Пиаже Жан - Речь и мышление ребенка
§ 6. Выводы
Из сказанного очевидна сложность «почему» Дэля и необходимость разделения их на группы по содержанию, благодаря невозможности распознать сразу, к какому типу отношений (объяснение строго причинное, целевое, логическое и т. д.) они принадлежат. Вот как распределяются 360 наших «почему» по группам:
Следовательно, «почему» мотивировки в общем объеме значительно преобладают. Не указывает ли эта их преобладающая роль на то, что другие типы «почему» исходят из этой группы как из единого центра? Кажется, что это именно так. «Почему» причинного объяснения в действительности связывается с мотивировкой при помощи целой серии антропоморфных «почему», «почему» цели и тех «почему», которые зависят от самой предпричинности. Опять-таки, «почему» обоснования связываются с теми «почему», относящимися к общественным обычаям и правилам, которые поняты как подчиняющиеся психологическим мотивам. Что же касается отношений между обеими группами (причинного объяснения и обоснования), то они менее тесны. Понятие о предпричинности предполагает, конечно, некоторое смешение между причинным объяснением и логическим обоснованием, но это смешение возможно лишь благодаря тому, что оба они еще мало отличаются от психологической мотивировки. Короче, источником «почему» Дэля является мотивирование, отыскивание «намерения», скрывающегося за действиями и за событиями. Из этого источника исходят два течения: одно — образованное из тех «почему», которые стремятся объяснить природу с точки зрения намерения, и другое — образованное из тех «почему», которые относятся к обычаям и к правилам, из них вытекающим. Взаимодействие между «почему» цели и «почему» обоснования, казалось бы, вполне естественно и возможно. Наконец, из «почему» предпричинности исходила бы собственно причинность, а из «почему» обоснования — собственно логическое обоснование. Такова была бы приблизительно генеалогия «почему» Дэля. Постараемся резюмировать ее в таблице:
Является ли такая систематизация продуктом индивидуального мышления, иначе говоря, свойственного индивиду особого типа, или она составляет общую черту мышления ребенка до 7—8 лет?
На вопрос ответят другие научные исследования. То, что мы знаем из других исследований, заставляет нас думать, что мы имеем дело с общезначимой схемой, но в настоящий момент мы воспользуемся этим предположением только как рабочей гипотезой.
II. Вопросы, не облеченные в форму «Почему»
Приступим теперь к проблеме вопросов Дэля во всем ее объеме. «Почему» служили нам введением. И верно: они составляют резко ограниченную, отчасти однородную группу, которая позволила нам установить схему классификации. Теперь наступил момент для проверки этой схемы и пополнения ее теми сведениями, которые нам могут дать другие вопросы Дэля.
§ 7. Классификация вопросов Дэля, не облеченных в форму «почему»
Здесь еще менее, чем раньше, возможно классифицировать вопросы Дэля просто по тем предметам, на которые направляется любопытство ребенка. Действительно, один и тот же предмет, например физическое явление, может послужить поводом к вопросам, значительно отличающимся один от другого: «Когда это произошло?», «Как?», «Правда ли?», «Что это такое?» и т. д. Поэтому нам надо воспользоваться смешанной классификацией. Эта классификация частью совпадает с той, которую мы приняли для «почему», но, конечно, также и отличается от нее. Здесь вполне уместно вспомнить о том, что каждому «почему» может соответствовать вопрос в другой форме, выражающий тот же смысл, но что соответствие это неполное.
Первая группа образована из вопросов причинного объяснения. Эти слова взяты точно в том же смысле, что и ранее. Вот примеры:
«Что заставляет его двигаться [говоря о шаре, катящемся на покатой террасе]?»; «Что заставляет течь озеро?»; «Чтобы сделать резинки, нужен ли огонь?»
Вероятно, надо к этой группе приобщить и следующий вопрос: «Для чего она [борзая] служит?», принимая во внимание большую связь, имеющуюся у ребенка между причинностью, связанной с целью, и причинным объяснением. Некоторые из этих вопросов точно соответствуют «почему», другие становятся на различные точки зрения, но всегда относящиеся к причинному, предпричинному объяснениям или объяснению по цели.
