Андрей Курпатов - Первое руководство для родителей. Счастье вашего ребенка.
Забавы взрослых называются делом, у детей они тоже дело, но взрослые за них наказывают, и никто не жалеет ни детей, ни взрослых.
Августин Аврелий
Если же ребенку недостает эмоционального контакта, мы имеем все то, с чем традиционно обращаются за помощью к врачу-психотерапевту незадачливые родители. Пресловутые капризы — это традиционная, автоматизированная, можно сказать, реакция детей на снижение плотности их эмоционального контакта с родителями. Почему дети это делают? Потому как это для них единственный способ гарантированно обратить на себя внимание, то есть получить жизненно важный для них эмоциональный контакт со значимым для них взрослым. У ребенка постарше, уже в школе, недостаток эмоционального контакта с родителями компенсируется постоянным соперничеством со сверстниками, стремлением занять привилегированное положение в группе, вызвать их интерес паясничаньем, или тот же интерес, но у учителей — образцовой учебой. И то и другое, по сути, — жалобный крик ребенка: «Обратите на меня внимание! Я тут! Я есть! Я существую!»
Ученые, занимавшиеся этим вопросом, давно заметили, что телесное наказание не приводит к снижению интенсивности «неправильного поведения». Напротив, ребенок еще больше усердствует в соответствующем — нежелательном — направлении. Дело в том, что многие родители только в такие минуты, приступая к наказанию ребенка, становятся эмоциональными — они переживают, они возбуждены, они… заинтересованы. А много ли ребенку надо? Чтобы заметили его в пространстве и как-то на это дело отреагировали. Нельзя «по-хорошему» — будем «по-плохому».
Ребенок, который переносит меньше оскорблений, вырастает человеком, более сознающим свое достоинство.
Фридрих Энгельс
И отсюда следует вывод — если вам приходится постоянно наказывать своих детей, то дело, скорее всего, в том, что вы мало общаетесь с ними на эмоциональном уровне, в особенности — в позитивной части эмоционального спектра. По большому счету, в такой ситуации следовало бы наказывать себя, но ребенка, конечно, наказать куда сподручнее. Возымеет ли эффект такая воспитательная процедура? Возымеет. Ребенок поймет, что у него есть безотказный способ войти с вами в эмоциональный контакт, и будет прибегать к этому способу коммуникации с завидной регулярностью: нашкодил — и вот тебе три минуты эмоционального общения. Неприятные минуты, конечно, но зато очевидно, что ты своим родителям небезразличен.
Нам — родителям — следует иметь в виду: да, ребенок нуждается в заинтересованном, позитивном эмоциональном контакте, очень сильно нуждается, но у всякой потребности есть определенный лимит «запрашиваний». В экспериментах доказано, что ребенок будет пытаться установить такой контакт с нами не более четырех раз. Если же всякий раз он натыкается на холодность и безразличие, всякий энтузиазм в нем угасает. Более того, он становится безразличным к эмоциональному контакту, даже если мы вдруг попытаемся его установить.
«Базовый» родитель, который является для ребенка тем единственным, кого он избрал для своей основной эмоциональной связи, может не волноваться. А вот остальные родственники-друзья-товарищи находятся в весьма опасном положении. Часто отцы, например, проявляют недовольство такого рода, обвиняя своих жен в том, что они-де настраивают ребенка против них. Но в большинстве случаев это никакой не специальный «настрой» со стороны матери, а естественная реакция самого ребенка. Он раз попытался установить эмоциональный контакт с папой, два — потыкался, три — все еще надеялся и на что-то рассчитывал, четыре — попробовал последний раз для того, чтобы убедиться, и наконец — все, больше неинтересно, спасибо большое, будете проходить мимо — проходите.
Принцип искусства воспитания гласит: дета должны воспитываться не для настоящего, а для будущего, возможно, лучшего состояния рода человеческого!
