Бруно Беттельгейм - Просвещенное сердце
Таким образом, большинство, если не все немцы, которые не были убежденными фашистами, теряли уважение к себе по следующим причинам: они делали вид, что не знают, что творится вокруг; они жили в постоянном страхе; они не боролись, хотя чувствовали себя обязанными сопротивляться. Потеря самоуважения могла компенсироваться двумя путями: самоутверждением в семейной жизни или признанием в работе.
Оба источника были перекрыты для тех, кто отрицал нацизм. Их домашняя жизнь была отравлена вмешательством государства. Их детей принуждали шпионить за ними, разрушая даже стабильные и счастливые семьи. Социальный статус и профессиональный успех полностью контролировались партией и государством. Даже продвижение в тех сферах, которые во многих странах рассматриваются как частное предпринимательство и свободные профессии, жестко регламентировалось государством.
Для них оставался лишь один способ укрепить пошатнувшееся самоуважение и сохранить хотя бы видимость цельной личности быть немцем, гражданином великой страны, которая день ото дня наращивала свои политические и военные успехи. Чем меньше было ощущение собственной значимости, тем более настойчивой становилась потребность в источнике внешней силы, на которую можно опереться. И большинство немцев, внутри и вне концентрационных лагерей, припадали к этому «отравленному источнику» удовлетворения и самоуважения.
Лишь немногие немецкие граждане могли выдержать давление тирании и выжить в условиях моральной изоляции и одиночества. Для этого необходимо было быть очень крепко выстроенной личностью и сохранить ее с помощью близких людей, или иметь такие достижения, которыми можно гордиться и которые дают удовлетворение, даже когда никто другой не знает о них.
У большинства немцев, которые не были убежденными нацистами, само существование лагерей вызывало, хотя и опосредованно, серьезные изменения личности. Эти изменения не были столь радикальными, как у заключенных в лагере, но вполне устраивали государство. Новый тип личности характеризовался чрезвычайно низким уровнем собственного достоинства.
Собственно, для большинства людей, когда они вынуждены выбирать между понижением человеческого уровня и невыносимым внутренним напряжением, неизбежным будет выбор в пользу первого для сохранения внутреннего покоя. Но великая правда состоит в том, что в условиях тирании это не покой человеческого существования, а покой смерти.
Отсюда вывод: не надо отчаиваться. По моему глубокому убеждению, в переживаемый нами период технологической, индустриальной и социальной революции, как и в эпохи других великих революций человечества, после некоторой задержки человек вновь найдет в себе необходимые внутренние ориентиры и достигнет еще большей целостности, чтобы справиться с новыми условиями существования. Очень часто мы не приемлем новые социальные и технологические преобразования, ибо боимся, что они поработят человека.
Подобный страх испытали, в частности, Маркс и его современники в период начала индустриальной революции, когда казалось, что рабочих ждет постоянная эксплуатация и обнищание. Однако вместо этого мы видим, как растущая механизация производства все более освобождает их от тяжелого труда и как растет жизненный уровень в развитых обществах.
Революционные изменения действительно приводят к социальному кризису, который продолжается до тех пор, пока человек не достигнет более высокой ступени интеграции, позволяющей не только адаптироваться к новой ситуации, но и овладеть ею.
Если кому-то этот взгляд покажется слишком оптимистичным, он может обратиться к гитлеровскому государству, многие жертвы которого сами рыли себе могилы и ложились в них, или добровольно шли в газовые камеры. Все они были в авангарде шествия к спокойствию смерти, о чем я уже говорил. Люди — не муравьи. Они предпочитают смерть муравьиному существованию. И в этом состоит смысл жертв СС, решивших покончить с жизнью, переставшей быть человеческой. И для человечества это — главное.
Во времена великих кризисов, внутренних и внешних революций в любых сферах жизни может случиться, что человек будет иметь лишь такой выбор; либо покончить с жизнью, либо достичь высшей самоорганизации. Мы, разумеется, ее еще не достигли, но это не означает, что у нас осталась только первая возможность. Если я правильно читаю знаки нашего времени, мы делаем лишь первые шаги к овладению новыми условиями существования. Но не стоит и обманывать себя: борьба будет долгой и тяжелой, и потребует от нас всех интеллектуальных и моральных сил. Если, конечно, мы хотим очутиться в мире разума и человечности, а не в «1984».
