Чарлз Уэбстер Ледбитер - Сны. Что это такое и как они вызываются
Опять же, каждое направление мысли к определённому месту становится для него буквальным переносом в пространстве. Если в часы бодрствования мы думаем о Китае или Японии, наша мысль сразу же оказывается в этих странах, но тем не менее мы полностью осознаём, что наши физические тела находятся там же, где и моментом раньше. В условиях сознания, которое мы рассматриваем, однако, не имеется различающего Я, чтобы справляться с необработанными впечатлениями, и следовательно, каждая проходящая мысль о Китае и Японии может выразиться только как действительное, незамедлительное перемещение в эти страны, и спящий может внезапно обнаружить себя там, окружённый наиболее подходящими условиями, которые он способен припомнить.
Часто отмечается, что когда поразительные перемещения этого сорта чересчур часто случаются в снах, спящий никогда не чувствует никакого удивления в связи с их внезапностью. Этот феномен легко объясним в свете рассмотренных нами наблюдений – в простом сознании физического мозга невозможно такое чувство как удивление – оно просто воспринимает картины, как они появляются перед ним; оно не имеет возможности судить об их последовательности или недостатке в них этого свойства.
Другой источник необычной путаницы, наблюдаемой в этом полусознании – это манера, в которой действует в нём закон ассоциации идей. Мы все знакомы с удивительным моментальным действием этого закона при бодрствовании; мы знаем, как случайное слово, музыкальная фраза или даже запах цветка могут оказаться достаточными, чтобы вызвать в уме поток давно забытых воспоминаний.
Теперь же, в спящем мозгу, этот закон действенен как обычно, но он работает под любопытным ограничением – каждая такая ассоциация идей, абстрактных или конкретных, становится простой комбинацией образов, и так как наши ассоциации часто бывают вызваны лишь совпадением событий, которые, будучи в действительности совершенно не связаны между собой, произошли с нами последовательно, то можно легко представить, какое неразрешимое смешение этих образов часто случается, в то время как их количество практически бесконечно, поскольку всё, что может быть извлечено из огромных запасов памяти, появляется в форме картин.
Естественно, подобная последовательность образов редко в совершенстве восстановима в памяти, поскольку здесь нет никакого порядка, чтобы помочь восстановлению – так же как в бодрствующей жизни можно достаточно легко вспомнить связанное с чем-то предложение или стихотворную строфу, даже слышанную только раз, но при тех же условиях без некоторой мнемонической системы будет почти невозможным точно припомнить простую смесь ничего не значащих слов.
Другая особенность этого любопытного сознания мозга состоит в том, что будучи необычайно чувствительным к малейшим внешним влияниям – таким как звуки или прикосновения – он увеличивает и искажает их в почти немыслимой степени. Все пишущие о снах приводят примеры этого, и возможно некоторые из них будут знакомы каждому, кто уделял внимание этому предмету.
Среди историй, рассказываемых чаще всего, есть одна о человеке, видевшим мучительный сон о том, как его вешают, потому что воротничок его рубашки был слишком тесен; другой преувеличил укол иголки до смертельной раны, полученной им на дуэли, ещё один воспринял лёгкий щипок, как укус дикого зверя. Моури сообщает, что часть спинки в головах его кровати однажды отвалилась и упала ему на шею, всего лишь легко её коснувшись, но этот пустяковый контакт произвёл ужасный сон о французской революции, где ему привиделось, как он гибнет на гильотине.
Другой автор рассказывает нам, что часто просыпался с неприятными воспоминаниями о снах, полных шума или громких голосов и грома, и долгое время совершенно не мог выяснить источника их происхождения; но в конце концов он добился успеха, проследив, что это журчащий звук, создающийся в ухе (возможно из-за циркуляции крови) когда оно лежит на подушке; подобный, но гораздо более громкий шум можно услышать, приложив к уху раковину.
Теперь должно стать очевидным, что даже из одного этого телесного мозга происходит достаточно путаницы и преувеличений в отношении многих феноменов сна; но это только один из факторов, которые мы должны принять к рассмотрению.
