Мэрилин Хэмилтон - Интегральный город. Эволюционные интеллекты человеческого улья
Свидетельства в пользу этого можно увидеть на примере городов, расположенных в странах, где не применялся целостносистемный подход для изменения форм поведения. Например, даже в «просвещённой» Европе и развивающейся Азии курение всё ещё встречается в общественных местах. А там, где отсутствует законодательное принуждение к использованию ремней безопасности, количество смертей в дорожно-транспортных происшествиях значительно выше.
По-видимому, банально прозвучит утверждение, что индивидам требуются базовые необходимые компоненты, чтобы поддерживать жизнь, однако прочувствованная на жизненном опыте истинность данного утверждения лежит в сердце ежедневного биофизического благополучия в городе. В некоторых смыслах экослед (Rees & Wackernagel, 1994) предоставляет один из инструментов для измерения эффективности предназначения города. Каждому человеку для выживания необходимо определённое количество чистого воздуха, пресной воды, еды, одежды и крова. Как следствие, город должен поставлять своим жителям количество необходимых компонентов, требуемых для поддержания населения. Каждый человек и каждое домашнее хозяйство является «домашней» экономикой, возникающей вследствие нужды в удовлетворения базовых потребностей жизни, испытываемых индивидуальными клетками в теле домашнего хозяйства. Единственным источником таких необходимых компонентов является среда, в которой находится город, – то есть расстояние от центра города до самой дальней точки мира.
Экономику домашнего хозяйства можно хорошо проиллюстрировать примером экономики пчелиного улья. Экономики мира природы редко представляют собой системы, находящиеся в устойчивом состоянии потока: они представляют собой циклы взлётов и падений, напоминающих циклы пчелиного опыления, которые достигают пика своей энергии на период в несколько жизненно важных недель в году (с середины апреля по конец июня в Северном полушарии), что позволяет улью выжить. В остальное время года улей едва сводит концы с концами, а возможно и несёт потери, потребляя больше еды, чем собирает (Gould & Gould, 1988, p. 21). Многие индивиды и сити-менеджеры признают потребность управлять подобными ресурсными взлётами и падениями.
Когда я утверждаю, что «город должен поддерживать» базовые компоненты жизни, я имею в виду системы города. Всё это будет обсуждаться в главе 7, однако тут следует отметить, что все основные системы города существуют (наподобие пчелиного улья) для непосредственного и опосредованного выживания его жителей, отношений и взаимообменов.
Де Ланда считает, что биологическая история городов указывает на то, что «для эффективной работы городской экосистемы пищевые цепи должны быть сокращены» (1997, p. 153). Когда города вырастают за пределы определённого размера, укорачивание пищевых цепей становится сложным и/или невозможным для осуществления процессом. В прошлом это приводило к массовым миграциям. Де Ланда достаточно интересно описывает, каким образом колонизация земель воспроизводила биологические экосистемы, а также социальные экосистемы, тем самым буквально влияя на генофонды как людей, так и окружающей среды.
Действительные базовые основания жизни имеют свой порядок сложности, который представлен в наших самых базовых биологических потребностях. Порядок базовых компонентов – воздух, вода, еда, одежда, кров – представляет собой развивающуюся последовательность эволюционных потребностей (и, как следствие, порядок сложности, или комплексности), причём имеется понимание, что те компоненты, которые перечислены первыми, имеют примат над остальными. Вследствие этого в ситуациях кризиса именно такая последовательность потребностей должна удовлетворяться, чтобы обеспечить выживание. Реалии этих эмпирических истин становятся предметами освещения в выпусках новостей ежедневно. Жители Нового Орлеана, когда городские системы испытали коллапс, были вынуждены сосредоточиться на борьбе за выживание через обеспечение именно этих базовых потребностей. 750 тыс. жителей сверхзагрязнённых городов Китая умирают ежегодно попросту из-за отсутствия чистого воздуха (McGregor, 2007).
Условия жизни
Все живые системы имеют три базовых качества: они выживают, устанавливают связь со своей средой и репродуцируются (Capra, 1996). Будучи живыми системами, люди разделяют все эти качества и, будучи млекопитающими, нуждаются во взаимодействии с другими людьми. Таким образом, корни нашего совместного проживания в группах возникают из самого факта, что мы суть живые системы.
