Елена Кабанова - Стерва делает выбор. Из домохозяйки в бизнес-леди.
Марина работала научным сотрудником в НИИ с непроизносимым названием. Сфера ее деятельности называлась еще более заковыристо и непостижимо. Марка смеялась, что во всем мире в этом «петрят» пять человек: двое — у нас, двое — в Штатах и один — в Норвегии. С переходом страны на рыночные отношения денег стало катастрофически не хватать не только на зарплаты сотрудников, но и на финансирование самих исследований как таковых. Марина была в полной растерянности. Но тут Маринкин муж объявил ей, что им не хватает хотя бы еще одного ребенка. «Точно, — решила она, — схожу-ка я в декрет, пока тут стагнация с девальвацией. Глядишь, года через три все образуется». Через три года было все по-прежнему. Муж попросил к Нуф-Нуфу и Наф-Нафу еще и Ниф-Нифа — для комплекта. Маринка собралась рожать третьего ребенка. Когда через три года снова замаячил выход на работу, Марка серьезно задумалась. Делать ей там было совершенно нечего: темы заморожены, денег нет и не предвидится. К тому же возникла проблема с образованием детей. На платное образование двоих из трех чад денег не хватит, а в обычных школах, как правило, не хватает преподавателей по ведущим дисциплинам. Марина решила открыть свою частную школу, прежде всего потому, что хотела своим детям дать хорошее образование. Она четко понимала, что не сможет взять здание в аренду. Что, пока у нее нет лицензии, большого притока учеников не будет. Да и все одиннадцать классов ей не потянуть. И так далее, и тому подобное. Все очень невесело. Марка проводила анализ ситуации и в конце концов нашла выход. Она увидела, что знания предполагаемых учеников ее школы, особенно старших классов, находятся практически в зачаточном состоянии: т. е. все предметы надо будет начинать изучать с нуля, независимо от возраста ученика. Тогда Марка решила открыть вместо десяти классов два потока для старших и младших учеников, рассчитанных на три года каждый. Под классы она выделила две комнаты в своей квартире. Набрала преподавателей с подходящими методиками. «И все заверте…» Ей пришлось съесть не одну собаку на поприще организации образования, и скорбный труд Маринки не пропал. Сейчас у нее есть и честно заслуженная лицензия министерства образования, и здание для школы рядом с одним из фешенебельных проспектов Москвы. И учеников хватает. Все это сделала она сама.
Марина поступила правильно. Она начала сначала. И к своему результату подошла постепенно. Свое дело она строила в соответствии со своими возможностями. К тому же у нее была и своя личная заинтересованность в успехе проекта — образование собственных детей. Это позволило ей вникнуть в самую суть дела и выбрать единственно верный для нее вариант организации учебного процесса. Если бы Марина сразу, не разбираясь в тонкостях и нюансах данной отрасли, взяла большой кредит в банке, арендовала здание в престижном районе, наняла дорогостоящих специалистов — у-у-у… Скорее всего мероприятие бы вылетело в трубу, и в данный момент Марина отбывала бы срок в тюрьме за неоплаченные долги. Стесненность в средствах на первом этапе сыграла Марине на руку: заставила новичка-руководителя думать нестандартно и дала определенную свободу для эксперимента. А когда вложены большие средства, такой свободы быть уже не может. И стандартный вариант погребет под собой все благие начинания.
Бывает, нам не хватает уверенности в себе, и мы послушно тонем в болоте бездействия, отказываемся от борьбы, потому что «все равно не выйдет» — и сворачиваем в сторону, куда велит указующий перст. И знаете, чей? Стереотипа! Неважно, кто «приносит на хвосте» рассуждения насчет пресловутых «вешек» — «добрых старых традиций» и «неколебимых устоев» — довольно много людей и лично, и через масс-медиа любит потрепаться на тему контраста между славным прошлым и кошмарным настоящим. В том смысле, что во времена царя Гороха жизнь была труднее, но люди казались добрее, цензура лютовала, творцы находились то в поиске, то в розыске — но ничто не могло помешать созданию культурных и производственных шедевров! Поневоле возникает странное ощущение: в стране действовал четкий план: квартал — шедевр, квартал — шедевр! А то и два. Сейчас, конечно, все не то.
На самом деле, разумеется, изобилие «выдающихся и гениальных» — неважно, людей или произведений — оно, конечно же, мнимое. Лет за семьдесят-восемьдесят население целой страны наваяло горы, монбланы и эвересты всякой… дребедени. В мусорные напластования, естественно, отправлялись и замечательные вещи, предмет будущей гордости нации. Нормальное явление. Проходили десятилетия, публика, за неимением соловьев, наслаждалась певцами, которые звучали на бесптичье. Ведь такой индустрии… всего — нетленки, развлечений, товаров и услуг, как на Западе, в родном отечестве, конечно, не было, да и сейчас еще нет. Нам и сравнивать-то было не с чем, если кто из сорокалетних помнит «бурлящие семи-восьмидесятые». Тем не менее, разумеется, народные массы выбрали кое-что на свой вкус, продвинутая критика — кое-что на свой. В целом получилось довольно внушительное количество имен и названий. Хотя если все пересчитать, поделить на протяженность пространства-времени и на плотность населения, после чего вывести «коэффициент гениальности эпохи» — получится, вероятнее всего, нечто средненькое. Никаких «зарниц и всполохов», одна нормально-рутинная жизнь. Примерно такая же, как в наши дни.