Иммануил Кант
Думаю, у многих был подобный опыт в их собственном детстве. Например, у меня в детском саду было две воспитательницы: одна — «хорошая», другая — «плохая». Почему одна была «плохая», а другая — «хорошая»? Этого я сказать не могу. Ничего уж такого плохого в «плохой» воспитательнице не было. Но есть у меня большое подозрение, что с «хорошей» мне удалось тогда, в свои детские годы, установить эмоциональный контакт, а «плохая» — просто проигнорировала эти мои попытки, поматросила, так сказать, и бросила. В общем, сделала то, что в науке называется «прерыванием эмоционального контакта». И после этого, конечно, я засомневался в том, что с этим человеком я нахожусь в безопасности. Полагаю, что я тогда своим детским умом решил, что она вряд ли будет меня одобрять и защищать, а потому сначала просто психологически закрылся, а затем мне и вовсе стали грезиться всякие ужасы, с нею связанные, — ведь если она относится ко мне «плохо», то ожидать от нее можно только «плохого». При этом, я не помню, чтобы она меня ругала или наказывала, я не помню ничего конкретного, я просто что-то почувствовал… И теперь, через тридцать лет, я понимаю, что именно.
Не ждите, что ребенок будет понимать ваши слова. Вы должны сделать так, чтобы он научился понимать вас без слов, и понимать правильно. Установите со своим малышом настоящий, полноценный эмоциональный контакт, а затем помогайте ему формировать правильные эмоциональные привычки — ничего не бояться, не страдать сверх меры, не сердиться без надобности, но зато быть заинтересованным, испытывать любопытство и радость. Если вы следуете этому простому правилу, то договориться со своим ребенком на словах вам будет совсем не сложно.
Детей не отпутаешь суровостью, они не переносят только лжи.
Лев Толстой
Глава четвертая
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ПОРЯДОК,
или слово «Нет» и все, что с ним связано
Это у Владимира Владимировича Маяковского все в этой жизни просто: «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: "Что такое хорошо, а что такое плохо?"» Папа серьезно и многозначительно напрягает мозг, после чего формулирует нравственный кодекс юного строителя коммунизма: «Если ты порвал подряд книжицу и мячик, октябрята говорят: плоховатый мальчик. Если мальчик любит труд, тычет в книжку пальчик, про такого пишут тут: он хороший мальчик». Дальше в том же духе, а затем финализируется: «Помни это каждый сын, знай любой ребенок: вырастет из сына свин, если сын — свиненок. Мальчик радостный пошел, и решила кроха: "Буду делать хорошо и не буду — плохо"». В общем, все просто и замечательно — объяснил ребенку, что такое «хорошо», а что такое «плохо», а он и рад стараться — пошел, понимаешь, воплощать теорию в жизнь: наше дело правое, и мы победим! На деле же, собственно, ситуация, конечно, выглядит несколько иным образом. Впрочем, мы обсудим несколько практических моментов, а потом уже вернемся к «высоким материям».
Борьба мотивовДля нынешних детей нет труднее задачи, чем научиться хорошим манерам, не видя вокруг и следа хороших манер.
Фред Астер
Есть такая милая детская игра, называется «жмурки». Дети ее любят, а потому рекомендую поиграть. Только вот большая просьба: дорогие родители, соберите человек пять, а лучше семь или даже десять, и станьте «водой». Наденьте повязку себе на глаза и начинайте ловить эту команду, которая будет от вас прятаться и всячески шуметь. Причем, желательно делать это в большом помещении и, главное, с большим количеством препятствий, очень большим — пусть там стоит мебель разная, уровень пола меняется, стены чтобы были неправильной конфигурации, потолки разные можно сделать, чтоб нависали местами…
Читатель, вероятно, думает, что автор слегка тронулся умом — чем дальше идет описание условий, тем игра становится все менее и менее привлекательной. Но не спешите, как говорится, меня хоронить — конечно, речь не идет ни о какой реальной игре. Это просто образ: закрытые глаза, большое количество звуковых раздражителей, каждый из которых зовет и манит, но при этом просто идти на звук недостаточно, потому как источник звука перемещается, а кроме того, и траектория движения, прямо скажем, опасна для здоровья — можно споткнуться, натолкнуться, удариться и так далее. Это образ той психологической ситуации, в которой пребывает ваш ребенок аккурат лет до двенадцати.
Ребенок, точно так же как и играющий в «жмурки» человек, погружен в бездну самых разнообразных, причем, постоянно меняющихся раздражителей. И беда ребенка в том, что он пока не способен определить, что тут важное, а что второстепенное. Не на уровне сознания определить, а просто физиологически — любой стимул будет его отвлекать от дела и требовать незамедлительной реакции.
