Ирвин Ялом - Мама и смысл жизни
Тишина. Мерна уставилась в пол.
— Что скажешь?
— Я перевариваю ваши слова. Они горчат. Простите, что я не думала о том, как это выглядит со стороны.
— Мерна, я тебя не сужу. Хорошо, что мы затронули этот вопрос, и хорошо, что я высказал тебе свое мнение. Так мы и учимся.
— Очень тяжело думать о других, когда ты в ловушке, словно бегаешь по замкнутому кругу.
— Ты не выйдешь из замкнутого круга, пока будешь думать, что виноват кто-то другой. Что проблема в некомпетентности твоего директора, или в том, что на рынке знакомств тебя оценивают как кусок мяса, или в том, что сотрудники отдела маркетинга — идиоты. Я не говорю, что это неправда; я говорю, что, — в следующие слова Эрнест вложил всю силу убеждения, какая у него была, — с этим я тебе помочь не могу. Единственное, чем я могу тебе помочь разорвать этот круг — сосредоточиться на том, что в тебе может быть такого, что провоцирует или обостряет эти инциденты.
— Я захожу на вечер знакомств, а там по десять женщин на каждого мужчину, — Мерна говорила уже не так уверенно, словно весь пар из нее вышел. — И вы хотите, чтобы я думала о своей ответственности?
— Стоп! Мерна, остановись! Видишь, мы опять вернулись туда же. Слушай меня. Я с тобой не спорю — на рынке знакомств сейчас трудно. Слышишь: я с тобой не спорю. Но наша работа — помочь тебе измениться так, чтобы изменить к лучшему твою ситуацию. Смотри, я буду с тобой откровенен. Ты умная и привлекательная женщина. Если бы тебя не сковывали негативные чувства — обида, гнев, страх, желание конкурировать — ты бы легко познакомилась с подходящим мужчиной.
Мерну потрясла прямота доктора Лэша. Она знала, что нужно остановиться и отреагировать на его слова. Но продолжала гнуть намеченную линию.
— Вы раньше никогда не говорили, что я привлекательная.
— Ты не считаешь себя привлекательной?
— Иногда да, иногда нет. Но от мужчин я как-то не получаю одобрения. Хорошо бы вы мне что-нибудь сказали.
Эрнест осекся. Сколько он может ей сказать? Он знал, что через пару недель ему придется повторить свои слова на семинаре по контрпереносу, и ему пришлось задуматься.
— Мне кажется, если мужчины не реагируют на тебя, то дело не в твоей внешности.
— Если бы вы были одиноки, вы бы среагировали на мою внешность?
— Ты это уже спрашивала, и я тебе ответил. Я только что сказал, что ты привлекательная женщина. Так что скажи: о чем ты на самом деле спрашиваешь?
— Нет, я спрашивала другое. Вы сказали, что я привлекательна, но не сказали, привлекаю ли я вас.
— Меня?
— Доктор Лэш, вы тянете резину. Я знаю, что вы знаете, что я имею в виду. Если бы вы встретили меня не как пациентку, а, скажем, в баре для знакомств, что было бы? Вы бы осмотрели меня с ног до головы за десять секунд, а потом повернулись бы и ушли? Или начали бы со мной флиртовать, или, может быть, переспали бы со мной разок, чтобы наутро умчаться прочь?
— Мерна, мы можем разобрать, что сегодня между нами происходит? Ты меня просто прижала к стенке. Что это? Что ты от этого получаешь? Что происходит у тебя внутри?
— Разве я делаю не то, что вы от меня хотели? Говорю о наших отношениях, о «здесь и сейчас».
— Я согласен. Спору нет, наш расклад изменился — и притом к лучшему. Я гораздо больше удовлетворен нашей работой — надеюсь, ты тоже.
Молчание. Мерна старалась не смотреть на Эрнеста.
— Надеюсь, ты тоже, — еще раз попробовал Эрнест.
Мерна едва заметно кивнула.
— Видишь? Ты кивнула — микроскопический, зачаточный кивок! От силы три миллиметра. Вот об этом я и говорю. Я его едва заметил. Это меня и удивляет. Мне кажется, что ты не говоришь, а спрашиваешь о наших отношениях.
— Но вы сказали — и даже несколько раз повторили — что для первой стадии изменений нужна обратная связь.
— Нужно получать и воспринимать обратную связь. Верно. Но за последние несколько часов ты только получала от меня сведения, это больше походило на вечер вопросов и ответов. То есть — я тебе отвечаю, а ты переходишь к следующему вопросу.
— Вместо того, чтобы…?
— Вместо кучи разных вещей. Например, ты могла бы обратиться в себя, переварить сказанное, рассмотреть его, обсудить со мной. Что ты почувствовала, думаешь ли ты, что это правда, глубоко ли это замечание тебя задело, почему, по твоему мнению, я это сказал.
