Брене Браун - Великие дерзания
Глава 1 Чего же нам не хватает? Заглянем в наш источник постоянных сомнений в себе
На протяжении 12 лет своих исследований я часто наблюдала, как ощущение некой недостаточности тиранит наши семьи, организации и сообщества, и сделала вывод, что нас объединяет некое болезненное чувство страха. Мы все хотим избавиться от него. Мы устали от постоянных разговоров на тему «Чего еще нам бояться?» и «Кто виноват?». Мы все хотим быть храбрыми.
«Нельзя покрутить кошку за хвост [6], не задев какогонибудь самовлюбленного человека».
Ладно, – это было не самое мое яркое выступление на сцене. Я не хотела никого обидеть. Но когда я излишне волнуюсь, сильно напряжена или раздражена, то, как правило, перехожу на характерный язык моих предков из Техаса. Подобные фразы приходят на ум, когда я узнаю чтото неприятное, зацикливаюсь на чемто или у меня голова идет кругом. Подобное случается, как правило, когда я нахожусь дома, одна или с семьей, или в кругу друзей, но время от времени, когда раздражитель слишком силен, такое происходит и на сцене.
Поговорку «покрутить кошку за хвост» я слышала много раз и пользовалась ею всю свою жизнь, и мне в голову не приходило, что изза этой фразы тысячи людей будут представлять меня с настоящей кошкой в руках. В свое оправдание хочу сказать: это выражение не имеет никакого отношения к животным. Так я и писала в ответ на многочисленные электронные письма зрителей, которые вдруг решили, что я жестоко обращаюсь с братьями нашими меньшими, и это в корне противоречит моим высказываниям об уязвимости и отношениях. На самом деле эта фраза берет из лексикона солдат британских ВМС, и ее прямое значение следующее: в ограниченном пространстве корабля трудно пользоваться «кошкой-девятихвосткой», то есть плетью из девяти ремней. Теперь я знаю историю этого крылатого выражения. Но это мало что меняет.
В той конкретной ситуации слова про «кошку» слетели у меня с языка после того, как одна женщина из аудитории выкрикнула: «Современные дети считают, что они особенные. Почему все больше людей становятся такими самовлюбленными?» Мой не слишком удачный ответ был полон самоуверенности и даже наглости: «Да уж, и кошку за хвост негде покрутить – обязательно заденешь какогонибудь самовлюбленного человека». Но так я скорее хотела выразить раздражение, которое испытываю всякий раз, когда слышу рассуждения о самолюбовании. «В социальной сети Facebook – сплошные «красавцы» и «герои». Почему люди считают все свои поступки такими важными? Сегодняшние дети ведут себя крайне самовлюбленно. Всегда только “я… я… я…”. Моя начальница – жуткая эгоистка. Она думает, что она лучше всех, и постоянно всех унижает».
Как обычные люди используют слово «самолюбование» или «нарциссизм» в слишком широком значении, применяя его ко многим проявлениям вызывающего поведения, от высокомерия до грубости, так и специалисты исследуют растяжимость этого понятия. Недавно группа исследователей [5] провела компьютерный анализ песенных хитов за последние три десятилетия. В итоге тенденция к самолюбованию и враждебности по отношению к окружающим, прослеживаемая в популярных музыкальных произведениях, была подтверждена статистически (в частности, обнаружилось, что местоимения «мы», «нас» используются гораздо реже, чем «я», «меня»).
Было также отмечено снижение употребления слов, служащих для обозначения социальных связей и передачи положительных эмоций, и рост употребления слов, выражающих гнев, недружелюбие и так далее, например, «ненависть», «убийство». Участники этого исследования Жан Твендж и Кит Кэмпбелл, авторы книги «The Narcissism Epidemic» («Эпидемия нарциссизма») [6], утверждают, что за последние 10 лет число страдающих нарциссическим расстройством личности в США выросло более чем в 2 раза.
Если говорить словами моей бабушки, то создается такое ощущение, что мир уверенно катится в пропасть.
Так ли это? Неужели мы живем в культуре, которую определяет соответствующее поведение самовлюбленных людей? Неужели мы превратились в эгоцентричных, амбициозных персонажей, которых интересует только власть, успех, внешняя привлекательность, а также желание быть хоть в чемто особенными? Какое мы имеем право верить в свое превосходство, если на самом деле мы не совершили ничего выдающегося? Правда ли, что многим из нас не хватает умения сочувствовать, чтобы стать отзывчивыми людьми, неравнодушными к проблемам других?
