Александр Асмолов - По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии
Процесс «проб и контроля» локализуется трансакционалистами внутри субъекта, оставаясь почти независимым от внешней среды. Образ для них — это не построение реальности на основе прошлого опыта и сенсорных данных, а «наилучшая ставка» на основе одного прошлого опыта. Согласно теории установки Д. Н. Узнадзе установка не может быть актуализована, если отсутствуют внутренние факторы (потребность, мотив, прошлый опыт) и ситуация удовлетворения потребности, выступающие как необходимые условия актуализации установки (Узнадзе, 1966). Трансакционалисты возвышают внутренние факторы, оставляя почти без внимания факторы внешние. Опишем один воображаемый диалог, который мог бы произойти между П. Фрессом и В. Итгельсоном.
Фресс: Мы воспринимаем мир через призму нашего опыта (Fraisse, 1961). Иттельсон: Вы правы. Мы воспринимаем мир нашего опыта. «Предполагаемый мир перципиента — это в самом реальном смысле только тот мир, который он знает» (Ittelson, 1951, с.290).
Только с первого взгляда можно отождествить мысли Фресса и Иттельсона. Человек Иттельсона живет в предполагаемом мире. Позиция Иттельсона по существу мало чем отличается от позиции Твидлду, объясняющего Алисе ее существование как одну из грез Красного Короля. Иттельсон не только признает направляющую роль установки в активности перципиента. Он идет дальше и рассматривает образ как плод ожидания, основанный на прошлом опыте.
Итак, в работах Э. Брунсвика развивается идея о «вероятностном ожидании», т. е. об ожидании как результате обучения организма вероятностной структуре среды. Трансакционалисты не только рассматривают «предположения» как ключевую стадию в формировании образа, но, как правило, и отождествляют образ с «предположением». Их остроумные эксперименты позволяют изучить динамику фазы «проб и контроля». В русле вероятностного функционализма и трансакционализма оформляются представления о двух стадиях установки.
1. Стадия ожидания. Перед предъявлением стимула испытуемый ожидает определенный класс стимулов.
2. Стадия проверки ожидания. До появления образа (при ложном опознании и до, и после) в процессе информаций, разворачиваются фазы «проб и контроля». Таким образом, авторы, предложившие понятия «вероятностное ожидание» и «бессознательные допущения», особенно последнее, чрезмерно выделяют когнитивные факторы определяющие поведение субъекта, в отличие от представителей «Нового взгляда», которые концентрируют внимание преимущественно на мотивационных факторах. Более трезвую и умеренную позицию в решении этого вопроса занимает группа авторов, наиболее ярким представителем которых является английский психолог Бартлетт.
Установка как активная организация прошлого опыта (схема)
К теоретикам, придерживающимся концепции Бартлетта, можно отнести П. Фресса, О. Зангвилла и М. Вернон.
В конце 1960 годов П. Фресс описал схему как определенный способ соприкосновения прошлого опыта со стимулом. Перечисляя синонимы понятия схемы, Фресс упоминает гипотезы, категории, системы кодирования, о которых мы еще будем говорить. Восприятие, по мнению Фресса, должно рассматриваться как процесс, в котором перцептивные схемы и внешние действия гармонируют друг с другом (Fraisse, 1961). Понятие схемы привлекает Фресса своей «деловитостью». Вспоминая Бергсона, определявшего опознание как «меру наших действий над вещами», Фресс говорит, что именно связь с действием делает понятие схемы столь жизненным при изучении внутренних механизмов поведения.
Развернутое определение схемы мы находим у Ф. Бартлетта: «Схема представляет собой активную организацию прошлых реакций или прошлого опыта, которая <…> всегда принимает участие в любой хорошо приспособленной органической реакции. Когда в поведении налицо последовательность или систематичность, отдельная реакция возможна только потому, что она связана с другими подобными реакциями, которые были серийно организованы, но которые действуют не просто как индивидуальные элементы, идущие один за другим, а как единое целое. Руководство посредством таких схем является наибсйёе надежным из всех способов, с помощью которых на нас может воздействовать опыт, имевший место когда-нибудь в прошлом» (Bartlett, 1950, с.201). Бартлетт предполагает, что схема проявляется в мышлении, восприятии, памяти и поведении. Соприкасаясь со схемой, приходящие сенсорные данные наполняются значением. Схема включает классификации: а) сходных ситуаций и б) способов реагирования, соответствующих этим ситуациям. Не следует рассматривать схему как застывшую конструкцию прошлого опыта и низводить акты, осуществляемые при соприкосновении стимуляции со схемой, до уровня стереотипов.
