Лесли Лекрон - Добрая сила (Самогипноз)
Артрит — крайне болезненное явление; он поражает суставы и позвоночник, жертву свою доводя подчас до полной потери работоспособности. Между тем замечено, что (как и в случае с мигренью) к артриту особенно предрасположены люди обидчивые, озлобленные и при этом тщательно скрывающие свои чувства. Такое впечатление, будто именно основные черты их характера — несгибаемость и жестокость — находят в состоянии суставов своё физическое воплощение. Кроме того, в основе болезни обнаруживается опасный конфликт, с одной стороны, между желанием ударить (чаще конкретное лицо, иногда — абстрактную цель: «судьбу», и т. д.), а с другой — ужасом перед возможными последствиями такого поступка. Артрит, таким образом, служит одновременно препятствием перед осуществлением низменных побуждений и наказанием за их появление.
Почему развился артрит у Карен?
Этой необычайно милой и интеллигентной женщине было уже за сорок; она родилась и выросла в Европе, здесь же получила университетское образование. Во время войны Карен (свободно владеющая, кстати, пятью языками) работала в разведывательном управлении одной из стран антигитлеровской коалиции, где под её началом находился штат из 400 сотрудников, но после её окончания вынуждена была в поисках работы перебраться за океан — её в недавнем прошлом достаточно богатая семья оказалась полностью разорена.
Деньги кончились быстро. В полном отчаянии, не имея, по сути дела, никаких профессиональных навыков, Карен поступила горничной в богатый дом — к вздорной и злобной алкоголичке, от которой, несмотря даже на хорошие деньги, постоянно разбегалась прислуга. Карен осталась; правда, начать откладывать что-то для себя ей всё никак не удавалось — большую часть заработка она вынуждена была отправлять в Европу больному отцу.
За несколько месяцев до нашей встречи у неё развился острый артрит: суставы распухли, пальцы изогнулись и стали походить на когти — больно было даже пошевелить ими, не то что выполнять какую-то работу.
Карен пыталась лечиться у многих врачей, но безрезультатно. Состояние её с каждым днём ухудшалось. О психотерапии у женщины, разумеется, и мысли не возникало: она была уверена в том, что страдает самым обычным органическим заболеванием, на гипноз надеялась исключительно как на «болеутоляющее средство» и поэтому была немало удивлена, когда маятник на вопрос о том, присутствуют ли в основе болезни какие-либо психологические мотивы, ответил: «да».
Я попросил Карен подробнее рассказать о своей работе и очень скоро узнал о том, как по-хамски относится к ней хозяйка, как мечтает она собрать хоть немного денег и сбежать куда глаза глядят; как, наконец, унизительна эта жизнь для неё — женщины с таким прошлым.
«Я ненавижу её! — воскликнула Карен, когда я вновь спросил её об отношении к этой спятившей американке. — Просто ненавижу! — Она импульсивно рванулась вперёд, будто пытаясь ухватить за горло воображаемого врага. — Так бы и задушила её собственными руками! — В это мгновение взгляд её упал на страшно напрягшиеся скрюченные пальцы. — Может быть… потому они у меня и стали такими?»
Именно так: мысль о возможном убийстве неотступно преследовала Карен и приводила в ужас. Она требовала немедленного подавления и взывала к самонаказанию, которое и последовало, как это часто бывает, в образной, символической форме. Сыграли тут свою роль и дополнительные факторы: с одной стороны, сильнейшее эмоциональное перенапряжение, невозможность освободиться от горьких чувств; с другой — неодолимое стремление найти какой-то выход из создавшегося положения. Подсознание сделало это за неё: изуродовав пальцы, оно фактически… освободило Карен от ненавистной работы! Осознав всё это, женщина почувствовала себя намного лучше, боли ослабли. Но положение её оставалось прежним, и тут ничего изменить было нельзя. Развязка наступила внезапно: отправившись вместе с хозяйкой в Европу, Карен впала внезапно в немилость и… была уволена, получив, правда, жалованье за два месяца и обратный авиабилет первого класса. Обменяв его, недолго думая, на самый дешёвый, она вернулась в Америку, некоторое время жила на сэкономленные деньги, а затем нашла себе вполне приличную работу — как раз такую, которая требовала знания Европы и европейских языков. К этому времени боль прошла, состояние суставов намного улучшилось, да и настроение тоже — особенно после того, как хозяйка, опомнившись, стала извиняться и предприняла несколько комичных попыток вновь заманить Карен к себе.