Если вы немного похожи на меня по характеру, то, возможно, подумаете: «Да. Действительно, это проблема. Ко мне это, конечно, не относится, но в целом да, наверное, так и есть».
Такое объяснение очень удобно – оно заставляет нас думать, что мы лучше, и возлагать вину за происходящее на других людей. В самом деле, когда я слышу, как люди рассуждают о самовлюбленности, то отмечаю, что обычно они высказываются с презрением, гневом и осуждением. Честно говоря, я испытала те же эмоции, когда писала этот параграф.
Наша первая реакция – желание вылечить «нарциссов», поставить их на место. И независимо от того, говорю ли я с учителями, родителями, руководителями или соседями, я всегда слышу один и тот же ответ: «Эти эгоисты должны знать, что они не особенные, они не выдающиеся, они не имеют права считать себя такими, и им следует перебороть себя. А они даже не пытаются». И вот тут начинается самое грустное и сложное. Тема самовлюбленности и нарциссизма, конечно, обсуждается в обществе. Поэтому большинство людей правильно ассоциируют ее с моделями поведения, включающими завышенную самооценку, постоянную необходимость слышать слова восхищения и неумение сочувствовать другим. Но вот чего почти никто не понимает: самовлюбленность в тяжелых своих проявлениях подпитывается стыдом, страхом снижения самооценки. А это значит, что мы не можем исправить ситуацию, просто поставив людей на место и напомнив об их недостатках и слабостях. Стыд – это первопричина самовлюбленности, и пытаясь стыдить нарциссов, делу не поможешь.
Самовлюбленность через призму уязвимости
Попытки «поставить диагноз» и навесить ярлыки на людей, чьи проблемы вызваны скорее внешними, чем генетическими или органическими причинами, чаще вредят, чем помогают процессу исцеления и изменений. И если мы имеем дело с эпидемией (конечно, речь не идет о чемто заразном), то причина, скорее всего, кроется во внешних факторах, а не во врожденном характере человека. Те, кто утверждает обратное, снимают с себя ответственность: «Да, это было очень плохо. Но вот такой я человек». Что касается меня, то я – активный сторонник личной ответственности каждого за свое поведение, поэтому не буду обвинять во всех грехах систему.
Понимать модели поведения и их суть полезно, однако такое осознание не должно иметь ничего общего с навешиванием ярлыков, которое, как по моему мнению, так и по мнению других исследователей, часто только усиливает стыд и мешает людям обратиться за помощью.
Нам нужно понимать эти тенденции и направления, но я считаю более полезным и рациональным рассматривать модели поведения через призму уязвимости. Переосмыслив проблему и взглянув на нее под другим углом, мы часто находим ее источник и возможные пути решения. Например, если посмотреть на самовлюбленность через призму уязвимости, то можно увидеть основанный на чувстве стыда страх быть обычным, таким как все. Я вижу, как подобные «нарциссы» боятся, что навсегда останутся незамеченными, не будут любимыми, не смогут любить сами, не сумеют развить целеустремленность. Бывает, что, если разобраться в проблеме просто почеловечески, это проливает на нее яркий свет, однако до этого часто не доходит, а навесить ярлык можно очень быстро.
Это новое определение нарциссизма помогает четко очертить проблему. Оно позволило мне понять, почему всё больше людей озабочены тем, как поверить в собственную значимость. Я то и дело наблюдаю, как общество пытаются убедить в том, что жить обычной жизнью – бессмысленно. И вижу, что дети растут на постоянном «рационе» из реалти-шоу, популяризующих славу, общаются в неконтролируемых социальных сетях. Они усваивают всю эту информацию, в результате чего у них развивается абсолютно искаженное восприятие мира. Я хорош настолько насколько, много «лайков» получаю на Facebook или в Instagram.
Дело в том, что мы очень чувствительны к влиянию масс-медиа, которое часто можно расценивать как провокационное. Например, как вам это: «США против чертовых нарциссов»? Я прекрасно понимаю, что всем нам очень хочется верить в значимость собственных действий, и это очень легко спутать со стремлением быть исключительным. Я знаю, что многие не прочь оценить успешность своей жизни мерилом славы. Кроме того, я понимаю: уверенность в том, что вам все чтото должны, осознание собственного величия и жажда восхищения со стороны других кажутся единственно правильным средством, чтобы заглушить боль от осознания собственной заурядности и неудовлетворенности. В конечном счете такие мысли и поведение сулят еще больше боли и приводят к еще большему разобщению с людьми. Но когда нам больно, а любовь и отношения висят на волоске, мы тянемся к тому, что, как кажется, должно обеспечить нам максимальную защиту.
