Эдвард де Боно - Я прав - вы заблуждаетесь
Основным назначением настольной логики было освобождение нас от необходимости принятия трудных решений. Предполагалось, что требуется лишь отнести вопрос к той или иной категории, после чего решение приходит само собой.
Истина — это хорошо, справедливость — хорошо, экология — хорошо, семейные отношения — хорошо, общество и коллектив — хорошо. Можно ли определить какую-либо точку, после которой слишком многое из перечисленного становится чем-то неприемлемым, плохим? Возможно, что нет, но даже если мы смогли бы определить такую точку, то никогда не признали бы этого, поскольку оппоненты тогда с легкостью доказали бы, что. такая точка уже была достигнута в том или ином. Мы прикрепляем к вещам перманентные ценники по той причине, что не хотим оказаться перед необходимостью принимать множественные трудные решения.
Ценник есть часть нашего перцепционного паттерна в таких случаях. Можно взять в руку деревянное изделие причудливой формы и спросить себя: «Есть ли от этого какая-то польза для меня?» Однако когда слышим слова «экология», «производительность» или «закон», мы автоматически знаем, что это «хорошие вещи».
Довольно много проблем в обществе вытекает из того, что мы не можем понять, что кривая Лаффера (я предпочитаю называть ее для себя солевой кривой) применима ко многим вещам. Знание — хорошо, поэтому, казалось бы, больше знания должно быть еще лучше. Однако, как мы видели, это необязательно так, поскольку лишние знания способны служить препятствием для оригинальности мысли в научных исследованиях. Критика — хорошо, потому, казалось бы, больше критики еще лучше. Наступает, однако, момент, когда самодовольный негативизм становится самоцелью. Демократия — хорошо, но не может ли слишком много демократии быть плохо?
Я пишу не об абсурдных крайностях, поскольку довольно легко показать, что крайность в чем бы то ни было, скорее всего, принесет вред, но о тех ситуациях, где переход в количестве происходит в пределах нормы, как, например, в случае с добавлением соли в пищу.
Решение проблем
Имеется простое высказывание, которое чуть было не разрушило всю промышленность Америки: «Если поломки с вещью не произошло, не чините ее». Как такой простой — и, по всей видимости, разумный — афоризм мог иметь такой катастрофический эффект? Рабочей концепцией в промышленности Америки было: «Будем продолжать делать то, что мы делаем, и если что-то идет не так (ломается), исправим это и пойдем дальше. Таково наше кредо». Это сервисная концепция бизнеса, и она на протяжении многих лет являлась доминирующей и достаточной.
Затем стали появляться конкуренты: японцы, «тихоокеанские тигры»[27], западные немцы. Они понимали, что не смогут конкурировать, просто делая то же самое. Поэтому стали искать пути совершенствования своего бизнеса. Это подразумевало способы производства более качественной продукции, а именно: решаем возникающие проблемы и продолжаем работать по-старому. Поэтому конкуренты стали уделять внимание вещам, не представляющим проблему: можно ли улучшить дизайн здесь; можно ли удешевить производство этой детали; как повысить надежность этого изделия?
«Если вещь не сломалась, не надо чинить ее» — прямая противоположность конкуренции. Выражение подразумевает наличие статического мира, где то, что вы делаете в данную минуту, будет достаточным всегда. Это противоположно по духу прогрессу в любой сфере деятельности. Соответствующий урок уже извлек для себя производственный сектор, но по-прежнему ничему не научились такие сферы, как образование, политика, экономика, международные отношения. Мы склонны иметь ментальность по типу «решение проблем». Мы предполагаем, будто то, что мы делаем, хорошо, и если имеется отклонение от нормы, необходимо его исправить, как мы починяем проколотое в дороге колесо. В американской психологии и образовании существует вреднейшая традиция рассматривать всякое мышление как решение проблем. Специалисты в сфере образования ныне поговаривают о введении предмета «решение проблем» в школьный курс, но находят неприемлемым говорить о введении предмета «навыки мышления» (поскольку это то, чем образование должно было, собственно, заниматься все это время).