Значит, нет объективных причин, по которым следует безоговорочно уважать прошлое и безотчетно отвергать настоящее. И надо жить полной жизнью, как ни банально звучит такой совет. Надо заниматься своим делом, надо любить себя и то, что создаешь. Надо радоваться тому, что существует вокруг, не рядясь в боа и кринолины. Воображаемый «золотой век» никогда не наступал и никогда не наступит. Любые времена по-своему трудны и по-своему хороши. А плохими они становятся тогда, когда ты начинаешь вовсю поддакивать «авторитетно настроенным» дядям и тетям, которым не нравится окружающее настоящее, зато ужасно нравится прошедшее. «Когда мы были молодые, и чушь прекрасную несли» — а фонтаны били, а розы цвели, а красивые женщины расчесывали свои роскошные волосы, пока с их героических мужей снимали скальп…
И все— таки поверь: так называемому «старшему поколению» нравится не столько само по себе прошлое, сколько они сами в прошлом — молодые, с роскошными волосами, в розах у фонтана. И если человек потерял связь с действительностью, причина обычно состоит не в «плохой» действительности, а в невозможности «мизантропа» ее контролировать. Ни окружающий его мир, ни его внутреннее «я» не поддаются больше ни приказам, ни уговорам, ни попыткам анализа и преобразования. Остается одно: брюзжать! К сожалению, мы постоянно находимся под влиянием «глубоких мыслителей», которые брюзжали, брюзжат и будут брюзжать. Это их бизнес — вызывать чувство вины в молодом поколении. Пусть восчувствуют, что пляшут на костях и ходят по трупам!
Но подобные «бури в унитазе» — не самое скверное последствие для нас, людей вполне молодых и активных. Самое худшее — дезориентация, которой особо подвержены люди среднего поколения. Совсем молодые наши сограждане настолько отдалены от событий тридцатилетней давности, что и рассказы о них воспринимают примерно так же, как «Песнь о Гайавате» — то ли ее оджибуэи сочинили лет пятьсот назад, то ли Гойко Митичу сценарист написал, назад этак лет… тоже много. Примерно столько же. А люди постарше частично и сами помнят, как оно было в нашем детстве далеко не золотом. И кумиров былого времени помнят, а некоторых и лично повидали — и Гайавату, и Виннету, и красотку Миннехаху… Сто раз. На широком формате. Нас легче склонить к убеждению: они были неподражаемые, божественные и потрясающие — и такие близкие, такие живые, совсем не каменные и не целлулоидные. Просто почти родня, предмет семейного обожания и гордости. «Не то, что нынешнее племя: Богатыри — не вы!» Да, весьма соблазнительно причислить себя к семейству и поколению богатырей (или почти богатырей) и окостенеть от важности, чем неустанным трудом добиваться успеха в этом суетном, непонятном и равнодушном мире.
Для придания себе значимости прямо-таки тянет всю себя посвятить «большому делу». Не дурацкому выскабливанию экономической ниши в голой скале постперестроечного смутного времени, а непосредственному отрыву от грешной земли и подъему в горние высоты. Чего мелочиться-то! Все там будем. Нечего и резину тянуть. Пойду выясню, в чем смысл жизни. На такую цель собственно жизни не жалко. Современники не оценят? Ну и черт с ними! Потомкам оставлю. А еще бродягой пойду по Руси и умру под забором. Вот вам!
Называется «назло маме уши отморожу». И все, что ниже — тоже. Такая уж у меня натура — ши-ро-ка-я! Только дура. И к тому же дура инфантильная. Все вышеописанное поведение сильно напоминает «происки и перегибы» молодежной протестной субкультуры, проявления которой связаны с серьезными гормональными изменениями в организме молодых людей в период полового созревания и установления собственного места в социальной иерархии. Переходя из мира детства в мир взрослых, тинейджеры так же норовят совершить подвиг, сложить голову, получить посмертно и — никаких тебе забот! И спи, отдыхай — в белых тапочках под горькие стенания живых, которым еще пахать и пахать, чтобы чего-нибудь добиться. Положить всю себя на алтарь и больше с места не двинуться, несмотря ни на какие соблазны — заморочки из той же серии. Детские болезни, особенно тяжело протекающие у людей зрелого возраста. Спросишь: а я-то при чем? У меня половое созревание вполне и успешно завершилось. Никакие дигидротестостероны «визгом жалобным и воем» не надрывают сердце мне. И уже давно.
