Мюриэл Шиффман - Лицом к подсознанию. Техники личностного роста на примере метода самотерапии
Редко возникает необходимость делиться своим скрытым чувством с непосредственным участником событий, но я нуждалась в помощи Берни. Я не собиралась использовать его в качестве хорошего слушателя и не ждала от него помощи в моей самотерапии для данного случая, поэтому мне пришлось повременить еще один день, чтобы ситуация успела полностью остыть. Потом я в нескольких словах описала ему произошедшее: как я умирала от желания потанцевать, но боялась его попросить, как мною овладел необъяснимый гнев (теперь, когда все прошло, можно было говорить об этом без опаски), как я боялась, что все повторится снова. Берни был совершенно ошеломлен. Как я могла так мучиться и не сказать ему ни слова? Зачем мне стыдиться желания танцевать? Он не ясновидящий, и я должна была сама рассказать ему о своих чувствах. Конечно, он мог быть в тот день уставшим и не иметь настроения танцевать, но это не значит, что он меня отвергает или наказывает, или еще что-то в этом роде.
Несколько месяцев спустя мы обедали в ресторане, оркестр играл диксиленд. И снова меня захлестнуло знакомое, страстное, неудержимое желание. На этот раз я выждала минуту, собралась с духом и небрежным тоном (!) пригласила его на танец. Но Берни только что отодвинул от себя огромную опустошенную тарелку, и ему требовалось хотя бы чуточку посидеть в покое, прежде чем прыгать под диксиленд. На мгновение меня охватило старое замешательство и гнев. Потом я вспомнила скрытый стыд, и картина изменилась: он не хотел меня наказывать. Он с удовольствием потанцует, но чуть позже. Наш вечер только начинался. Гнев растаял, я успокоилась и терпеливо стала ждать, когда Берни будет готов, что и случилось очень скоро.
После этого я уже никогда не испытывала проблем с желанием танцевать. Постепенно во мне происходили перемены. Прежде всего, во мне проснулся новый интерес к современному интерпретирующему танцу (см. главу «Как освободить свои естественные творческие способности»), а позднее я обнаружила, что могу наслаждаться диксилендом в полном одиночестве. Перестав своим молчанием вынуждать Берни лишать меня удовольствия, я стала меньше от него зависеть. Позднее я вдруг заметила, что выросла из этого старого вынужденного поведения. Я по-прежнему очень люблю танцевать, но по-детски неудержимое желание исчезло насовсем.
Общение между родителем и ребенком
Сообщение родителя
Мы — поколение тревожных и виноватых родителей. Спасибо экспертам в области детского консультирования: теперь нам известно, что детям необходимы любовь, тепло, одобрение и эмоциональная защищенность. Однако никто не говорит нам, как стать таким родителем, который обеспечит ребенка всем этим. Как включать тепло и приятие, подобно водопроводному вентилю, который выпускает горячую воду, когда вы чувствуете холод и неприятие? Авторитаризм безнадежно устарел. Нам рекомендуют позволять — но не все! Устанавливать ограничения — но не быть слишком жесткими! Ни одна книга по психологии не скажет нам, где позволить, а где запретить — человеческие отношения не запланируешь.
Вот один общий совет, который вам поможет. Позволяйте ребенку чувствовать, даже когда вам нужно ограничить его в действиях. Он ревнует к новорожденному братику или сестренке? Дайте ему резиновую куклу, назовите ее малышом, и пусть он ее бьет. Он топает своими маленькими ножками и говорит, что ненавидит вас, что вы злая мама, раз затащили его из-за проливного дождя в дом (он так веселился в этих лужах)? Дайте ему понять, что все нормально. Маленькие мальчики могут сердиться на людей, которых любят. Вас не пугает и не сердит его ярость.
Если вы примете его чувства, он тоже научится их принимать. И если вы хотите вырастить из него уравновешенного человека, он должен узнать, что является представителем человеческого рода, способным на самые разные человеческие чувства, включая страх, ревность и ненависть.
Вы обязаны ограничить его действия там, где затрагивается его благополучие и права других, но он имеет право сердиться. Сообщение, которое родители должны передать детям, таково: нормально чувствовать абсолютно любую эмоцию, но нельзя делать то, что может быть опасным для себя или других.
Теоретически все прекрасно. Проблема в том, что мы не можем принять чувства наших детей, пока не приняли собственные. Вы не можете никому ничего позволить, если жестоки к себе.
