Андрей Теслинов - Концептуальное мышление в разрешении сложных и запутанных проблем
Неосторожное, легкое, упрощенное обращение со словами при конструировании смыслов создает не только путаницу в головах, но и обширные смысловые бедствия. Обращусь здесь к французским концептуалистам.
«… До полного позора дело дошло тогда, когда самим словом „концепт“ завладели информатика, маркетинг, дизайн, реклама – все коммуникационные дисциплины, заявившие: это наше дело, это мы творцы, это мы концепторы! Это мы друзья концепта, ведь мы его вводим в свои компьютеры. В маркетинге усвоили мысль о некотором отношении между концептом и событием; и вот уже концепт выступает как совокупность различных представлений о товаре (историческое, научное, художественное, сексуальное, прагматическое…), а событие – как презентация этого товара, в котором обыгрываются различные представления о нем и возникает некий „обмен идей“. Нет событий, кроме презентаций, и нет концептов, кроме товаров, которые можно продать».[140]
Дальше высокие французские мыслители по-философски и весьма эмоционально рассуждают о том, как с помощью «педагогики концепта» защититься от интеллектуальной катастрофы, как не свалиться «в этот абсолютный провал мысли, каковы бы ни были его социальные преимущества с точки зрения мирового капитализма». Подобная катастрофа – это возможный след сдерживаемой проблемы преодоления мышления в речевых формах. Хотя и не только этой проблемы.
Сопоставляя написанное выше с тем, что, возможно, известно просвещенному читателю о проблеме извлечения смысла из слов, развернутой в философии и особенно – в герменевтике, все это может показаться чрезвычайно грубым упрощением сути дела. Действительно, проблема смысла слов, как проблема прояснения связи между словом как знаком и смыслом, как значением знака, существует много веков, обостряясь в различные эпохи и в различных интеллектуальных средах. Например, весьма глубокий анализ существа этой проблемы и истории ее развития дал еще в 1918 году русский философ Г. Г. Шпет,[141] хотя и с той поры филологи, психологи, философы по-прежнему разбирают «тонкости» связи между словом и смыслом – настолько сложна проблема. Но здесь мне хочется придерживаться русла более практического, чем теоретического, – мы будем говорить о практической стороне смыслотворчества концептуальными средствами как о следствиях существования проблем в его теоретической сфере.
Замечу к тому же, что концептуальное мышление в конструировании смыслов имеет дело не только со словами, но и с бессловесной реальностью, которую мы лишь наблюдаем, с математическими абстракциями, с образами идей, с тем, что возбуждает его, призывает к концептуальной деятельности. Ради строгости и полноты пришлось бы провести линии связи между всеми этими данностями и извлекаемыми из них смыслами. Такая работа или почти такая будет совершена в следующей книге, где концептуальное мышление будет рассмотрено как искусство. А здесь пусть состоится лишь указание на технологическую идею, которая лежит в основании конструктивности современного концептуального мышления – со словами надо бы осторожнее!
Но все это относилось пока лишь к акту восприятия речи. После ее реконструкции (при которой искажающее действие речи уже не так сильно, поскольку конструирование концептов совершается особенными средствами) в голове концептуалиста наступает этап выражения результата мыслительной деятельности Другому. А вместе с этим возникают и новые трудности в преодолении мышления в речевых формах.
При выражении смыслов в интерсубъективном акте, то есть в акте передачи смыслов для Другого, слово наше проявляется двояко.[142]
– В отношении «средство – цель». Здесь слово есть средство для выражения чего-то, для достижения некой цели (действия), и оно же – воплощенная цель.
– В отношении «формы и содержания». Здесь слово – логическая форма некоей мысли, некоего содержания, идеи, и «слово же – осуществленная идея, то есть понятие».
Слово как средство обсуждать не будем – всякому понятно, что не всегда слово есть лучшее средство для выражения смысла. Иной раз надежнее жест, взгляд, прикосновение… А уж художественный образ много выразительнее слов.
«…не всегда слово есть лучшее средство для выражения смысла. Иной раз надежнее жест, взгляд, прикосновение… А уж художественный образ много выразительнее слов…».
