Павел Таранов - Секреты поведения людей
Кор. — Является ли техника главной опасностью для человека?
X. — Вы знаете слова Гельдерлина: "Там, где опасность, идет и спасенье",
Кор. — Вы говорите о Гельдерлине как о поэте "скудной эпохи" ("du tempeps de detresse"). Принадлежит ли, по вашему мнению, к этой эпохе Ницше?
X. — Ницше, без сомнения, последний великий мыслитель западной метафизики.
Кор. — Почему последний?
X. — Ницше поставил основной вопрос современной эпохи, вопрошая о Сверхчеловеке. Он разглядел приход времен, когда человек готовится распространить свое господство на всей земле, и он спрашивал себя, достоин ли человек такой миссии, и не должна ли сама его сущность быть преобразована. На этот вопрос Ницше ответил: Человек должен преодолеть себя, стать Сверхчеловеком.
Кор. — Не является ли эта мысль Ницше самой искаженной во всей истории философии?
X. — В своем курсе о Ницше я писал, что всякая существенная мысль проходит невредимой сквозь толпу хулителей.
Кор. — Представляется ли вам наша эпоха особенно важной?
X. — Ницше писал в 1886 году: "Мы поставили на карту истину… Может быть, человечество погибнет в этой игре?
Что ж, пускай!"
Кор. — Как вы понимаете взаимоотношение философии и науки?
X. — Это очень трудный вопрос. Наука распространяет сейчас свою власть на всю Землю. Но наука не мыслит, поскольку ее путь и ее средства таковы, что она не может мыслить.
Кор. — Это недостаток?
X. — Нет, преимущество. Именно благодаря тому, что наука не мыслит, она может утверждаться и прогрессировать в сфере своих исследований.
Кор. — Но, однако, сегодня стремятся отождествить саму мысль с наукой
X. — Только тогда, когда признают, что науку и мысль разделяет пропасть, — их взаимоотношение станет подлинным.
Кор. — Вы сказали: "Наука не мыслит". Не правда ли, это шокирующее утверждение?
X. — Разумеется, однако без мысли наука бессильна. Как я уже говорил в своих лекциях, — самое важное и в наше время — то, что мы еще не мыслим по-настоящему.
Кор. — Что вы хотите сказать?
X. — Может быть, то, что на протяжении веков человек слишком много действовал и слишком мало мыслил.
В мире, который постоянно предоставляет нам возможность мыслить, мысль все еще не существует (еще не возникла).
Кор. — Не кажется ли вам ныне существующая противоположность между «теорией» и «практикой» определяющей?
X. — Кто знает, что такое на самом деле «практика»? Сегодня ее часто смешивают с доходами (средствами, recettes). Для греков теория сама по себе была самой высокой практикой.
Кор. — К какому времени вы себя относите? К далекому будущему?
X. — Или, может быть, к далекому прошлому… "Самое Древнее в мысли — позади нас и, однако, вновь возникает.
Мы приходим слишком поздно к богам и слишком рано к Бытию".
Рис. Мартин Хайдеггер
143. Закон "обязывания последовательностью"
Ощущение цепочки (будь то в поступательных шагах мысли или в действиях) обладает внутренней как бы гипнотизирующей (заманивающей!) принудительностью к согласию с логикой (даже если она беспокоит и противостоит нам) доводов, имеющих поступательно разворачиваемую общность.
"Аспасия из Милета" — так названа в "Словаре античности", вышедшем в 1889 г., одна из удивительнейших женщин Древней Греции, пожалуй, известная ныне всему миру.
"Аспасия" в переводе с греческого означает "любимая".
Существует скульптурный портрет, который искусствоведы относят к Аспасии. Он передает нам лицо, одухотворенное красотой, таящее скрытую грусть и некую неразгаданную тайну. Ибо никто не знает ни даты рождения, на даты смерти Аспасии. "Словарь Античности" приводит дишь одну дату — 432 г., когда Аспасия была привлечена к суду по обвинению в безнравственности и непочитании богов. Только благодаря защите одного из выдающихся вождей Афин — Перикла, ее мужа, Аспасии удалось избежать судебной расправы.
До нас дошли образцы диалогов Аспасии с ее друзьями, когда благодаря точно поставленным вопросам собеседник сам приходил к необходимым выводам. Вот например, разговор этой гетеры-философа с историком Ксенофонтом и его женой.
"— Скажи мне, жена Ксенофонта, — начала Аспасия, если твоя соседка имеет лучшее золото, чем ты, которое бы ты желала иметь: ее или свое?
— Ее.
— А если она владеет платьем и другими женскими украшениями большей ценности, чем твои, желала бы ты иметь ее ценности или свои?
