Шекия Абдуллаева - 11 интимных вопросов. Секс большого города
Да, именно так этот роковой, способный испортить всю будущность образ «мужчины-мечты» у женщины и формируется. Останется она с глазу на глаз со своим «одиночеством» и ну думать о том, как было бы ей хорошо, если бы пришел Он и…
А вступление, которое я сделал, имело лишь одну цель — разоблачить романтический образ «одиночества». Ведь есть фактическое одиночество (это когда человек объективно один, как Робинзон Крузо до появления Пятницы), а есть «социальное одиночество», когда человек, мягко говоря, совсем не один, но чувствует себя одиноким. «Среди друзей я словно как в пустыне. И что же мне теперь осталось ныне?.. Только имя — Констанция, Констанция, Констанция!» Ну или как-то так.
Но заявленная лекция — «Об одиночестве» — была бы о другом.
О чем бы я в ней рассказывал?
Во-первых, о том, что одиночество есть и вообще это наш с вами крест. Только не «фактическое» и не «социальное», а «психологическое», которое отличается и от первого, и от второго. Вот давайте задумаемся, когда мы чувствуем себя одинокими сильнее всего? Ответ простой: когда нас не понимают. И в этом смысле одиночество, одиночество психологическое, действительно существует.
Каждый из нас — субъект и потому субъективен. Каждый из нас живет в своем собственном мире — и видит окружающий всех нас вместе мир по-своему. Никто и никогда не увидит этот мир так, как мы, то есть так, как каждый из нас в отдельности. Ведь у каждого своя, особенная психика, у каждого — свой неповторимый личный опыт, наконец, у каждого из нас своя палитра желаний и чувств, а они способны перекрасить и даже перестроить мир человека, что называется, на раз. А поэтому искомое абсолютное взаимопонимание невозможно.
Во-вторых, я бы сказал, что, когда мы думаем о том, что в целом мире никто и никогда не поймет нас так, как мы сами себя понимаем, мы переживаем то, что в философии обозвали «экзистенциальным кризисом». Вообще каждый «экзистенциальный кризис» — это результат столкновения человека с объективностью, которая рушит его иллюзорные представления о себе, о жизни и об окружающем мире, выросшие на почве его желаний и ожиданий. Так что тут и кризис от глубинного осознания собственной конечности (смерти), и кризис от сознания эгоистичности чувства любви, и кризис одиночества.
Да, в какой-то момент ты понимаешь, что смертен, и ту же секунду узнаешь на собственном опыте, что такое — «холодок, бегущий по коже». Этот «холодок» — явный признак экзистенциального кризиса. Вторым по счету, как правило, идет кризис, связанный с осознанием своего фатального одиночества в мире. Ты не только понимаешь теперь, что рано или поздно нужно будет покинуть «эту бренную землю», но и что твое пребывание здесь в общем-то — тоже не такая уж большая радость. Потому что если бы тебя понимали, то, может быть, и смерть была бы не так страшна. Как в старом добром советском кино: «Счастье — это когда тебя понимают…»
А вот другое «счастье»: что, если бы мы все видели этот мир абсолютно одинаково и так же абсолютно понимали друг друга?.. Ведь коли так, то не было бы ни ссор, ни конфликтов. В общем, наступило бы, как кажется, настоящее вселенское счастье. Но во что бы превратились наши отношения с другими людьми? О чем бы мы говорили, какие бы поступки совершали?
Ничего, ни о чем, никакие. Чудовищная фантазия. Психологическое одиночество — тяжкое бремя, но без него бремя жизни и вовсе было бы невыносимым.
Иными словами, подвел бы я итог своей «лекции», экзистенциальный кризис осознания нашего абсолютного «психологического одиночества» учит нас великой правде жизни: самые тяжкие испытания и самые, казалось бы, страшные события жизни, как ни парадоксально, — то единственное основание, на котором и может быть воздвигнуто здание нашего счастья. Нам кажется, что не будь этих несчастий — и было бы счастье. Но правда в том, что только наличие этих «бед» и делает счастье возможным. Воспользуемся мы этой возможностью или нет — это уже наш личный выбор. Но мне кажется, что надо воспользоваться, ведь в противном случае окажется, что наши с вами страдания действительно были бессмысленными и, упавши в землю, не дали плода.
А завершая эту главу, я хочу сказать вот что…
Любой экзистенциальный кризис является нашей личной болью и личной трагедией. Но то же самое чувствуют и другие люди — все вокруг нас. Кто-то в большей степени (это люди, безусловно, одаренные способностью мыслить и проникать в суть вещей), а кто-то — в меньшей (те, видимо, что проще устроены и не замечены в излишней тяге к анализу собственного существования), но и они страдают. Страдают все.
