KnigaRead.com/

Робин Скиннер - Семья и как в ней уцелеть

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Робин Скиннер, "Семья и как в ней уцелеть" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Джон. Он регрессирует до паранойи и даже до шизофрении?

Робин. Да, в каком-то смысле вновь окажется на этих самых ранних ступеньках человекоподобия, в безумии будет жить бредом, галлюцинациями.

Джон. Но если он успел «уйти» чуточку дальше в фазе отделения?..

Робин. Тогда он сможет ухватиться за счастливые воспоминания и, несмотря на то, что вначале пошатнется под ударом — из-за утраты — удержится в депрессии, не отступит назад. Если человек «продвинутей», в нем больше взрослости, чтобы решать проблемы и, обратившись за помощью, взаимодействовать с психотерапевтом.

Джон. Имеются ли данные, доказывающие, что тяжелые депрессивные заболевания — наследственные?

Робин. Да. Думаю, многие сегодня согласятся, что хотя бы отчасти уязвимость — наследственная черта и по-разному проявляется в разных формах депрессии. Из-за уязвимости определенные семьи или члены семьи скорее окажутся жертвами стресса и задействуют модели поведения, о которых мы говорили.

Джон. Значит, маниакально-депрессивные заболевания — наследственные?

Робин. Специалисты, как правило, считают их наследственными заболеваниями, но есть много доказательств влияния среды. На сегодня еще не выяснено соотношение факторов.

Джон. А где их положение относительно полюсов душевного здоровья и нездоровья?

Робин. Я бы поместил маниакально-депрессивную личность на нижнем полюсе сразу же за страдающей паранойей — исходя из меры проясненности «границ» и достигнутой степени отделенности. Как и большинство психоаналитиков, я считаю, что мания еще дальше, чем депрессия, отстоит от образа действий, присущего зрелой личности, фактически — «защита» от него.

Джон. Значит, мания оказывается посередине между паранойей и депрессией?

Робин. Да. Она характеризуется некоторыми чертами ступени, дающей шизофрению или паранойю: непроясненностью «границ», утратой связи с реальностью, разделением эмоций на «хорошие» и «плохие» и проекцией неприятных вовне. Однако маниакально-депрессивная личность несколько сложнее совокупности указанных черт, потому что преодолела эту ступень.

Джон. Спешное отступление к паранойе, но на полпути — стоп!

Робин. Да. Откат назад из-за утраты, чтобы не угодить под пресс депрессии.

Джон. Но мания — почти противоположность депрессии — так ведь? Охваченный манией человек безудержно оптимистичен, в депрессии — «безвыходно» пессимистичен.

Робин. Верно. Поведение человека в маниакальном состоянии напоминает наше с Вами, когда возбуждены или ликуем — «вне себя»… Человек теряет почву под ногами, без меры экспансивен, щедро добавляет своему «я» значительности, могущественности, переполняется грандиозными честолюбивыми замыслами.

Джон. И швыряет деньги на ветер — те, которых пока не имеет, но обязательно на днях заработает.

Робин. Да-да. Он правит жизни пир. И поэтому совершенно неуправляем!

Джон. Немного похож на уже знакомый нам «большущий шар»?

Робин. Да, хотя между манией и шизофренией существует разница. По крайней мере, пока маниакальный больной «не дал задний ход». Обыкновенный «человек в маниакале» все-таки понятливее и понятнее шизофреника.

Джон. Где-то ближе к реальности?..

Робин. Да. Шизофреника так никогда и не втиснули в «границы», поэтому он так и считает себя «большущим шаром». «Маниакальный» по прежнему опыту знает, что не может властвовать миром — он усвоил этот урок, но он отчаянно притворяется «большущим шаром». А раз он знает в глубине души, что зря надувается, от шара, в конце концов, останется пшик — и он опять «упадет» в депрессию.

Джон. Маниакальное состояние может длится месяцы?

Робин. Да. Иногда обнаруживается какая-то ритмичность приступов, но чаще всего схематизировать течение болезни трудно. Впрочем, специалисты, изучавшие состояние, утверждают, что стресс, большая утрата переключают механизм либо в ту, либо в другую сторону.

Джон. Так. И, наконец, что там с легкими случаями? Люди «спихивают» легкую депрессию, основательно, впрочем, повозившись…

Робин. Это больше «продвинутые», не слишком отклоняющиеся от нормы люди. Просто родители чуть перестарались, оберегая чад от «положенных» стрессов. Откуда и стойкая привычка искать у себя ссадины и раны, как только в жизни какие-то трудности. Кроме того, семьи здесь крепче «спаяны», чем идущие верным путем.

