Андрей Курпатов - 3 ошибки наших родителей. Конфликты и комплексы
Во-первых, он не имел ни малейшего представления (кроме самого примитивного) о том, что такое сексуальность, как и что в ней работает, а также зачем оно так работает. Когда мать пыталась проводить соответствующие «политинформации» (на отчима в этом смысле у нее надежд не было никаких), у Коли начиналась истерика, он дурачился, кричал, смеялся, словно ненормальный. В общем, эффекта эти просветительские занятия не имели никакого.
Во-вторых, Коля ужасно боялся девочек и считал их при этом «идиотками». Впрочем, все это понятно — он выглядел нескладным, диковатым, а также имел склонность к непонятным и несмешным (с точки зрения окружающих) вывертам. В действительности все эти поступки были не чем иным, как способами защиты. Поскольку он боялся всего, чего только можно было бояться, то, соответственно, и защищался от всего, от чего только можно защищаться. Вот и итог — социальная адаптация со знаком минус.
В-третьих, воспитание, в особенности — сексуальное. Бабушка его была человеком «старорежимным», секс для нее был запретной зоной. Она осуждала все, что так или иначе было связано с сексуальностью, ее проявлениями и даже намеками на нее. Глядя в телевизор, она отпускала комментарии о том, какие там все «развратные», «стыдоба» и т. п. При этом она одна-единственная из всей семьи имела какие-то средства воздействия на Колю и была с ним достаточно близка (кроме прочего, они жили вместе в одной комнате). Ее дочь, Колина мама, словно бы в пику матери, относилась к сексуальности с пиететом и всегда подчеркивала важность интимной близости. Она была весьма привлекательной и еще очень молодой женщиной, которая могла и умела следить за собой.
Вот такие обстоятельства дела. Я не буду сейчас рассказывать о том, как мы проходили с Колей курс сексуального просвещения и борьбы со страхами в этой области, а остановлюсь только на том, что Фрейд взял бы в оборот с полоборота. У Коли однажды возникло сексуальное возбуждение, когда он увидел полуголую мать, выходившую из ванной комнаты, а один раз ему приснился сон, в целом весьма невинный (поскольку он тогда еще слабо представлял себе, что конкретно случается между мужчинами и женщинами), где мать воспринималась им эротически.
Разумеется, Коля чудовищно стеснялся этих двух случаев своей «сексуальной биографии» и страдал от этого безмерно (на то, чтобы он просто признался в этом, у нас ушло два часа пространных разговоров!). Поскольку же мама подсунула ему в качестве секс-просвет-литературы томик Фрейда, его напряжение по этому поводу было еще более сильным, а психологическое состояние — тяжелее, чем могло бы быть.
В сущности, ситуация этих двух эпизодов — классическая. С одной стороны, Колины страхи (все — от сексуальных до социальных), а также бабушкина версия отношения к сексуальности, с другой стороны, и его собственная растущая сексуальность и материнская активность в деле содействия возмужалости сына. Две одинаково сильные и при этом противоположные друг другу тенденции привели Колю к огромному внутреннему напряжению. Думать о женщинах — страшно, а желание есть, и никуда от этого не деться.
И вот в коридоре появляется полунагая мать и шествует по нему, словно мифическая наяда — «голая женщина», эпатирующая своей сексуальностью. Почему не возбудиться молодой сексуальности? Вполне может возбудиться, и возбудилась. От этого, впрочем, у Коли возник страх (у него страх возникал и по менее существенным причинам, так что удивляться здесь нечему). Несколько дней он напряженно и мучительно думал о случившемся, а потом это напряжение вылилось в соответствующее сновидение. Все это абсолютно естественно и с поправками на обстоятельства даже нормально.
Проблема только в том, что из этого была сделана проблема. Причем не просто из этого псевдоинцеста, а из самой сексуальности. Колин случай, конечно, показателен, но в целом нечто подобное, пусть и не в столь показательных формах, случается у многих подростков. Нам же остается лишь констатировать: сексуальность — это камень преткновения между родителями и детьми. И от того, насколько правильно ведут себя родители в этом отношении со своими детьми, в значительной степени зависит и качество их — детей — будущей сексуальной да и не сексуальной жизни, По крайней мере, сформировать в этой плоскости чувство вины — это, право, пара пустяков! Зато какой может быть резонанс!
