Владимир Шахиджанян - Учимся говорить публично
Вы показываете в аудитории портрет мужчины и говорите: перед вами убийца, внимательно рассмотрите черты его лица, обратите внимание на взгляд и расскажите, что вы думаете о нем.
Ну как же, скажут вам, посмотрите, какой нос, как исподлобья смотрят глаза, какие скулы, а небритость, оттопыренная губа явно говорят о пренебрежительном отношении этого человека к другим, такому ничего не стоит совершить убийство.
Затем этот же портрет вы показываете в другой аудитории и говорите: это крупный ученый, человек с мировым именем, внимательно рассмотрите его изображение и расскажите, о чем говорят вам черты его лица, взгляд, посадка головы.
Ну как же, ответят вам, смотрите, как пытливо смотрят на мир глаза этого человека: взгляд исподлобья, потому что он все время анализирует, ибо это истинный ученый. Небритость свидетельствует о том, что перед нами личность увлеченная, — человеку некогда следить за собой; оттопыренная губа говорит о том, что он все воспринимает по-детски, для него нет канонов; он энергичен, умен и независим, если судить по скулам.
Да, все зависит от того, как к человеку относиться. А еще от нашей установки. От желания увидеть плохое или хорошее.
Сегодня имя Михаила Аркадьевича Светлова, к сожалению, почти забыто. А это был известный поэт, замечательный драматург и удивительный человек. Вот его рассказ о разном подходе к оценке человека.
"На одной пирушке заговорили об общем знакомом. Кто-то сказал, что он плохой человек. А я не согласился. Каждый отстаивал свою точку зрения.
— Все зависит от того, как к человеку относиться, — доказывал я. — Например, недоброжелатели сказали бы обо мне так: «Вот Светлов. 50 лет! Старик... У него ни одного зуба не осталось, а он за женщинами бегает. Пьяница страшный. И пить не умеет! Напьется и за столом засыпает...».
А друзья сказали бы иначе: «Вот Михаил Светлов. Ему 50, а как держится! И за женщинами не прочь приударить, и выпить понимает! А выпьет — не шумит, не скандалит, а если перепьет, то тихо заснет».
Почему так происходит? В чем механизм неверного восприятия?
Подумайте об этом и постарайтесь ответить на поставленные вопросы. Учитесь анализировать увиденное, учитесь улавливать ход собственных мыслей.
Помните: если человек может понять других, то он сможет понять и себя, в то же время если каждый из нас сможет до конца понять себя, свою психологию, дать объяснения своим поступкам, то ему будет легче общаться с другими.
Этюд 93
Надеюсь, многие читатели помнят мои рассуждения в этой книге о скромности и нескромности. Я утверждал, что скромность — скверное качество, что многие люди, говоря о скромности и ратуя за нее, имеют в виду воспитанность. Воспитанность — это прекрасно, а скромность, как мне представляется, ведет к зажатости, к недооценке своей личности, к неоправданной застенчивости.
Я получил письмо из Таллина.
"Добрый день! Вас приветствует «Лига скромности». Примите от нашего лица наилучшие пожелания в свой адрес. Теперь о деле. Пленум лиги и лично президент осудили опубликованную статью «В защиту нескромности» (из школы «Учимся говорить публично»).
Владимир Владимирович! В своем коротеньком упражнении вы сумели с присущей вам (как оратору) убедительностью уничтожить истину и поставить все с ног на голову. Слово «скромность» вы перепутали с «пассивностью» и «стеснительностью».
«Лига скромности» создана в защиту скромности, которую со всех сторон теснят хамство и ханжество. Истинно скромных людей мало, и мы можем только радоваться, что нам удалось их объединить. Ту «скромность», какую вы обрисовали в статье, мы называем ложной скромностью. Как раз сейчас мы заканчиваем философскую работу «Об истинной скромности», и в этот момент вы заявляете: «Я против скромности». Вы поставили себя в один ряд с трамвайными хамами и мыслителями из совдепа. На этом мы заканчиваем свою «речь» в защиту скромности. И еще: по нашим наблюдениям, в стране уже хватает болтунов и демагогов, которые никогда не отвечают за свои слова. Их голос достает нас со страниц газет и с экрана ТВ. Проходит время, и их слова становятся смешными. Вспомните, как красноречиво лысенковцы отвергали генетику и убеждали всю страну в своей «правоте»!