— Конечно, ее.
— Ну а если она имеет лучшего мужа, чем ты, желала бы ты иметь своего мужа или ее?
Женщина покраснела, а Аспасия обратилась уже к самому Ксенофонту, слегка обеспокоенному щекотливой направленностью избранной темы:
— Скажи, пожалуйста, если у твоего соседа имеется лучшая лошадь, чем у тебя, которую ты желал бы иметь?
— Его.
— А если бы его участок земли был лучше твоего, который из двух участков ты более желал бы иметь?
— Конечно, лучший! — без колебаний ответил Ксенофонт.,
— А если он имеет жену лучше твоей, которая из обеих была бы для тебя приятнее?
Теперь смешался Ксенофонт. Насмешливо оглядев супругов, Аспасия, помолчав, проговорила:
— Так как каждый из вас не ответил мне именно только на то, на что, собственно, я желала ответа, то скажу вам, что вы думаете оба: ты, жена, желаешь наилучшего мужа, а ты Ксенофонт, желаешь обладать избраннейшей из женщин. Следовательно, если вы не можете прийти к заключению, что на свете нет наилучшего мужа и избраннейшей жены, то, однако, вы, наверное, признаете предпочтение себе быть супругом возможно лучшей женщины, а ей принадлежать возможно лучшему супругу…"
Пусть благодаря изрядной доле софистики, но как капканно расчетливо, шаг за шагом, Аспасия довольно умело загнала чету в тупик.
144. Закон "огласки"
Нет способа вернее по надежности расправы с кем бы то ии было, как предаине гласности его деяний. В жизни каждого человека есть нечто, что совершенно не предназначено ни для чужих глаз, ни для чужих ушей.
Единственно возможная здесь оговорка та, что точность попадания определяется не по времени, а по факту. Так сказать, «выстрел» возможен сегодня, а пуля настигнет не сразу, а бывает, что завтра, или через месяц, или — в истории и такое не редкость — через века.
Рис. Тиберий
Тиберий (42 до н. э. — 37 н. э.) — римский император, пасынок Августа. Светоний с безжалостной откровенностью описал образ его жизни. Тиберий установил должность распорядителя наслаждений и назначил на нее римского всадника Тита Цезония Приска. В своей резиденции на Капри император имел особые комнаты для занятий развратом. Толпы молодых девушек и парней изображали перед ним так называемые спинтрии: они образовывали тройную цепь и совокуплялись, таким образом возбуждая угасающую похоть господина. Спальню он украсил картинами и статуями самого непристойного свойства, разложил повсюду книги Элефантиды, чтобы обстановка соответствовала его намерениям. Светоний пишет, что "он пылал еще более гнусными и постыдными пороками: об этом грешно даже слушать и говорить, но еще труднее этому поверить.
При жертвоприношении он однажды так распалился на прелесть мальчика, несшего кадильницу, что не мог устоять, и после обряда чуть ли не тут же отвел его в сторону и растлил, а заодно и брата его, флейтиста; но когда они после этого стали попрекать друг друга бесчестьем, он велел перебить им голени". Юная Маллония, изнасилованная Тиберием, во весь голос назвала его в суде волосатым и вонючим стариком с похабной пастью. После этого в народе передавали встречаемый рукоплесканием стишок "Старик-козел облизывает козочек!"
Согласно официальной версии П. И. Чайковский скончался от холеры в 1893 г.
Отпевание состоялось в Казанском соборе Петербурга, огромная толпа сопровождала гроб до Александро-Невской лавры, где он был погребен с необыкновенными почестями. Выражения скорби и признательности были огромны, такого всенародного прощания удостоился ранее, пожалуй, лишь Ф. М. Достоевский. Увы, только немногие знали горькую правду: Петр Ильич покончил с собой по приговору суда чести выпускников юридического училища, к числу которых он принадлежал.
А за несколько лет до этого по столице передавались невнятные слухи, будто Чайковский состоял в связи то ли с сыном какого-то генерала, то ли с наследником престола. Может быть, это были всего лишь грязные сплетни, но друг композитора, великий князь Константин Романов, давал для них основание. Родовитый меценат, автор лирических стихов и романсов, переводчик Шекспира и любитель изящного действительно подозревался в садомии. Петр Ильич — человек необыкновенного душевного склада, подлинный гений, мятущийся, сомневающийся и часто недовольный собой, весьма болезненно переживал глубоко запрятанную тайну. Она отравляла его жизнь, заставляла упорно и безнадежно насиловать свою природу. Когда-то в молодости он страстно но… безответно влюбился в певицу Дизере Д`Арто, даже сделал ей предложение, но получил отказ.