Эмоциональный заряд той же «формулы» — подавленный гнев плюс неосознанное стремление нанести удар — составляет и психологическую основу бурсита, ещё одной болезни, которая, наказывая нас за преступные мысли, одновременно не даёт им осуществиться. К сожалению, она, как и артрит, оставляет после себя серьёзные органические изменения, в борьбе с которыми психотерапия бессильна: если отложения кальция уже образовались, внушением не заставишь их «рассосаться», так что во многих случаях без хирургического вмешательства просто не обойтись.
Боль в пояснице. Смещение позвонка
«В деле всеобщего освобождения от ручного труда будущее — за радикулитом!» — прочитал я недавно в одном журнале. Следует отметить, справедливости ради, что заболевание это служит не только удобным поводом «сачкануть», но и мерой наказания, определяемой подсознанием. Перенапряжение мышц спины — непростое явление: иногда таким образом реализует себя эмоциональный стресс, способный в некоторых случаях даже вызвать смещение позвонка. Для этого необходим, конечно, толчок — неловкое движение, особенно при подъёме тяжести, — но следует помнить, сколь «густо» мотивированы такого рода «случайности», и тщательно расследовать каждый подобный случай.
Боль в пояснице, как правило, имеет пусть и отдалённое, но отношение к сексу. Наиболее распространённый её мотив — уклонение от нежелательного полового контакта. А иногда подсознание таким образом «заглушает» половое влечение — в случае, если на таковое почему-либо наложен запрет.
Тортиколлис, или «кривошея»
Это своеобразное заболевание редко исследуется на предмет эмоциональной обусловленности. Между тем никому не удалось пока что найти иные объяснения его происхождению; те же случаи, с которыми пришлось столкнуться мне в своей практике, имели ярко выраженную психологическую подоплёку.
Тортиколлис, или, как говорят в народе, «кривошея» — это резкое стягивание шейных мышц: при этом голова резко поворачивается в сторону и застывает, так что только ради того, чтобы взглянуть прямо перед собой, приходится совершать массу утомительных телодвижений. Вождение автомобиля в таких случаях, естественно, противопоказано — человек испытывает сильнейшие боли. Более того, следствием затянувшейся болезни может явиться атрофия мышц, а это уже серьёзно. Традиционные средства: массаж и различные препараты, способствующие мышечному расслаблению, — никогда не приводят к окончательному успеху, поскольку нацелены лишь на симптом и никак не глубже.
Она «вскружила» ему голову
Из четырёх случаев тортиколлиса, с которыми мне пришлось столкнуться на практике, три, в сущности своей, были идентичны. О четвёртом (а точнее, самом первом) не хочется и вспоминать — понадеявшись на силу гипноза, я попытался снять мышечное напряжение простым внушением и потерпел фиаско.
Прошло несколько лет, и ко мне пришёл мужчина, голова которого была свёрнута в сторону почти под прямым углом. Бизнесмен по имени Келли перепробовал всё: и массаж, и массу различных лекарств — но мучениям не видно было конца.
Не стану вдаваться в детали идеомоторного опроса, тем более что историю свою пациент рассказал в основном вслух. Келли был человеком семейным, любил свою очаровательную жену, обожал детей, и лишь одно обстоятельство чуточку омрачало праздничную атмосферу в доме — пристрастие хозяина к спиртному. Разумеется, причины у Келли всегда были самые уважительные: в силу служебного положения он просто обязан был постоянно участвовать в разного рода банкетах и торжественных встречах. Полагаю, к тому моменту, как с ним приключилась эта история, пациент мой уже был алкоголиком; сам он, конечно, это горячо отрицал, уверяя меня впоследствии, что пить бросит в любую минуту, стоит ему лишь захотеть, но, забегая вперёд, замечу, что как раз этого желания он не проявлял.
Итак, всё шло у Келли вроде бы хорошо, однако лишь до тех пор, пока в рабочем его кабинете за столиком слева не появилась обольстительная юная секретарша. Келли влюбился, девушка ответила ему взаимностью, но… традиционного «романа» не получилось: и она, и он горячо верили в Бога, чутко прислушивались к голосу совести, и мысль об адюльтере даже не допускали. Развод же канонами их религии был запрещён. Прошло несколько мучительных месяцев, прежде чем влюблённые пришли к единственно возможному решению: расстаться навсегда. Вскоре девушка ушла, подыскав себе новое место. Потрясённый и раздавленный, Келли вынужден был смириться с ударом судьбы.
