А Леонтьев - Деятельность, Сознание, Личность
Так, особенности нервной системы, бесспорно, представляют собой индивидуальные и к тому же весьма устойчивые черты, черты эти, однако, отнюдь не являются образующими человеческую личность. В своих действиях человек сознательно или бессознательно считается с чертами своей конституции, так же как он считается с внешними условиями своих действий и с наличными у него средствами их осуществления. Характеризуя человека в качестве природного существа, они, однако, не могут играть роль тех сил, которые определяют складывающуюся у него мотивацию деятельности и целеобразование. Единственно, пожалуй, реальная, хотя и вторично возникающая здесь, проблема психологии личности - это проблема формирования действий субъекта, направленных на свои собственные врожденные или приобретенные особенности, которые прямо не входят в психологическую характеристику его личностной сферы.
Тем менее могут рассматриваться как подструктуры, факторы или "модусы" личности потребности и установки. Так они выступают только в абстракции от деятельности субъекта, в которой происходят их метаморфозы; но не эти метаморфозы создают личность; наоборот, они сами порождаются движением развития личности. Это движение подчиняется той же формуле, которая описывает преобразование человеческих потребностей. Она начинается с того, что субъект действует ради поддержания своего существования; оно приводит к тому, что субъект поддерживает свое существование ради того, чтобы действовать - делать дело своей жизни, осуществлять свое человеческое назначение. Переворот этот, завершая этап становления личности, вместе с тем открывает неограниченные перспективы ее развития.
Предметно-вещественные "потребности для себя" насыщаемы, и их удовлетворение ведет к тому, что они низводятся до уровня условий жизни, которые тем меньше замечаются человеком, чем привычнее они становятся. Поэтому личность не может развиваться в рамках потребления, ее развитие необходимо предполагает смещение потребностей на созидание, которое одно не знает границ.
Нужно ли это подчеркивать? Вероятно, нужно, потому что наивная, а по сути, пережиточная мысль иногда представляет переход к принципу "по потребностям" чуть ли не как переход к сверхпроцветающему обществу потребления. Упускается из виду, что при этом необходимо происходит преобразование материального потребления, что возможность для всех удовлетворить эти потребности уничтожает самоценность вещей, им отвечающих, уничтожает ту противоестественную функцию, которую они выполняют в частнособственническом обществе, - функцию утверждения человеком через них самого себя, своей "престижности".
Последний теоретический вопрос, на котором я остановлюсь, это вопрос об осознании себя как личности. В психологии он обычно ставится как вопрос о самосознании, о процессе его развития. Существует огромное число работ, посвященных исследованию этого процесса. Они содержат детальные данные, характеризующие этапы формирования в онтогенезе представлений о себе. Речь идет о формировании так называемой схемы тела, способности локализовать свои интероцептивные ощущения, о развитии познания своего внешнего облика узнавания себя в зеркале, на фотографии. Тщательно прослежен процесс развития у детей оценок других и самого себя, в которых прежде выделяются физические особенности, потом к ним присоединяются особенности психологические и нравственные. Параллельно идущее изменение заключается в том, что парциальные характеристики других и самого себя уступают свое место характеристикам более общим, охватывающим человека в его целостности и выделяющим существенные его черты. Такова эмпирическая картина развития познания себя, своих индивидуальных свойств, особенностей и способностей. Дает ли, однако, эта картина ответ на вопрос о развитии самосознания, об осознании "я"?
Да, если понимать осознание себя только как знание о себе. Как и всякое познание. Познание себя начинается с выделения внешних, поверхностных свойств и является результатом сравнения, анализа и обобщения, выделения существенного. Но индивидуальное сознание не есть только знание, только система приобретенных значений, понятий. Ему свойственно внутреннее движения, отражающее движение самой реальной жизни субъекта, которую оно опосредствует: мы уже видели, что только в этом движении знания обретают свою отнесенность к объективному миру и свою действенность. Не иначе обстоит дело и в случае, когда объектом сознания являются свойства, особенности, действия или состояния самого субъекта; в этом случае тоже следует различать знание о себе и осознание себя.