Мы часто говорим глупости, а вы, Владимир Владимирович, добиваетесь того, чтобы это было еще чаще.
С уважением, президент независимой международной общественной организации «Лига скромности» Арро Андри; редактор отдела идеологического содействия Сергей Папиков".
Мне лично письмо доставило радость. Но спорить с авторами я не буду.
Зачем, что это даст?
Конечно, живя по правилу: во всех удачах благодари обстоятельства, а во всех неудачах вини себя, — я не могу обижаться на замечательных людей Арро Андри и Сергея Папикова (замечательных хотя бы потому, что они откликнулись на одну из моих публикаций, что решили объединить вокруг себя людей. Скорее всего авторы молоды, энергичны, неравнодушны, искренни и честны — как можно не любить или не уважать таких людей!), просто мне, как я понимаю, не удалось убедить их в своей правоте.
Нет, я не буду менять свою точку зрения на определение скромности, но и от спора уклонюсь. Время нас рассудит.
Конечно, мне было бы интересно узнать мнения читателей по этому поводу.
И тут...
Предположим, придет много писем и все меня поддержат. Тогда я смогу говорить: вот, мол, сколько человек меня поддерживают — значит, я прав. А если придет одно-два письма, да и там я встречу возражения, несогласие с моим мнением?
Возможен и третий вариант: я получу много писем, в которых поддерживаются мои оппоненты из Таллина.
Как поступить в этом случае? Вроде бы большинство, и мне следует согласиться с мнением большинства.
Нет, нет и еще раз нет.
Бывает ли большинство правым?
Бывает.
Но обычно право меньшинство.
Кто-то один высказывает оригинальную идею, а многие ее поначалу не воспринимают и, мало того, отрицают, возражают. А через какое-то время открытия меньшинства оказываются достоянием большинства. Так происходит в науке, это мы наблюдаем и в политике. Другое дело — вынужденное подчинение решению большинства.
Я не хочу, но подчиняюсь. Мне не нравится ряд законов, они неверны, но они приняты большинством, они действуют, и я вынужден — подчеркиваю: вынужден — этим законам подчиняться. Я имею право выступать против них, писать письма, организовывать «круглые столы», пытаться опубликовать свое мнение в прессе, доказывая, что те или иные правила, законы, постановления необходимо изменить. Я не спорю, а доказываю, высказываю свою точку зрения. Но подчиняться, пока законы не отменены, я вынужден.
Вспомните выступления Дмитрия Сахарова, Александра Солженицына — они были в меньшинстве, но они были правы.
Если мы рассмотрим жизнь великих деятелей искусства, то поймем: большая часть новаторов сначала не находила понимания у современников, только со временем человечество их правильно поняло и приняло. Просто есть люди, обгоняющие время, опережающие его, им необходимы терпение, выдержка, спокойствие, чтобы не злиться на тех, кто тебя не принимает или не понимает.
Я, например, знаю: пройдет время — и каждое слово писателей, философов и психологов Игоря Акимова и Виктора Клименко будут разыскивать по газетным и журнальным публикациям. Многим, читающим эти строки, названные мною имена ничего не говорят. В то же время Игорь Акимов и Виктор Клименко, долгое время публиковавшие на страницах журнала «Студенческий меридиан» философское сочинение "О мальчике, который умел летать, или Путь к свободе", помогли сотням тысяч молодых людей поверить в свои силы. Сейчас их сочинение вышло отдельной книгой. Она называется «О природе таланта». Постарайтесь достать эту книгу.
Я рад, что на нашем сервере в Интернете любой человек может познакомиться с этим интереснейшим произведением.
Лекция по психологии в институте.
Профессор:
— Сейчас я продемонстрирую вам три степени раздражительности. Вот я беру телефонную трубку и набираю первый попавшийся номер. Подключаю к динамику, чтобы все слышали.
— Алло! Попросите Романа.
— Вы ошиблись. Здесь таких нет.
Профессор объясняет:
— Это была первая степень раздражительности, а теперь вторая.
Набирает тот же номер:
— Алло! А Роман дома?
Из трубки раздраженно:
— Здесь нет никакого Романа. Внимательнее набирайте!
— Это была вторая степень раздражительности, теперь третья, — поясняет профессор.
Набирает номер:
— Алло! Романа можно?
Из трубки слышится отборный мат.
— Это была третья степень раздражительности. У кого есть вопросы?
