Гарольд Гринвальд - Знаменитые случаи из практики психоанализа
Как и большинство ведущих практиков, Салливан много времени отдавал преподаванию. Приводимый случай* взят не из его собственной практики, но представляет собой совет ученику по поводу того, как работать с теми специфическими проблемами, с которыми пациент приходит к врачу. Рекомендации Салливана концентрируются на меж личностных отношениях между пациенткой и ее мужем.
Из кн.: Клинические исследования по психиатрии (1956).
Неумелая жена
Салливан комментировал терапевтические проблемы, касающиеся исследующего и интерпретирующего общения с пациентами. Проблема, которая стоит перед врачом в данном случае, заключается в том, чтобы связать между собой те моменты в сообщениях пациента, которые содержат полезную информацию. Такое общение, разумеется, фрагментарно, и поэтому комментарии Салливана по поводу предложенных его коллегами проблем также фрагментарны. По этой причине мы включили как иллюстрацию его терапевтического подхода его комментарии к случаю шизоидной* пациентки, которая сумела, хотя и довольно неотчетливо, сообщить врачу кое-что о своих проблемах.
*Асоциальной, интровертированной. — Прим. ред.
Пациентка - молодая замужняя женщина - держится напряженно, недоверчиво и не расположена к общению. Ее главной трудностью, как следовало из ее описания, было то, что она «бездельничает» большую часть дня. В себе она видит неудачницу. После нескольких месяцев лечение, так сказать, застряло, и вопрос заключается в следующем: с помощью какой техники можно было бы сдвинуть дело с мертвой точки?
Пациентка — продукт в высшей степени травматического детства, так как ее оставила мать, а позднее и отец, который сам был не слишком ответственным человеком, передал ее на попечение родителей матери. В доме бабушки и дедушки с девочкой обращались почти как с прислугой, но, будучи весьма одаренной в умственном отношении, она сумела окончить колледж и даже получить степень в области политической экономии. Она вышла замуж за студента-однокурсника и стала домохозяйкой. Ее муж относился к ней в высшей степени критически в этом качестве и довольно часто рассказывал ей о своих романтических приключениях с другими женщинами, которых он всегда преподносил как романтический идеал. В течение десяти лет брака, в котором появилось двое детей, отношения между супругами непрерывно ухудшались. Муж угрожал разводом и все больше уходил в работу, а жена вела все более замкнутую и неинтересную жизнь.
Салливан: У меня есть несколько соображений, первое из которых - обратить внимание пациентки на то, что даже до недавнего продвижения ее мужа по работе они вполне мюгли позволить себе прислугу хотя бы на часть дня. И поскольку каждое утро у пациентки обнаруживается неосознаваемая, как я полагаю, обида, вызванная предстоящими заботами, я бы начал терапию с вопроса: «Итак, почему же у вас нет прислуги?» Я хотел бы знать - причем она должна совершенно вразумительно объяснить мне — почему у них нет прислуги. И если бы не нашлось никакого удовлетворительного объяснения, я бы спросил: «А почему бы вам не завести?»
Затем я бы перешел к тому, что для человека, посвятившего себя чисто домашней роли, она обладает исключительным образованием и что в данных обстоятельствах та беспомощность, которую она испытывает каждое утро, меня скорее радует, чем огорчает. Неужели же она никогда не слышала о женщинах, которые домашним делам предпочитают что-либо другое? Я бы спросил: «Разве это никогда не приходило вам в голову, или, если приходило, может быть, вам это показалось странным, неестественным?» (Я думаю, что она никогда об этом не задумывалась.) Затем я бы поинтересовался, как это получилось, что она закончила колледж и даже получила степень в области экономики; и поскольку женщины-экономисты встречаются не слишком часто, я бы сказал ей, что, по моему мнению, она, вероятно, следовала своей естественной склонности. Конечно, может оказаться, что она поступила так, потому что ей порекомендовала ее двоюродная бабка Катарина или что-нибудь в этом роде, но это сразу же наводит меня на мысль, что у ее двоюродной бабки голова была на месте.
Я пытаюсь этим заставить ее открыть свое сознание, понять, что дело не в том, что она находится в трудной ситуации, но в том, что она находит эту ситуацию трудной. И, подталкивая ее к пониманию того, что она исключительная женщина с исключительным образованием - и с исключительной склонностью молча страдать от домашних неурядиц,- я надеюсь разрушить скорлупу, в которую заключены ее чувства. До тех пор, я думаю, всякая попытка втолковать ей, как она обижена на своего мужа и т.п., была бы просто интеллектуальным упражнением. Она бы довольно быстро поняла это, но ничего бы не случилось, кроме того, что, возможно, она стала бы воспринимать положение дел еще мрачнее. Но если бы я начал по-другому - если бы удалось заставить ее задуматься, что же она делала все это время и почему никогда не чувствовала себя вправе возражать,-тогда, как нетрудно предвидеть, ее обида могла бы превратиться в гнев.