Момент развития схем подчеркивается в определении, данном О. Зангвиллом и Р. Олдфилдом: «Вначале организм отвечает только «за непосредственно представленную внешнюю стимуляцию. Но нет таких случаев, в которых бы обусловливание ответа устанавливалось на языке узко изолированных стимулов. Ответ зависит от упорядочивания предшествующих реакций, которые уже были организованы. Имя, данное этим организованным ответам <…> есть схема» (Oldfield, Zangwill, 1942, с.50). Эти авторы полагают, что понятие схемы почти одновременно было предложено в конце 1920 годов физиологом Г. Хедом и психологом Г. Рево д’Аллоном. Из определения Зангвилла и Олдфилда видно, что схема возникает в процессе деятельности субъекта (организма). Однако, по их мнению, схема не оказывает непосредственного влияния на прием информации, а активизируется, отвечая на стимуляцию (гипотеза «ответа»).
Подробный анализ понятия схемы проведен в работах М. Вернон (Vernon, 1955, 1957). Рассматривая вопросы развития схем в восприятии, Вернон самым тщательным образом анализирует экспериментальные данные «Нового взгляда». «Можно придерживаться мнения, что образы конструируются из сенсорных данных, хотя и не являются целиком их функцией, и в то же время утверждать, что эта конструкция [построение образа. — А.А.]определяется познавательной активностью, так же как и индивидуальной потребностью и интересом» (Vernon, 1955, с.180). Наивно полагать, что опыт — это скопление мотивов, потребностей и интересов, не связанных со знанием субъекта.
Под знанием понимается, конечно, не только вербальное знание, но знание о том, что может появиться после ряда событий в ситуации и как следует прореагировать на эти события. Знание классифицировано в опыте организма (субъекта поведения) в виде схем. Несомненно, что в схемах отражены и индивидуальные особенности субъекта, которые влияют на когнитивные процессы: его культура, интересы, мотивация и потребности. «Основная критика экспериментальных методов, разработанных для изучения влияния мотивации на восприятие, заключается в том, что они не учитывают, что именно эта мотивация заставит субъекта ожидать увидеть» (Vernon, 1955, с. 190).
Действительно, в ситуации лабораторного эксперимента ничто не информирует испытуемого о том, какой, если не любой, из схем будет соответствовать предъявляемый материал. Поэтому нет решительно никаких оснований утверждать, что, например, голодный испытуемый в лабораторной обстановке будет ожидать слова, связанные с пищей, и т. п. По-видимому, большее влияние на восприятие испытуемых оказывают инструкция и предъявляемая стимуляция. Встает вопрос: в каких отношениях находятся между собой установка, вызванная инструкцией, стимуляция и потребность испытуемого? В экспериментах Постмана и Крэчфилда испытуемому предъявлялись слова с пропущенными буквами, среди которых были слова, связанные с пищевыми объектами. При различных уровнях пищевой депривации (0–1 час, 2–3 часа, 4–6 часов) количество ответов, связанных с пищевыми объектами, не возрастало. Авторы обнаружили, что потребность оказывает на восприятие меньшее влияние, чем установка (познавательная) и структура стимульного материала. «Интенсивность потребности — это лишь одна из переменных, модифицирующих влияние таких общих принципов познания, как избирательные установки, в пределах ограничений, определяемых структурой стимульного материала» (Postman, Crutchfield, 1952, с.217). Влияние познавательных установок на восприятие было также продемонстрировано в экспериментах Вернон. Она предъявляла летчикам серию необычных картинок, а в конце серии — картинку, на которой был изображен летчик, сидящий в кабине самолета. Некоторые испытуемые не сумели воспринять последней картинки, так как в процессе эксперимента у них выработалась установка «воспринимать необычное» «Если бы этот тип ситуации бесконечно повторялся, то установка со временем должна была бы развиться в схему, относящуюся к этой ситуации» (Vernon, 1955, с. 187).