Вследствие этого можно говорить о том, что биофизические факты жизни обустраивают условия для индивидуального и видового выживания. Город – это попросту естественный и необходимый результат человеческого поведения, который возник в ходе эволюции человека. Но он также и сам стал жизненным условием, напрямую влияющим на благополучие граждан.
Несмотря даже на то, что город олицетворяет собой наиболее сложное творение совместных человеческих усилий, в конечном счёте, его здоровье и функционирование зависит от здоровья и функционирования отдельных жителей. Чтобы понять город, мы должны понять поведение жителей; чтобы понять поведение жителей, мы должны понимать их как индивидуумов, пребывающих в контексте множества других индивидуумов.
Биофизическая демография
Биофизические свойства индивидов в городе – это необработанный материал демографии города. Композиция города из совокупности этих качеств придаёт городу его детализированный облик.
Демографическая ситуация города определяет то, как именно он будет взаимодействовать с окружающей средой. Смешение полов, возрастных групп, поколений, рас, роста людей, веса при рождении, смертности, страны и места рождения предопределяют физические характеристики наших диссипативных структур. Они предопределяют то, какой сырой материал нам необходим, чтобы оптимизировать своё благополучное существование от зачатия к смерти. Учёные-демографы заявляют, что демографические данные предопределяют судьбу городов и обществ, поскольку они служат воплощением человеческого благополучия и открывают возможности для проявления человеческих намерений.
Демографические данные служат ключевыми детерминантами наших интенциональных, культурных и социальных способностей, ведь они представляют собой тела, посредством которых воплощаются наши намерения, культуры и системы. Если мы их игнорируем, то тем самым обрекаем себя; однако мы можем и многому научиться на их основе. Если же мы не извлекаем урок из их посланий, наши тела стонут, шепчут, кричат и протестуют всё громче и назойливей, пока не будут наконец услышаны.
Город – это демографическая экология. Как динамический контейнер сложных адаптивных систем, объективные качества города изменяются по мере того, как горожане рождаются, живут и умирают в нём. Очевидно, что под влиянием поколения бэби-бумеров, родившегося после 1945 года, возникло очарование демографическими данными, ибо массив населения, воплощённый в бэби-бумерах, выдвинул к городским системам требования, каких не наблюдалось в предыдущих поколениях (Dychtwald & Flower, 1989).
Горизонтальные черты: формирование жёстких структур для предпочтений
Биологи и исследователи мозга ведут горячие споры относительно научных публикаций о значении жизни на генетическом уровне. С одной стороны, такие материалисты, как Стивен Пинкер (Pinker, 2003), утверждают, что всё человеческое поведение может быть объяснено посредством электрохимических, биофизических архитектур мозга и анализа белкового состава генов. С другой стороны, такие эволюционные биологи, как Руперт Шелдрейк (Sheldrake, 1988) и Элизабет Сатурис (Sahtourism 1999), а также такие микробиологи, как Брюс Липтон (Lipton, 2005), утверждают, что на уровне клетки происходит нечто значительно превышающее простое генетическое комбинирование. Сама клетка (и её ДНК) создаёт энергетическое поле и погружена в энергетические поля, на которые она откликается и к которым адаптируется. Клетка способна учиться и, таким образом, проявлять сознание. Это можно увидеть на примере наиболее фундаментального уровня – в амёбах или любых индивидуальных клетках нашего тела.
Посему похоже, что истинны обе реальности: у клетки есть и материальное бытие, и сознательное бытие. И коль скоро человек состоит из клеток, из этого следует, что человеческие системы на всех уровнях рассмотрения охватывают объективные (материальные) и субъективные (сознательные) качества жизни. Учитывая всё вышесказанное, некоторые аспекты биофизических паттернов стали привычками формы (т. е. информации), которые мы считаем более или менее жёсткоструктурными поведениями. Например, психолог Айзенк (Gregory, 1987, pp. 245–247) выдвинул положение, что экстраверсия и интроверсия возникают из стимуляции корковых долей: экстраверты могут выдерживать больше стимуляции своих ретикулярных активирующих систем, нежели интроверты, у которых более сильная иннервация ретикулярной формации. Обширное кросскультурное исследование Айзенка показало, что экстраверсия и интроверсия, по всей видимости, являются врождёнными свойствами. Ховард описывает личностные измерения «большой пятёрки» с точки зрения биполярных форм поведения, которые говорят о биофизических основаниях: экстраверсия/интроверсия, гибкость/реакция, открытость/сохранение, доброжелательность/сомнение и добросовестность/ гибкость (1994, p. 137).