Но если выбрано слово, то дальше успех нашей выразительности полностью определяется сложным, нелинейным отношением между словом-формой и смыслом-содержанием.
Прежде всего обозначим саму проблему здесь известной формулой – «слово произнесенное есть ложь». Ложь в принципе связана только со словом: «Истина и ложь – атрибуты речи, а не вещей. Там, где нет речи, нет ни истины, ни лжи».[143] Но, говоря строже об отношении истины (как некоего Божественного «слова») и человеческой речи, следует согласиться с тем, что вторая по отношению к первой – «в силу субстанциональной несоизмеримости всегда есть троп (аналогия, сравнение, метафора)».[144] А поскольку это так, то выражение концептуально сконструированных смыслов должно быть организовано в особенную речь, в которой осторожность обращения со словами важна не менее, чем при восприятии речи.
Кратко обозначу две ключевые задачи этого этапа полноценного акта концептодеятельности.
– Передать (выразить) структуру и полное содержание концепта (концептуальной схемы) без искажения.
– Передать сконструированный в концепте смысл уместным и щадящим образом. Имеется в виду, что тот, Другой, для кого концепт предназначался, может иметь разные потребности в отношении концепта и способности в его понимании. Поэтому «уместным образом» – это означает «в соответствии с задачей использования концепта (например, для воплощения, для понимания, для продолжения концептуальной работы, для отчета перед руководством, для устрашения и др.)». А «щадящим образом» – означает «так, чтобы учитывать познавательные возможности Другого». Обе эти задачи нуждаются в отделении речи от мышления ради ее особенного построения.
Работа мышления в режиме «изготовления» речи.
Однажды, на одном из семинаров, мне довелось разъяснять существо системы управления гомеостатического типа. По сути это было выражение структуры содержания концептуальной схемы «гомеостата». Я рисовал структуру его компонентов, описывал их свойства, словом, говорил, как мне кажется, понятным, простым языком, руководствуясь ясной задачей – передать смысл и не «утопить» слушателей в мелочах. В одном из рядов стало нарастать беспокойство, которое вскоре выплеснулось возмущением:
– Что вы нам рассказываете? Вы можете говорить нормальным языком?
Спрашиваю:
– Это как?
– Как-как? Здесь не салон, а научный семинар, здесь собрались ученые! Говорите научным языком наконец-то!
Я понял его и теперь уже продолжал говорить совершенно то же самое (!), но уже другим языком и примерно так:
– Пусть есть множество состояний объекта управления X. Есть его подмножество X*, являющееся множеством целевых состояний объекта управления…
Конфликт не развернулся, и все, слава Богу, остались живы.
Этим примером мне хотелось прокомментировать в особенности последнюю задачу, которую я теперь могу выразить простым правилом концептуалиста – говорить «нормальным языком». Там, где оно не соблюдается, мыслитель остается одиноким островом, который покинули жители в поисках другой, может быть, не лучшей, но понятной жизни.
Мы говорим здесь о преодолении речевых форм мышления как об овладении и сознательном выборе концептуалистом таких форм речи, как стилистка, риторика и даже поэтика для понятного выражения непростых концептуальных мыслеконструкций.
Наверное, можно было бы добавить ко всему этому еще несколько идей, которые, по моему мнению, придают концептуальному мышлению его современный облик. Но продолжение следует, и, я надеюсь, еще удастся вскрыть какие-то важные его черты иными способами.
В завершение разговора о природе концептуального мышления и оглядываясь на развернутый здесь строй его атомарных идей, осмелюсь точнее определить его суть. Это саморазвивающее мышление, то есть мышление, развивающее себя своими собственными средствами. Механизм его саморазвития поддерживается свойствами, которые можно выделить хотя бы из заголовков вскрытых здесь идей: разделение, выбор, исчисление, сознательное заключение… и движение, различение, осторожничание…
И если для вас эти аргументы саморазвивающей сути концептуального мышления все еще кажутся неубедительными, то приглашаю погрузиться в план его искусства. Об этом будет следующая книга серии. А пока потренируйте свои интеллектуальные мускулы…