Я бы попытался раздразнить ее с помощью каких- нибудь заурядных мотивов, не потому, что меня слишком заботят факты, но потому, что в данный момент я стремлюсь вывести ее сознание за пределы того магического круга обособленности, в котором она пребывала все это время. В противном случае не получится ничего, кроме изящного мыслительного упражнения. Должно произойти некое дви- жение ее интереса вовне, должно возникнуть определенного рода сомнение («А ведь все это не было так уж необходимо и неизбежно»), прежде чем можно будет ожидать от нее каких-то действительных наблюдений в вопросе игры межличностных отношений, которая характеризует ее (как и всех нас) и всю ее жизнь. Само отсутствие внешних признаков болезненных переживаний указывает на то, что она очень рано смирилась со своим рабским положением в доме родителей матери, как с нормальным и неизбежным, смирилась с тем, что ее могут лишить возможности общения с людьми, может быть, потому что она недостаточно хороша или недостаточно умна. Я бы попытался выяснить, как она объясняет этот негласный запрет общаться с другими людьми, и, я думаю, в ее словах прозвучало бы указание на то, что внутренне она приняла мнение о том, что - ей нельзя давать свободу. В этот момент я бы спросил: «Ну, а как вы объясните то, что вы пошли учиться в колледж и к тому же выбрали довольно оригинальный предмет (и, кстати сказать, успешно его освоили)?» И после того, как она бы разговорилась об этом, я нажал бы на тему экономики. «Ну, а все-таки как насчет политической экономии? Почему пропал интерес к ней? Ведь у вас и степень доктора, и замуж вы вышли за экономиста, но, насколько я могу судить, с тех пор только он имеет возможность заниматься исследованиями. Или такой поворот устраивал его? Может быть, он даже настаивал на этом? А, может быть, вы просто усвоили его мнение о том, что иметь жену, которая разбирается в его деле, опасно?»
Таким окольным путем, я думаю, удалось бы разбудить у нее возмущение ее мужем. Причем, поскольку это связано с переживаниями довольно далекого прошлого, мне кажется, опасность немедленного взрыва значительно уменьшается. По моему мнению, основная проблема для врача в работе с пациентом такого рода заключается в том, чтобы напасть на такие моменты опыта, которые заставят его сознание раскрыться, что, в свою очередь, приведет к переоценке того, что до сих пор принималось как само собой разумеющееся, как данное Богом.
Я бы решительно добивался того, чтобы однажды эта женщина рассказала мне, как она обсуждала со своим мужем, о чем он думал, когда несколько лет назад ему пришлось писать ей длинные, экстатические письма, сообщая о своей безумной любви к другой женщине. Причем я бы постарался, чтобы она посмотрела на это как на своего рода исследование. «Мне кажется интересной одна проблема, - сказал бы я. - Представьте себе: чей-то муж куда-то уезжает и там безумно увлекается другой женщиной и в своих письмах к жене начинает описывать свою любовь к этой богине. Вопрос вот в чем: как он себе представляет то, что делает?» Причем я опять-таки надеюсь, что речь здесь идет о чем-то довольно далеком, хотя и достаточно интригующем, чтобы она могла теперь спокойно задать несколько вопросов мужу. Думаю, что его они поставят в неловкое положение. Мое мнение о том, почему чей-то муж может поступать таким образом, отнюдь не в пользу мужа. И, возможно, ей представится случай видеть его смущение, что, в свою очередь, заронит у нее мысль: «А ведь этот человек, который всегда жаловался мне на неуверенность в себе, действительно не уверен в себе. Почему же он тогда отыгрывается на мне? Почему я должна быть козлом отпущения?» И я почти уверен, что если она правильно себя поведет, то очень скоро добьется благоприятного результата. Конечно, может быть, я совершенно не прав, но в этой истории ее муж производит на меня впечатление человека, которому слишком долго удавалось выходить сухим из воды: ему посчастливилось найти одну из тех невероятных женщин, которым никогда не приходило в голову, что жизнь не обязательно должна быть скучной и что можно не только давать, но и брать от жизни. Мне думается, воспитание в ней того, что я называю средней дистанцией, началось еще до колледжа, продолжалось в течение ранней супружеской жизни и завершилось большой любовью, объявившейся в жизни ее мужа, любовью, которую он не мог не увековечить в письмах к своей жене. Меня ни в коей мере не интересуют ее отношения с мужем в настоящее время, во-первых, потому что она - никудышний наблюдатель и большую часть своей жизни она старательно смотрела в другую сторону, а во-вторых, она могла бы подумать, что я хочу втянуть ее в какую-то глупость. Видите ли, мне совсем не хотелось бы, чтобы у нее возникло впечатление, что, по моему мнению, ей следует учинить скандал и запустить в него чем-то, потому что бедняга может обратиться в бегство. Он может почувствовать себя совершенно уничтоженным. Я почти не сомневаюсь, что он испытывает сильную неуверенность в себе, и она вдруг обнаружит, к своему удивлению (и долгой благодарной памяти), что она вполне может с ним управляться, если последует предложенной мною тактике.