У меня была студентка, чей ребенок дошкольного возраста страдал ужасными приступами ярости. Мать пыталась помочь ему справиться с этим. Старалась не расстраивать его лишний раз, обеспечила его всевозможными инструментами, рекомендованными для «перенаправления агрессии»: рисование пальцами, игры с водой, пирожки из грязи, игрушечный молоток с гвоздями, даже боксерская груша — все было тщетно. В конце концов прибегнув к самотерапии, она обнаружила у себя боязнь любых проявлений гнева. Раньше она никогда не осмеливалась почувствовать это. Она начала осознавать, что каждый раз путалась, наблюдая очередную вспышку ярости у своего ребенка. Очевидно, что она передавала свой страх ему.
Подобные приступы причиняют детям немало страданий (я не имею в виду тот вид поведения, который дети напускают на себя намеренно с целью самоутверждения). Это опыт пугающей интенсивности, он полностью подавляет ребенка. В результате ребенок теряет над собой контроль. Он беспомощен и напуган, он уподобляется душевнобольному, страдающему острым приступом психоза. Ему необходимы комфорт и обещание, что это пройдет, что скоро ему станет лучше. Описанная мной мать не способна дать своему ребенку поддержку, в которой он так отчаянно нуждается. Все, что она может, — добавить к его страху свой собственный. Вскоре после того как эта мать признала и почувствовала свой скрытый страх гнева, приступы у ребенка стали утихать и в конце концов полностью прекратились.
Следующую историю рассказал мне мужчина. Его жена никак не могла приучить к горшку их двухлетнюю дочь.
Малышка была чрезвычайно умна: начала разговаривать очень рано и понимала все, что ей говорили. Она уже не писалась, но продолжала пачкать штанишки. Семейная жизнь превращалась в войну характеров матери и ребенка: посулы, угрозы, шлепки — все было бесполезно. Постепенно наказания ужесточались по мере нарастания материнского отчаяния и ярости.
Однажды, когда матери надо было отлучиться, отец остался с девочкой. После обеда он посадил ее на маленькое «игрушечное» сиденье туалета, и к его удивлению и восторгу, она тут же приступила к своей задаче. Он уже собирался похвалить ее за социально одобряемое достижение, когда крохотное создание посмотрело на него и жалобно сказало: «Папа, не бей меня!»
Оказывается, она и не догадывалась, из-за чего вся шумиха. В ее понимании наказуемым было само отправление естественной функции («Как не стыдно! Какая грязь!»). Как мог умный ребенок совершить такую трагическую ошибку? По словам Гарри Стэка Салливана, дети учатся послушанию просто ради того, чтобы сохранить нашу любовь и одобрение, а не из страха. Ребенку, не обделенному лаской, вряд ли можно нанести эмоциональный вред редким шлепком (хотя и научить его этим чему-то, кроме власти сильного над слабым, нельзя), но при условии отсутствия жестокости. Однако, если наказание слишком болезненно или гнев родителя чересчур иррационален, то у ребенка возникает нечто вроде амнезии ко всему опыту, и он не может научиться. У этой матери, по всей видимости, были скрытые чувства, связанные с процессом приучения к горшку, которые и привели ее к такому провальному поведению. Ей не удавалось донести до ребенка простое сообщение, и она пошла по пути страха и насилия.
Дети, рано начинающие говорить, часто вводят своих родителей в заблуждение. Кажется, будто они вас хорошо понимают и используют язык для общения, но на самом деле они просто играют со словами; слова для них не всегда имеют то же значение, что и для нас. Полуторагодовалого малыша ругают и шлепают за то, что он трогает хрупкую вазу? В следующий раз он бросает взгляд на мать и устремляется прямо к запрещенному предмету. «Вы только посмотрите на этого дьяволенка! Он пытается вывести меня из себя!» — возмущается мать. Но он посмотрел на нее, чтобы получить сигнал («Безопасно это или опасно?»), поскольку ее объяснения о неприкосновенности вещей ему совершенно непонятны и им двигает здоровая человеческая потребность к исследованию. Гораздо проще на некоторое время убрать подальше все легко бьющиеся предметы. Не хотим же мы, в самом деле, научить наших детей тому, что любопытство (основа познания), опасно? «Но они должны усвоить, что им нельзя иметь все по первому требованию», — возражают в ответ родители. Жизнь полна огорчений для любого ребенка, растущего в условиях нашей цивилизации. Чем меньше подобных переживаний будет у него в самые ранние годы, чем меньше самоконтроля ожидают от него до того, как он будет к нему способен, тем большей сдержанностью и терпимостью к неудачам он будет обладать позже. Вы боитесь избаловать его? «Избалованный» ребенок — это тот, который получал материальные блага взамен любви, чьи родители практиковали вседозволенность из-за скрытого чувства страха или вины. Такой ребенок получает скрытое сообщение, узнает смысл подарков и его не обмануть псевдодобротой.