— Ну хорошо. Если честно, я правда удивилась, что вы считаете меня привлекательной. С виду этого не скажешь.
— Я действительно считаю тебя привлекательной. Но здесь, в этом кабинете, я хочу встретиться с тобой на более глубоком уровне — встретить твою суть, твою… как бы глупо это ни звучало… твою душу.
— Может быть, я зря настаиваю, — Мерна чувствовала, что ее словам уже недостает энергии, — но для меня важно быть физически привлекательной, и мне все-таки интересно, как вы меня воспринимаете — какие мои черты вас привлекают, и тот, другой, вопрос, что могло бы случиться, если бы мы встретились не как врач и пациентка, а просто так.
Она меня распинает, мысленно взвыл Эрнест. Сбылся его худший кошмар насчет приема «здесь и сейчас». Он исчерпал все свои возможности. Он всегда боялся, что в один прекрасный день его вот так загонят в угол. Типичный терапевт, конечно, не ответил бы на такой вопрос, а отбил бы его обратно пациенту и разобрал бы все последствия вопроса: «Почему вы меня об этом спрашиваете? Почему именно сейчас? Какие фантазии у вас связаны с этим вопросом? Какой ответ вам хотелось бы от меня услышать?»
Но для Эрнеста этот выход был неприемлем. Вся его терапия строилась на основе искреннего вовлечения, и он не мог теперь бросить этот принцип и вернуться к общепринятому. Делать было нечего, кроме как вцепиться в свою честность и нырнуть в холодный бассейн правды.
— Физически ты для меня очень привлекательна — красивое лицо, восхитительные, блестящие волосы, великолепная фигура…
— Под фигурой вы имеете в виду мои груди? — перебила его Мерна, еле заметно выгнув спину.
— Ну, да, все вместе — твоя осанка, то, что ты такая ухоженная… стройная… всё.
— Иногда мне кажется, что вы пялитесь на мою грудь — ну или во всяком случае на мою блузку. — Мерна вдруг пожалела доктора и добавила: — Как многие мужчины.
— Если и так, я это не сознательно делаю, — сказал Эрнест. Он был слишком смущен, чтобы сделать что должен был, а именно — направить внимание Мерны на пристальное исследование ее чувств по поводу собственной внешности, в том числе грудей. Он попытался выбраться на твердую почву. — Но, как я уже сказал, я действительно считаю тебя привлекательной.
— Значит ли это, что вы бы попытались за мной ухаживать… ну, то есть, в гипотетической ситуации?
— Ну, я уже не ищу пару… я давно не свободен… но если мысленно вернуться в те годы, я думаю, что твоя внешность меня устроила бы. А вот кое-что другое, из того, что мы здесь обсуждали, отпугнуло бы.
— Например?
— Например, то, что происходит здесь и сейчас, Мерна. Послушай меня очень внимательно. Ты собираешь и копишь. Ты накапливаешь информацию, полученную от меня, но ничего не даешь взамен! Я знаю, что ты пытаешься строить со мной отношения по-новому, но все равно я не могу сказать, что ты вовлечена. Я пока не чувствую, что ты воспринимаешь меня как личность — я для тебя что-то вроде банка данных, из которого ты извлекаешь информацию.
— Вы хотите сказать, что я не строю с вами отношения, потому что я ною?
— Нет, я совсем не то сказал. Ну ладно, Мерна, время истекло, и нам пора кончать, но когда ты будешь слушать сегодняшнюю запись, я бы хотел, чтобы ты внимательно прослушала мои последние слова, о том, как ты строишь со мной отношения. Мне кажется, это самое важное из всего, что я тебе когда-либо говорил.
После сессии Мерна, не теряя времени, поставила кассету и выполнила распоряжение Эрнеста. Она начала со слов «я думаю, что твоя внешность меня устроила бы» и стала внимательно слушать.
А вот кое-что другое, из того, что мы здесь обсуждали, отпугнуло бы… Послушай меня очень внимательно. Ты собираешь и копишь. Ты накапливаешь информацию… но ничего не даешь взамен!.. Я пока не чувствую, что ты воспринимаешь меня как личность — я для тебя что-то вроде банка данных, из которого ты извлекаешь информацию… когда ты будешь слушать сегодняшнюю запись, я бы хотел, чтобы ты внимательно прослушала мои последние слова, о том, как ты строишь со мной отношения…Мне кажется, это самое важное из всего, что я тебе когда-либо говорил.
Мерна поменяла кассеты и снова стала слушать заметки к семинару. Кое-какие фразы задели ее за живое:
…она не желает строить отношений со мной, и даже не желает признаться в этом — настаивает, что это не имеет никакого отношения к делу… Блин, сколько можно объяснять, зачем нужно рассматривать наши с ней отношения?… Всячески старается уничтожить любой намек на близость между нами. Что бы я ни делал, ей все плохо… В ней нет никакой нежности… Она слишком эгоцентрична… в ней нет щедрости…
