из окна приемной на один из прекраснейших видов на свете. Покрытые красной черепицей крыши домов Санта-Барбары взбирались по склонам синих и багряных холмов над океаном, но этот пейзаж, мягко подсвеченный золотисто-розовым сиянием летнего дня, не передал ей своей безмятежности. Она выглядела как женщина, которая очень спешит, а по сути дела таковой и была.
Когда я пригласила ее, она быстро вошла в мой кабинет, стуча каблучками, опустилась на краешек стула и пронзительно взглянула на меня.
— Откуда я знаю, можете ли вы мне помочь? Я никогда не делала этого раньше, никогда не говорила о своей жизни с посторонним человеком. Откуда мне знать, будет ли это стоить потраченного времени и денег?
Я знала, что она также пытается спросить меня: «Откуда мне знать, смогу ли я доверять вам, если дам вам понять, кто я такая на самом деле?» Поэтому я решила ответить на оба вопроса.
— Терапия действительно требует времени и денег, но люди не приходят на консультацию, если в их жизни не происходит очень пугающих или мучительных событий — таких, с которыми они уже пытались справиться, но потерпели неудачу. Никто не заглядывает к терапевту просто из любопытства. Я уверена, что вы тщательно обдумали свое решение.
Этим выверенным заявлением я доставила ей небольшое облегчение, и она с подавленным вздохом откинулась на спинку стула.
— Вероятно, мне следовало бы сделать это пятнадцать лет назад или даже раньше. Но откуда мне было знать, что я нуждаюсь в помощи? Я думала, что у меня все замечательно. В некотором смысле так оно и было… и до сих пор есть. У меня хорошая работа, и я получаю совсем неплохие деньги.
Она помолчала, а затем продолжала более задумчивым тоном:
— Иногда мне кажется, будто я живу двумя жизнями. Я прихожу на работу; там я умный, знающий свое дело и уважаемый человек. Люди спрашивают моего совета, наделяют меня ответственностью. Я чувствую себя взрослой, компетентной, уверенной в себе.
Она посмотрела на потолок и сглотнула слюну, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.
— Потом я возвращаюсь домой, и моя жизнь становится похожа на толстый дамский роман. Если бы она в самом деле была книгой, то я бы не стала читать ее. Слишком нудно, понимаете? Но я так живу и ничего не могу с этим поделать. Я была замужем четыре раза, а мне всего лишь тридцать пять лет. Всего лишь! Господи, я чувствую себя старухой. Я начинаю бояться, что мне никогда не удастся наладить свою жизнь, что мое время истекло. Я уже не так молода и совсем не так хороша, как прежде. Я боюсь, что никто больше не захочет меня, что я исчерпала все свои шансы и теперь навсегда останусь в одиночестве.
В ее голосе зазвучал неподдельный страх, на лбу обозначились морщины. Она сделала несколько конвульсивных глотательных движений и протерла глаза.
— Мне трудно сказать, какой из браков был наихудшим. Все они были катастрофами, но терпели их разные люди.
В первый раз я вышла замуж в двадцать лет. Сразу же после знакомства с будущим мужем я поняла, что он совершенно неуправляем. Он бегал от меня до нашей свадьбы и продолжал делать это после нее. Я думала, что брак его изменит, но надежды оказались напрасными. Когда родилась наша дочь, я надеялась, что он немного остепенится, но результат оказался обратным: он стал еще упорнее избегать меня, а когда приходил домой, то вел себя отвратительно. Я могла стерпеть то, что он кричал на меня, но когда он начал наказывать маленькую Энни за все и ни за что, я вмешалась. Когда и мое вмешательство ни к чему не привело, я забрала дочь и уехала. Это было тяжело, потому что Энни была еще совсем крошкой, а мне нужно было работать, чтобы прокормить нас обеих. Муж никогда не поддерживал нас в финансовом отношении, и я боялась, что он устроит нам неприятности, поскольку я не оформила наш развод в законном порядке, через окружной суд. Я не могла вернуться к себе домой, поскольку там меня ожидало бы то же самое. Моя мать постоянно терпела оскорбления от отца, как словесные, так и физические. С детьми он обращался ничуть не ласковее. Девчонкой я то и дело убегала из дома. Наконец я убежала подальше и вышла замуж только ради того, чтобы вырваться из-под опеки родителей, так что я в любом случае не собиралась возвращаться домой.
Мне понадобилось два года, чтобы набраться храбрости и развестись со своим первым мужем. Я не могла довести дело до конца, пока не встретила другого мужчину. Адвокат, занимавшийся разводом, в итоге стал моим вторым мужем. Он был значительно старше меня и сам находился в разводе. Не думаю, что я по-настоящему любила его, но мне показалось, будто этот человек сможет позаботиться о нас с Энни. Он много говорил о желании начать новую жизнь, завести семью с женщиной, которую он полюбит. Полагаю, я была польщена тем, что его выбор пал на меня. Я вышла за него замуж на следующий день после окончания бракоразводного процесса, уверенная в том, что теперь все будет в порядке. Я пристроила Энни в хорошее дошкольное учреждение и сама вернулась к учебе. Днем мы с дочерью были вместе, потом я готовила обед и уходила на вечерние курсы. Двейн оставался с Энни по вечерам, занимаясь юридической работой на дому. Как-то утром, когда мы были одни, Энни обронила несколько слов, заставивших меня осознать, что между ней и Двойном происходит что-то ужасное… что-то сексуальное. В то время я подозревала, что забеременела от него. Я подождала до следующего дня, как если бы все было в порядке, а когда он ушел на работу, забрала дочь и все наши вещи, которые мне удалось уложить в мой автомобиль, и уехала. Я написала ему письмо, где сообщила о том, что узнала о его мерзостях, и предостерегла от попыток найти нас, иначе пригрозила всем рассказать, что он делал с падчерицей. Я боялась, что он отыщет нас и заставит вернуться обратно, и потому решила: если моя беременность подтвердится, я ничего ему не скажу и ни о чем не попрошу. Я хотела только одного: чтобы он оставил нас в покое.