Так, может быть, зная все это, мы не будем настаивать на том, чтобы каждого из нас в отдельности поняли, приняли и оценили соразмерно этому нашему страданию? И может быть, мы потратим свои силы, рожденные этим кризисом, на то, чтобы подарить возможное счастье ближнему? Да, не искать своего, а подарить — другому? Не ждать магического исчезновения собственного одиночества, а помочь другому человеку чувствовать себя менее одиноким?
Мы сами не можем избавиться от своего одиночества. Для этой цели нужны другие люди. Но они появятся только в том случае, если мы будем думать не о своих несчастьях, связанных с этим чувством, но о том, как помочь им — другим, нашим родным и близким — решить ту же самую проблему, проблему преодоления одиночества. И если у нас получится, разве мы не почувствуем, как наше собственное одиночество уходит, растворяется, блекнет? Почувствуем. А следовательно — хорошая новость! — выход есть, и мы вполне можем им воспользоваться.
Итак: «Нет одиночеству! Мы идем к тем, кто его чувствует, чтобы избавить их от него и тем самым наконец прекратить собственное страдание!»
Глава десятая
ПРОТИВ КОГО ДРУЖИМ, ДЕВОЧКИ?
Я позвала на день рождения старых друзей. Сходила к профессиональному визажисту, сделала укладку и надела… ну, в общем, это было очень секси. Не выдержав пятого подряд тоста за мою красоту, подруга детства через весь стол обратилась ко мне с вопросом: «А помнишь, когда мы были маленькими, я играла в спектакле Осень Золотую, а ты — Кикимору Болотную?»
Сегодня мы с Курпатовым завтракаем в «Кофе-хаус». Он застрял в пробке, а я, заказав себе огромную чашку латте, в спешном порядке записываю вопросы, которые сегодня задам психотерапевту. Я хочу поговорить с ним о дружбе. По телефону долго было объяснять, что меня волнуют метаморфозы, которые происходят с дружбой, когда она вдруг поглощается завистью или… сексуальным влечением. Зависть — это, как мне кажется, больше про женскую дружбу, влечение — про дружбу мужчины и женщины.
Опасения Андрея о его собственном опоздании оказались сильно преувеличены — он вообще пунктуален до безобразия. Но едва он сел за наш столик, как у меня зазвонил телефон. Кстати, я ужасно нервничаю, когда наши с ним беседы прерывает мобильник. Потому что, с одной стороны, наши встречи длятся по нескольку часов и я не могу, как шутят мои друзья, так надолго оставить город без контроля. С другой стороны, понимаю, как занят Курпатов, и если уж он выделил это время на общение со мной, то нечего отвлекаться.
Однако на этот звонок я отвечу: Максим очень удачно позвонил именно сейчас. Вообще он проявляет ко мне внимание уже месяц как. Я получала приглашение: в кафе — 2 раза, за город — 1 раз, в кино — 1 раз. Каждый раз я не то чтобы специально искала причину для отказа, просто никак не получалось. То работа, то гости, то танцы. Макс мне ужасно симпатичен, и, наверное, я бы хотела иметь такого приятеля или даже друга. Теперь меня пригласили в ресторан. И я первый раз не сказала сразу «нет», а обещала перезвонить попозже. Решила сначала проконсультироваться у психотерапевта и ответить умно.
— Андрюш, давай начнем с «межполовой» дружбы. Скажем, если отношения только завязываются и я хочу сразу перевести их в разряд приятельски-дружеских? Вот только что — ты слышал — я говорила по телефону с молодым человеком: он пригласил меня поужинать вместе. Думаю, мы могли бы стать хорошими приятелями, но что же мне для этого — вместо ужина предложить ему вместе на тренировку в фитнес-клуб сходить — чтобы уж без романтики?
— Да ладно, не надо таких жертв, иди в ресторан. Но если ты не планируешь отношений, имеет смысл заплатить самой. Только очень важно сделать это корректно: «Нет-нет, платим вместе — посидели подружески, а сам знаешь, как это дорого! Спасибо тебе большое!»
Но, как я вижу по твоим глазам, в этом случае у тебя возникает вопрос: «Настолько ли он мне дорог как друг, чтобы шляться с ним по дорогим ресторанам и еще платить за себя из собственного кармана?»
Шекия, если он не настолько дорог, не ходи. И пожалуйста, не вводи человека в заблуждение по поводу перспектив ваших отношений. Думаю, кстати, что, поразмыслив над этим вопросом в таком ключе, ты в следующий раз весело и бодренько пригласишь его в фитнес-клуб, и ничего у тебя даже не ёкнет!