Базисная невротичность родительской любви, которая навязывается ребенку, — отрицание телесной жизни, а значит, и стремления к удовольствию, которое человек получает от двигательной активности и телесного контакта. В результате ребенок теряет способность самоутверждаться, проявлять агрессию для того, чтобы потребовать это удовольствие.
Александр ЛоуэнКачество физической близости между матерью и ребенком отражает чувства матери по поводу сексуальной близости. Если половой акт ей опротивел, это чувство портит всякий интимный телесный контакт. Каждый контакт с малышом является для него случаем пережить удовольствие в близости или почувствовать стыд и арах. Если мать боится близости, ребенок будет ощущать страх и интерпретировать это как отвержение, у него постепенно разовьется чувство стыда за собственное тело.
Александр ЛоуэнЛишь женщина, находящая счастье в том, чтобы отдавать, а не брать, состоявшаяся как личность, любящая своего мужа, других детей, ближних своих, может оставаться действительно любящей матерью и тогда, когда ее повзрослевший ребенок начнет отделяться от нее.
Эрих ФроммЧувство вины
Родителям сформировать у ребенка чувства вины — легче легкого. Почему? Потому что дети уже натренированы испытывать это чувство в отношениях со своими родителями. Родители — это люди, которые под разными предлогами запрещают нам то, что потом, с возрастом, станет неотъемлемой и необычайно важной составляющей нашей жизни — сексуальность. И именно здесь, в этой области мы совершаем свой самый сильный, всегда непреднамеренный и абсолютно неизбежный бунт против своих родителей. Мы любим их и не хотим обманывать, но здесь такая ситуация, что приходится. Натренировавшись, в связи со своей детской сексуальностью, испытывать чувство стыда по отношению к своим родителям, мы уже — полуфабрикаты, готовые испытывать чувство вины где надо и не надо.
К сожалению, родители, как правило, не предпринимают достаточных усилий, чтобы снизить, нейтрализовать наше чувство вины. Чаще всего они, напротив, усиливают нашу вину и транспонируют это чувство или на другую сферу наших отношений с ними, или же позволяют нам придумывать иные поводы для его отработки. Вполне возможно, что родители будут упрекать нас в том, что мы к ним недостаточно внимательны, или же станут обвинять нас в том, что они нам, по их мнению, «не нужны». Если же в них все-таки достанет мужества и здравого смысла не эксплуатировать наши чувства, не жать на больные места, то мы и сами найдем способ попереживать, перекладывая ту свою, еще детскую и подростковую, вину на другие жизненные ситуации (отношения с супругами, с собственными детьми и т. д.).
В любом случае в нашей жизни всегда найдется место не только празднику, но и чувству вины. Хорошего в этом мало, да и бороться с этим трудно. Впрочем, разве же у нас есть другие варианты? Разве нам предлагается выбирать? Нет, других вариантов нет, и выбора нет. Так что возьмем себе этот факт на заметку. Чувство вины имеет сексуальную природу. Есть, правда, в нас страх наказания (его иногда путают с чувством вины), и в этих случаях нужно благодарить не половой инстинкт, а индивидуальный инстинкт самосохранения. Есть в нашем арсенале еще и страх проигрыша, страх оказаться «внизу» (подобные переживания тоже иногда маскируются под чувство вины), и в этом случае причина в нашем иерархическом инстинкте. Но если у нас имеется именно вина, — то все дело в нашей детской и подростковой сексуальности, которая пострадала от воспитательных процедур, предпринятых нашими родителями.
Остается только одно: принять собственную сексуальность. Нам предстоит вылезти из той песочницы, где мы играли «в доктора» или «в дочки-матери», а потом осознать, что пубертат уже нами пройден, и пройден безвозвратно. После этого нужно понять, что сексуальность — это способ получать удовольствие и возможность дарить удовольствие, это тот инструмент (пусть это утверждение и выглядит слишком технично), который позволяет нам осуществлять близость, дарить и принимать радость. Только переоценив значение и роль сексуальности в нашей жизни, мы сможем избавиться от чувства вины, которое иногда залегает, как это ни странно, совсем не там, где изначально было порождено.
За каждым чувством вины скрыто негодование.