От издательства
Об авторе
Бруно Беттельхейм (1903–1990 г.) — всемирно известный психоаналитик, основатель и директор (до 1973 года) Ортогенической школы при Чикагском университете. Родился в 1903 году в Вене. Защитил докторскую диссертацию в Венском университете. Был заключенным в концлагерях Дахау и Бухенвальд (о чем написал книгу «Просвещенное сердце»). После освобождения уехал в США, где сперва был профессором образования, а затем профессором психологии и психиатрии в Чикагском университете. Написал такие книги, как «Ребенок мечты», «Дом сердца», «Учась читать», «Детское очарование мыслью и жизнью», «Использование обаяния» и «Душа Фрейда и человека».
Бруно Беттельхейм умер в 1990 году. «Гардиан» написал о нем, что «пройдя концлагерь, он был уникальным целителем души и мудрым наставником, учащим людей не забывать о том, что нельзя добровольно и покорно расставаться с мудростью и широтой души, чтобы не возродились опять в человечестве «дикие пережитки».
1. Такая психологическая атмосфера и реакция на нее в виде тотальной безнадежности пронизывает произведения Кафки.
2. Американский журнал ортопсихиатрии, 26, 1956, с. 507–518.
3. Осознание этого факта привело психоанализ к созданию метода «средотерапии».
4. Об этом написано в моей книге «Символические раны», Иллинойс, Фри пресс, 1954, с 69 и далее.
5. Я далек от утверждения, что отчужденность или эмоциональная отстраненность желательные характеристики или что ригидность ведет к лучшему. Я только хочу сказать, что психоаналитическая теория личности недостаточна в определении того, что «желательно» для хорошо интегрированной личности в силу того психоанализ преувеличивает значение внутренней жизни и недооценивает всего человека как он действует в человеческой и социальной среде.
6. См. книгу Р. и Е. Стерба «Жизнь племянника Бетховена», Нью-Йорк, Пантеон Букс, 1954.
7. См. «Символические раны».
8. За время жизни с аутичными детьми я понял, среда и психоанализ не достаточны для лечения, и что детям не хватает родительского тепла.
9. Об этом я писал в своих книгах «Недостаточно только любить» и «Прогульщики жизни». Сам я порвал с психоаналитическими моделями во время написания работы «Символические раны», где я попытался показать, что многие факты не укладываются в психоаналитическую теорию.
10. Некоторые биографы Фрейда отмечают его нежелание покинуть Вену, несмотря на глубокое чувство дискомфорта. Я писал на это опровержения, а здесь добавлю, что Фрейд оставался закрытым для понимания того, как переезд и в целом изменение среды может повлиять на человека.
11. Например, психоаналитики мало пишут о влиянии на пациента войны, иммиграции и т. п.
12. Работа школы проходила благодаря щедрой и понимающей поддержке коллектива Чикагского университета.
13. Этим примером я обязан статье Даниэля Бурстина «Прошлое и настоящее Америки» в журнале «Комментарий» от 25 января 1958 г., где он пишет, что Вильямсбург стал популярным после появления в нем мотеля с бассейном.
14. Неверно рациональное мнение, что атомная бомба действительно разрушает, в то время как злой дух — всего лишь относительно вредоносная фантазия. Те, кто за колдовство сжигались на костре или в страхе перед вторым пришествием накануне 1000 года кончали жизнь самоубийством умирали, на самом деле. В религиозную эпоху страхи и чаяния людей были связаны с религиозным знанием: пришествием Христа, в век науки они связаны с научным знанием: атомной энергией.
15. Бернабо Э.П. «Научная фантастика» // Психоаналитический ежеквартальник, 26, 1957, c.527 и далее.
16. В эту главу вошли отрывки из статьи «Индивидуальное саморегулирование и контроль над массами», изданной в Frankfurter Beitrage zur Soziologie. Vol.1: Sociologica, 1955, Frankfurt am Main.
17. Многое из сказанного здесь гораздо полнее изложено, хотя и с другими акцентами и выводами в книге Дэвида Райсмана «Одинокая толпа», Нью-Хэвен, 1950.
18. О том, что тоталитарное государство решает все в судьбе маленького человека есть книга и поставленный по ней фильм — «Маленький человек, что теперь?» (автор Ганс Фаллада, Гамбург, 1932, 1950)
