Мэрилин Хэмилтон - Интегральный город. Эволюционные интеллекты человеческого улья
Притупление наших сенсорных чувств можно метафорически описать при помощи истории о лягушке в котле с медленно подогреваемой водой. Лягушка не может заметить, что по мере нагрева котла вода постепенно достигает точки кипения, так что лягушка оказывается сваренной заживо. Наше биологическое переживание города всё более соответствует ситуации, в которой нас варят заживо посредством нарушения функционирования ряда вложенных диссипативных структур, при котором блокируется приток питательных веществ. Город вырастает до масштабов, в которых процессы метаболизма оказываются заблокированы во многих областях, что приводит к токсичным отложениям. Токсины формируют загрязнение, которое не вычищается из системы. Это приводит к тому, что мы страдаем от загрязнения воздуха, воды и еды и/или токсичности. Наши органы чувств страдают от бесконечной бомбёжки нашей зрительной коры, высоких уровней зачастую мучительных шумов, токсичных испарений, неестественных видов еды и изнашивающихся материалов.
Хотя гиперстимуляция наших органов чувств в городе может поначалу казаться будоражащей (как в буквальном, так и в иносказательном смысле), с течением времени этот эффект изнашивает наши чувственные механизмы и истощает центры интерпретации. И наше зрение, слух, осязание, обоняние и вкус притупляются. Способность к переработке стимуляции варьируется в зависимости от контекста и возраста. Во взрослые годы, как правило, она понижается, пока мы не научаемся тому, чтобы снижать стресс и внимательно относиться к внешней среде.
Истоки естественных наук
В конечном счёте, сенсорные органы предоставляют нам инструменты для наблюдения, без которых у нас не было бы данных для чувств, мыслей и желаний. Сенсорные каналы дают нам нескончаемый поток данных для наших личных (пусть даже и неформальных) научных экспериментов, также известных как «жизнь».
Когда мы формализуем данные, собранные нашими органами чувств, мы переходим в область науки. Однако основанием для науки попросту является формализация процесса обучения, который развила эволюция посредством нашей базовой, собирающей сенсорные сигналы, диссипативной, оперирующей на структурном основании системы. Без сенсорных чувств и без данных мы буквально остались бы без интеллекта.
А город без интеллекта – это оксюморон. Однако город без интеллекта, который был бы достаточен для его комплексности, это город, утративший связь со своими ощущениями. Город, испытывающий нехватку или депривацию сенсорных чувств, безрассудочен и, в конечном счёте, неустойчив.
Органы чувств позволяют обучаться посредством диссонанса
Последний комментарий по поводу наших способностей к наблюдению имеет отношение к диссонансу. Наши органы чувств – это первичный источник информации об изменениях в любом отдельно взятом аспекте города. С их помощью мы узнаём, испытываем ли мы боль или удовольствие. Когда мы комфортно себя чувствуем (когда большая часть сенсорных данных подтверждают наш опыт удовольствия), у нас мало стимулов меняться. Человеческая природа предрасположена к тому, чтобы поддерживать статус-кво, когда жизненные условия позволяют нам это делать, – в этом случае она затрачивает меньше энергии.
Однако когда органы чувств говорят нам о том, что условия претерпевают изменения, мы пытаемся адаптироваться к этому посредством восстановления комфортного состояния стабильности. Когда триггеры изменений не слишком интенсивны или часты, с точки зрения сохранения энергии данная стратегия имеет смысл, ведь изменение требует того, чтобы мы изменили свои поведенческие паттерны и, как следствие, количество затрачиваемой энергии и способы её использования.
До тех пор пока мы уделяем внимание сенсорным данным, мы будем располагать инструментами, чтобы замечать, является ли возвращение в привычную зону комфорта для нас возможным выбором или же жизненные условия изменяются настолько сильно, что требуется новое поведение. Когда данные наших сенсорных чувств говорят нам о том, что мы не можем вернуться к обычным способам деятельности, мы переживаем телесный дискомфорт и когнитивный диссонанс. Переживаемое, мыслимое, чувствуемое и желаемое в нас более не синхронизированы. Чем дольше происходит такая рассинхронизация, тем сильнее дискомфорт и диссонанс, который мы испытываем, пока, наконец, не реорганизуем свою энергию через переосмысление, глубинное вчувствование, реконтекстуализацию желаний и отношений и, в конечном счёте, изменение своего поведения. Это простая карта пути обучения. Она ясно указывает нам на то, что в процессе обучения наши органы чувств играют важную роль привратника.