Джон. Хорошо, «взвесили» все разновидности депрессии. От самой тяжелой, когда человек может «уйти» в паранойю и шизофрению, не выдержав нагрузки — жизнь окажется ему не по плечу — до случаев, когда остается какой-то контакт с реальностью, и маниакально-депрессивная личность то в безумном порыве сбрасывает груз проблем, то опять придавлена прессом депрессии, и до «самых легких» случаев, когда люди несут бремя жизни, мало ей радуясь.

Робин. Да, суть схватили.

Джон. И как же с облегчением? Как лечить самые тяжелые случаи?

Робин. Чем тяжелее случай, тем больше вы зависимы от химии — от лекарственных препаратов, которые снимут особо острый синдром. Но при этом необходимо наблюдать и семью целиком, чтобы добиться результатов.

Джон. А что касается легких случаев?..

Робин. Что касается легких случаев, психотерапевтическое лечение может оказаться весьма успешным. Только бы человек обратился за помощью. Такие люди, отметьте, — обычно из очень преуспевающих. Потребность в любви, в похвалах делает их редкими тружениками, они всем пожертвуют ради своей фирмы, ради дела.

Джон. И ради семьи.

Робин. Да, и в этом отчасти проблема! Ведь они, как Вы помните, не умеют брать себе. Прикипев к семье, к какому-то кругу людей, с которым связала жизнь, они будут преданы им, будут надежны, порой до болезненности усердны. Не умея брать себе, будут все… принимать к сердцу… Поэтому многого достигнут, заслужат немало наград.

Джон. И заработают язву. В Вашей группе, помню, все, в том числе все замужние женщины, были высшего профессионального уровня. Закрадывалось подозрение, что никто не мог позволить себе удовольствий, возможно, от чувства ответственности за свою половину (или от чувства зависимости?). В таких семьях очень цепко держатся друг за друга — да?

Робин. Да, даже если этого не показывают.

Джон. Но раз никто в такой семье не способен позаботиться о себе, «здоровым» образом взять нужное, значит, как Вы миллион раз повторяли, никто не способен дать. Что же они получают, крепко держась друг за друга?

Робин. От добра добра не ищут. С одинаковыми недостатками, споткнувшиеся на том же, они находят друг у друга понимание, какого у идущих верным путем не нашли бы. Хорошо бы лучшего, но они довольствуются тем, что есть. Семья живет, пока не столкнется с утратой, пока кто-то не выйдет из круга. Смерть, разлука, большие перемены для этой семьи губительнее, чем для здоровой, нормальной, она не так надежна, ее чаще поджидают катастрофы. Вот почему большие разветвленные семьи, ушедшие в прошлое, процветали, вот почему с современной малой «оранжерейной» семьей столько возни.

Идеальных нет

Джон. Многие симптомы депрессии, которые Вы описываете, мне знакомы по опыту. В затяжную, глубокую, как семь-восемь лет назад, не впадаю, но иногда придавит-таки слегка… Например, скажет кто-нибудь что-то обидное, а я вместо того, чтобы расслабиться и чуточку сбавить самомнение, часто чувствую: «зажимаюсь». Или, когда с работой «напряженка», не даю себе передышки — не умею «взять необходимое». Как заведенный кручусь, отчего опять «зажимаюсь», «духом» не упираюсь в тело, с полновесностью тела теряю полномерность мира. И тогда появляется чувство — больше всего не люблю в себе его — недовольства Всевышним… за то, что решил позабавиться за мой счет, понаставил всяких барьеров. Знаю: почти все мои друзья так же «депрессивно» реагируют на стресс… Это я подбираюсь к вопросу: «Ну, а Вы?..»

Робин. Когда я занялся практикой как детский психиатр, я часто шутил с коллегами: если от меня и есть толк, то только потому, что в родной семье понемногу всего увидел — что к чему прочувствовал на своей душе. Тогда я еще не оправился после типичной «болезни» студентов медицинского факультета — они находят у себя все до одного случая из учебника. Впрочем, в моей шутке было правды с избытком. Вначале я думал, что я — печальное исключение, но позже, стажируясь и посещая группу психотерапии, при ближайшем знакомстве я выяснил, что у других стажеров в семьях проблем тоже хватало. Я немного разобрался в своей душе и задним умом понял: попал в психиатрию, чтобы и себя пользовать, и других лечить. Может быть, неосознанно моя семья «пожертвовала» мною во спасение страждущих. К счастью, в моей профессии недостатки обращаются в преимущество.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*