Вторая группа, тоже очень важная и появляющаяся позже предыдущей (по крайней мере, в том, что касается вопросов места), состоит из, как мы их будем называть, «вопросов действительности и истории». Они относятся не к объяснению какого-либо факта или события, но к ним самим или к обстоятельствам места и времени их появления, независимо от объяснения; не «какова причина события X», а «произошло ли» либо «произойдет ли», или «когда произошло» либо «произойдет», или «где произошло событие X» и т. д. Эта категория вопросов, очевидно, не соответствует «почему», так как последние относятся к причине или мотиву фактов и событий и никогда не просто к их истории или существованию. Примеры:
«Находит ли она [рыба] пищу?»; «Бывает ли это когда-нибудь [люди режут детей]?»; «Через сколько времени Рождество?»; «В Швейцарии ли Шафгауз?»
Как видно из изложенного, в такого рода вопросах возможно большое разнообразие объекта: история, время, место, самое существование; но основная функция целого видна ясно. Вот критерий, которым следует пользоваться для того, чтобы распознать, из этой ли категории данный вопрос или нет: всякий раз, когда вопрос относится к предмету, факту или событию (исключая человека и человеческое действие) и ребенок не спрашивает ни о причине, ни о классе, ни о названии этого предмета, факта или события, вопрос принадлежит к настоящей категории.
Третья группа отличается по форме от двух предыдущих и, вероятно, составляет их общий источник — это вопросы о действиях личностей и о самих лицах, абстракции, сделанные от их имени и на основании общественных или школьных правил. Следовательно, и это вопросы, относящиеся к человеческим действиям и намерениям. На первый взгляд кажется, что эту группу можно подразделить на две подгруппы: одну — содержащую вопросы о причине действий и соответствующую «почему» мотивировки, другую — содержащую вопросы о самих действиях, независимо от их причины, и соответствующую последней группе (вопросы действительности и истории). Но на практике возможны всякие переходы между этими двумя точками зрения, и их нельзя резко разделить. В то же время полезно классифицировать все, что относится к человеческим действиям, и таким образом отделить данные вопросы от вопросов предшествующей группы. Вот примеры:
«Хотели бы вы быть здесь сегодня утром? — Да. — Потому что плохая погода?»; «Вы придете? — Может быть»; «Могу ли я съесть эту грушу?»; «Что вы больше хотели бы иметь: некрасивое лицо или красивое лицо?»
Ясно, что первый из вопросов совершенно аналогичен «почему» мотивировки; остальные же удаляются от психологического объяснения и приближаются к вопросам факта; идеи причинности в них ни в какой степени не чувствуются. Тем не менее, эта группа достаточно однородна.
Четвертая группа соответствует некоторым «почему» обоснования: это все вопросы, относящиеся к правилам и обычаям: «Как пишется [имя]?» и т. п.
Можно также различать категорию вопросов о счете, но количество их очень ограничено. Форма их, например, такова: «9 и 9, это будет сколько?»
Наконец, существует целая группа вопросов классификации и оценки, которые относятся к предметам, классам, сравнениям и ценности предметов. Мы относим в эту группу вопросы, заключающие в себе суждения о ценности, так как между классом («Большое ли это?») и оценкой («Красиво ли это?») есть много промежутков. Вот примеры:
«Это пчела?»; «Разве это горы?»; «Что это за шарик с единицей [в нотах]?»; «Что это такое — чашка?»; «Это красиво, не правда ли?» и т. д.
Данная группа вопросов, в свою очередь, вызывает целый ряд других вопросов о границах. Иногда, например, бывает трудно решить, отнести ли вопрос к настоящей группе или к вопросам действительности или истории, хотя в принципе критерий точен. Но и между правилами, относящимися к названию вещей, и классификацией есть также много переходов, которые иногда делают трудным отличие настоящей группы от предыдущей. Тем не менее, в основных чертах эти группы вполне соответствуют различаемым и существенным функциям понимания, и мы увидим в деталях, что вполне возможно найти для каждой из них устойчивые критерии.
§ 8. Вопросы причинного объяснения
Попробуем на основании анализа имеющихся у нас вопросов проверить результаты, полученные от изучения соответствующих «почему»: артифициализм (artificialisme) и финализм (finalisme) вопросов, относящихся к предметам природы, отсутствие связей чистой причинности и т. д.