В процессе научения мы расширяем способность интеллекта в личности и, как следствие, интеллектуальный капитал города. Научение и обучение не являются просто лишь вопросом интеллектуальной вовлечённости: они подразумевают переструктурирование и перенаправление энергии ради изменения поведенческих паттернов и действования.
Благополучие в городе
Сенсорные индикаторы благополучной биологической жизни имеют отношение к динамическому равновесию всех систем и подсистем в наших диссипативных структурах. Поскольку биология со-творяет внешнюю среду, благополучие – это постоянно флюктуирующий процесс, в котором индивидуальные организмы на всех уровнях постоянно приспосабливают свои взаимоотношения, чтобы прийти к тому, что срабатывает в конкретной ситуации. Симбиоз и структурное совмещение являются характеристиками живых систем и фундаментальными элементами городского и общественного благополучия. Это биологический эквивалент культурного выражения принятия. В действительности не существует комплексной биологии и микро– или же макрокосмоса без симбиоза или структурного совмещения (Maturana & Varela, 1992).
Таким образом, индикаторы биологической согласованности возникают из здорового динамизма. Биологическое здоровье, характеризуемое благополучием (или целостностью), эмерджентно возникает из способности к обеспечению своего пропитания в обитаемой среде (основа того, что учёные называют структурным совмещением с внешней средой), метаболизму такого пропитания (то есть извлечение источников энергии из него, чтобы поддержать физическую идентичность и структуру), а также размножению и восстановлению.
Здоровье тоже есть эмерджентный результат гибкости – способности динамично соотноситься со своей средой, включая и других её обитателей, обеспечивающей пропитание, поддержание жизни и размножение вне зависимости от изменчивых условий среды.
Когда тело достигает зоны здоровья, оно переходит от дисфункции к состоянию интеграции и оптимального фукнционирования. У него есть сильные иммунная система, структура и процессы. Оно получает физическую, психологическую, эмоциональную и духовную заботу, которая способствует сопротивляемости заболеваниям и распаду, а также помогает исправлять системную деградацию, структурные нарушения и тканевые разрывы. Тело уверенно и положительно откликается на это. В зоне здоровья тело стремится обеспечить не просто равновесие, но плавучесть или гибкость на всех уровнях, в том числе духовном, психологическом, эмоциональном, физическом и межличностном. Оно интегрирует все структуры и процессы в гармонии со своим окружением.
Майкл Мёрфи (Murphy, 1992, p. 562) полагает, что состояние оптимального здоровья является стартовой точкой для того, чтобы тело обрело способность достичь метанормального функционирования – что было бы эквивалентно функционированию тел в интегральном городе. Его исследование указывает на то, что можно создать новые способности – и даже метанормальные способности – путём улучшения внутрисистемных коммуникаций, которые усиливают продуктивность.
В здоровом городе, где системные и подсистемные структуры и процессы чётко определены, метанормальное функционирование предлагает множество способов контроля (например, городские, региональные и федеральные законы; судебная, законодательная и исполнительная ветви власти), обращается к значительному многообразию (например, создание условий для сосуществования множества культур в одном городе) и, по иронии судьбы, оперирует без осознания контроля (когда жители ощущают удовлетворение и могут принимать социальную инфраструктуру как нечто должное).
Если бы здоровое тело было городом, у него были бы в совершенстве сбалансированные дыхательная, сердечно-сосудистая, скелетная, пищеварительная и автономная нервная системы. Это был бы атлет на пике своей формы. Самое близкое к описанию здоровых урбанистических центров сегодня – это предложенные Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) кандидаты на звание самых благоприятных для жизни городов мира: Ванкувер, Цюрих, Сидней.
Для развития цельного тела и выстраивания цельного города требуется, чтобы мы поддерживали общие оздоровительные практики (и системы здравоохранения, как описано ниже). Более того, независимо от того, развиваем ли мы оптимальный город или же оптимальное тело, Мёрфи напоминает нам, что здоровое биофизическое функционирование тесно связано с питанием здоровых намерений: «Нам необходимо много добродетелей и черт, которые помогают произвести в целом хорошие общества, в их числе милосердие, смелость, всепрощение и уравновешенность» (1992, p. 562).