Нет никаких сомнений, что решение проблем является важной частью прикладного мышления и что мы можем использовать его в качестве «большого слова», включающего в себя все целенаправленное мышление: мы хотим куда-то попасть — как нам туда попасть — давайте решим задачу/проблему. Но как и со всеми «большими словами» (проблема с водосборной площадью), наше восприятие в скором времени ограничивается видением проблемы в чистом виде: что-то не в порядке, давайте исправим это. Исключенными оказываются мышление в отношении возможностей, инициативное мышление, ищущее совершенствования, и все те другие типы мышления, в которых мы мыслим о вещах, не являющихся, вообще говоря, «не в порядке».
Решение проблем и критическое мышление представляют собой часть одной и той же культурной традиции: давайте исправлять ошибки, давайте вскрывать недостатки. При этом мы не отдаем себе отчета, что это все сервисные процедуры. Они предполагают, будто то, что мы имеем, есть совершенная система, а если и не совершенная, то неуклонно прогрессирующая в этом направлении посредством эволюции. Все, что нужно делать мыслящим людям, это вести автомобиль по известной дороге, не уклоняясь от курса, ремонтируя те части, которые выходят из строя. Понятие прогресса посредством перемен в восприятии, парадигматических сдвигов и непосредственного использования дизайна не находит здесь места.
Приступая к решению проблем, мы обычно используем традиционный метод. Анализируем ситуацию. Затем ищем способ устранить причину проблемы. Устранение причины часто приводит к решению проблемы: если нам мешает при ходьбе торчащий внутри ботинка гвоздь, мы удаляем гвоздь; если слишком легкодоступный кредит приводит к росту инфляции, банки повышают процентные ставки; если в воде присутствуют бактерии холеры, мы меняем источник водоснабжения или употребляем сугубо кипяченую воду; если кольцевой уплотнитель в ракете дает течь, мы меняем ее дизайн, с тем чтобы уплотнителя не было вообще. Однако не все проблемы могут быть решены путем устранения причины. Причину можно не найти. Или ее удается найти, но устранить невозможно (землетрясение или засуха). Или может быть целый клубок причин, устранить который опять-таки весьма трудно (межобщинная рознь).
Устранить причину — это лишь один из постулатов решения проблем, однако очень много сил у нас тратится на данный конкретный подход вследствие нашей культурной традиции в сфере логики и даже концепции греха. Примитивная связка «причина и следствие» в нашем сознании подразумевает, что всегда должна иметься причина — поэтому давайте найдем и устраним ее.
Какими еще могут быть подходы? Например, дизайн. С таким подходом мы говорим себе: «Имеется ситуация. Как нам двигаться вперед?» Задумав построить новый город в болотистой местности, мы могли бы сказать: «Давайте уберем причину — болото». Но если мы хотим построить город в пустыне, нам не надо убирать весь песок, а вместо этого мы говорим себе: «Здесь пустыня. Каков должен быть дизайн домов, чтобы они прочно стояли на песке?» Поэтому в случае с проблемами вроде той, что имеет место в Северной Ирландии, можно было бы попробовать устранить причины, однако это весьма сложно сделать, поскольку те уходят корнями в далекое прошлое, или вы могли бы использовать дизайн и придумать выход из сложившейся ситуации.
Другой подход, имеющий много общего с дизайном, состоит в том, чтобы изменить систему. В сложной интерактивной системе можно менять связи и отношения: некоторые убирать, вводить новые, изменять параметры отношений. Очень часто бывает, что, когда вы изменяете правила игры, человеческая природа и жадность быстро находят способ управлять новой системой вполне эффективно. Когда американские страховые компании пожелали сократить быстро растущие больничные расходы, они ввели в практику «Diagnosis Related Groupings» (DRG)[28] — систему, гарантировавшую возмещение будущих расходов больницам по твердой ставке за каждую диагностическую группу. Больницы в скором времени обнаружили, что они заработают больше, если будут отпускать пациентов домой раньше, чем если будут держать их долгое время (возможность судебного иска на предмет врачебной ошибки является определенной защитой против практики слишком скорой выписки пациентов).
Вместе с тем наши мыслительные традиции всегда отдавали анализу предпочтение перед дизайном. Довод тут следующий: если мы как следует проанализируем нечто, то обязательно найдем причину, после чего сможем устранить ее. Такой постулат не является неверным, однако область его применения ограничена. Мы, однако, продолжаем учить других анализу, но не дизайну. Это потому, что анализ видимым образом требует только логики (что является заблуждением, поскольку ему также нужно творческое восприятие), тогда как дизайн подразумевает творчество, с которым мы пока не научились обращаться.