Знания, представления о себе накапливаются уже в раннем детстве; в несознаваемых чувственных формах они, по-видимому, существуют и у высших животных. Другое дело - самосознание, осознание своего "я". Оно есть результат, продукт становления человека как личности. Представляя собой феноменологическое превращение форм действительных отношений личности, в своей непосредственности оно выступает как их причина и субъект.
Психологическая проблема "я" возникает, как только мы задаемся вопросом о том, ка какой реальности относится все то, что мы знаем о себе, и все ли, что мы знаем о себе, относится к этой реальности. Как происходит, что в одном я открываю свое "я", а в другом - утрачиваю его (мы так и говорим: быть "вне себя...")? Несовпадение "я" и того, что представляет субъект как предмет его собственного знания о себе, психологически очевидно. Вместе с тем психология, исходящая из органистических позиций, не способна дать научного объяснения этого несовпадения. Если проблема "я" и ставится в ней, то лишь в форме констатации существования особой инстанции внутри личности маленького человечка в сердце, который в нужную минуту "дергает за веревочки". Отказываясь, понятно, от того, чтобы приписывать этой особой инстанции субстанциональность, психология кончает тем, что вовсе обходит проблему, растворяя "я" в структуре личности, в ее интеракциях с окружающим миром. И все-таки она остается, обнаруживая себя теперь в виде заложенного в индивиде стремления проникнуть в мир, в потребность "актуализации себя"158.
Таким образом, проблема самосознания личности, осознания "я" остается в психологии нерешенной. Но это отнюдь не мнимая проблема, напротив, это проблема высокого жизненного значения, венчающая психологию личности.
В.И.Ленин писал о том, то отличает "просто раба" от раба, примирившегося со своим положением, и от раба восставшего159. Это - отличие не в знании своих индивидуальных черт, а в отличие в осознании себя в системе общественных отношений. Осознание своего "я" и не представляет собой ничего другого.
Мы привыкли думать, что человек представляет собой центр, в котором фокусируются внешние воздействия и из которого расходятся линии его связей, его интеракций с внешним миром, что этот центр, наделенный сознанием, и есть его "я". Дело, однако, обстоит вовсе не так. Мы видели, что многообразные деятельности субъекта пересекаются между собой и связываются в узлы объективными, общественными по своей природе отношениями, в которые он необходимо вступает. Эти узлы, их иерархии и образуют тот таинственный "центр личности", который мы называем "я"; иначе говоря, центр этот лежит не в индивиде, не за поверхностью его кожи, а в его бытии.
Таким образом, анализ деятельности и сознания неизбежно приводит к отказу от традиционного для эмпирической психологии эгоцентрического, "птолемеевского" понимания человека в пользу понимания "коперниковского", рассматривающего человеческое "я" как включенное в общую систему взаимосвязей людей в обществе. Нужно только при этом подчеркнуть, что включенное в систему вовсе не значит растворяющееся в ней, а, напротив, обретающее и проявляющее в ней силы своего действия.
В нашей психологической литературе часто приводятся слова Маркса о том, что человек не родится фихтеанским философом, что человек смотрится, как в зеркало, в другого человека, и, лишь относясь к нему как к себе подобному, он начинает относиться и к себе как к человеку. Эти слова иногда понимаются лишь в том смысле, что человек формирует свой образ по образу другого человека. Но в этих словах выражено гораздо более глубокое содержание. Чтобы увидеть это, достаточно восстановить их контекст.
"В некоторых отношениях, - начинает Маркс цитируемое примечание, человек напоминает товар". Какие же это отношения? Очевидно, имеются в виду те отношения, о которых говорится в тексте, сопровождаемом данным примечанием. Это стоимостные отношения товаров. Они заключаются в том, что натуральное тело одного товара становится формой, зеркалом стоимости другого товара, т.е. такого сверхчувственного его свойства, которое никогда не просвечивает через его ткань. Маркс и заканчивает эту сноску так: "Вместе с тем и Павел как таковой, во всей его павловской телесности, становится для него формой проявления рода "человек" (курсив мой. - А.Л.)"160. Но человек как род, как родовое существо означает у Маркса не биологический вид Homo sapiens, а человеческое общество. В нем, в его персонифицированных формах человек и видит себя человеком.