II. Эфирный мозг
Будет очевидно, что эта часть организма, столь чувствительная ко всякому влиянию даже во время нашего бодрствования, должна быть ещё более восприимчивой в состоянии сна. При исследовании его в этих условиях ясновидящим, наблюдаются потоки мыслей, постоянно скользящие через него – не его собственных мыслей, поскольку сам он не имеет способности думать – но случайных мыслей других, которые всегда плавают вокруг нас.
Изучающие оккультизм хорошо осведомлены о том, как в действительности верно то, что «мысли есть вещи», поскольку каждая мысль отпечатывает себя в пластичной элементальной эссенции и создаёт временное живое существо, продолжительность жизни которого зависит от энергии данного ей мысленного импульса. Поэтому мы живём среди океана мыслей других людей, и бодрствуем мы или спим, они постоянно представляют себя эфирной части нашего мозга.
Пока мы сами активно думаем и потому держим наш мозг полностью занятым, он практически глух к этому постоянному вторжению мыслей извне; но в момент, когда мы оставляем его без работы, в него начинает вливаться поток непоследовательного хаоса. Большинство мыслей проскакивают через него невоспринятыми и почти незамеченными, но иногда приходит такая, которая пробуждает некоторые вибрации, к которым привыкла эфирная часть мозга; мозг сразу схватывает её, усиливает и делает своей собственной; эта мысль в свою очередь вызывает другую, и таким образом стартует целый поезд идей, пока в конце концов также не затухнет, и разъединённый, бесцельный поток начнёт течь через мозг опять.
Огромное большинство людей, если понаблюдают внимательно, как у них обычно вызываются мысли, обнаружат, что они в значительной мере состоят из случайного потока этого рода – так что в действительности это вовсе не <I>их<D> мысли, но просто отброшенные фрагменты мыслей других людей. Поскольку обычный человек похоже вовсе не имеет контроля над своим умом, он даже едва ли знает точно, о чём он думает в конкретный момент или почему он думает об этом; вместо того, чтобы направить свой ум в некоторую определённую точку, он позволяет ему победить в бунте против собственной доброй воли или позволяет ему лежать праздно, так что каждое случайное семя, занесённое в него ветром, может прорасти и дать плоды.
В результате этого даже когда он, то есть Я, действительно желает последовательно подумать об определённом предмете, он обнаруживает, что практически не может сделать этого; все виды случайных мыслей беспрепятственно врываются со всех сторон, а поскольку он вовсе не привык контролировать свой ум, он бессилен идти против этого потока.
Такой человек не знает, что такое концентрированная мысль; и этот крайний недостаток концентрации, эта слабость ума и воли, делают ранние стадии оккультного развития столь трудными для среднего человека. Опять же, пока при теперешнем состоянии эволюции мира скорее больше злых, чем добрых мыслей плавает вокруг него, эта слабость делает его открытым ко всем видам искушений, которых при небольшой внимательности и усилии можно было бы почти избежать.
Во сне же эфирная часть мозга ещё более чем обычно выказывает расположение к этим мысленным потокам, поскольку Я временно находится с ним в менее тесной связи. Любопытный факт, выявленный в некоторых недавних экспериментах, состоит в том, что если эти потоки будут любым способом отсечены от этой части мозга, он не остаётся абсолютно пассивным, но начинает очень медленно и сонно разворачивать для себя картины из своего запаса прежних воспоминаний. Пример этого будет приведён далее, когда некоторые из этих экспериментов будут описаны.
III. Астральное тело.
Как упоминалось ранее, это тот самый проводник, в котором Я функционирует во время сна, и обычно наблюдается (теми, чьё видение открыто) парящим над физическим телом, лежащим на кровати. Его вид, однако, весьма значительно различается соответственно стадии развития, которой достигло Я, которому оно принадлежит. В случае совершенно некультурного и неразвитого человека это просто плавающий сгусток тумана, грубо овальной формы, но очень неровный и неопределённый в очертаниях, в то время, как фигура внутри тумана (более плотный астральный двойник физического тела) также смутна, хотя обычно и распознаваема.
Оно чувствительно только к грубейшим и сильнейшим вибрациям желаний и не может удалиться более чем на несколько ярдов от своего физического тела; но по мере эволюции овальный туман становится всё более и более определённым в очертаниях и фигура внутри него всё более и более приближается к совершенному образу лежащего ниже физического тела.
