Мюриэл Шиффман - Лицом к подсознанию. Техники личностного роста на примере метода самотерапии
Скрытая вера в магию может вынуждать нас действовать странно. В течение нескольких лет я поддерживала приятельские отношения с одной женщиной, которую недолюбливала, и никак не могла найти предлог, чтобы разорвать эту неприятную связь. Мэриэн и я вместе состояли в одной гражданской организации и имели детей одного возраста — и это все, что было между нами общего. Ее отличали враждебность, злобный характер, ко всем окружающим она относилась с подозрением и обожала распространять злобные сплетни о своих ни в чем не повинных соседях. Ее базовые жизненные ценности целиком расходились с моими. Наши разговоры состояли из неиссякаемых монологов с ее стороны, перемежающихся редкими «угу» с моей. Ни о какой встрече умов не было и речи. Кроме того, Мэриэн была невыносимо скучна. Она взяла себе за правило звонить мне по меньшей мере раз в день и доводить меня до белого каления своей болтовней. Выслушав очередную жалобу о ней, Берни удивленно вскинул брови:
— Ну и что за проблема? Зачем ты продолжаешь зря тратить время? Просто возьми и брось ее.
Но я никак не могла на это решиться.
— Она так одинока, бедняжка, у нее совсем никого нет. Я ей нужна. Она считает меня своей подругой.
На что Берни лишь язвительно рассмеялся, а я почувствовала себя в ловушке.
Эти неприятные для меня отношения продолжались несколько лет. Однажды, выступая на одном собрании организации, в которую входили я и Мэриэн, я сказала что-то, сильно обидевшее ее (о чем даже не подозревала): она истолковала мои слова как критику в свой адрес. На следующее утро она позвонила и гневно меня отчитала. Не знаю, что меня задело, но я совершенно растерялась, отстаивая свою невиновность: «Но… Но я не имела в виду ничего подобного. Как ты могла подумать… Но…» Мэриэн была в такой ярости, что мне не удавалось вставить и слова в ее бурную речь. Она бросила трубку, и я почувствовала себя несчастной. Как она могла подумать, что я намеревалась ее обидеть? Разве она забыла, что мы дружим? Зачем мне намеренно причинять кому-то боль? Это просто ужасно! Я принялась активно названивать остальным, кто присутствовал на том роковом собрании. «Мэриэн говорит, что я обидела ее. Вы тоже думаете, что я сказала что-то по-настоящему ужасное?»
Каждый соглашался со мной, что речь была совершенно невинной. «Ты ведь знаешь Мэриэн», — смеялись они. Да, я знала Мэриэн, знала, что она сама ищет ссор, что обожает раздувать междоусобицы, но впервые сама была втянута в это.
Мне никак не удавалось выкинуть этот телефонный разговор из головы. Весь день я думала об этом, а на следующей день после бессонной ночи меня занимали уже не ее задетые чувства: нашлась новая причина для беспокойства. Размышляя над ее гневными словами, я вспомнила прозвучавшую в них завуалированную угрозу моему положению в организации. Она отвечала за исполнительные функции, и возможно, в ее власти было помешать моей работе, делу, представлявшему для меня в тот момент большое значение. Этот страх перед властью Мэриэн возрастал, пока не достиг фантастических размеров, я не могла найти себе места от тревоги. В конце концов, я поговорила с администратором нашего филиала, рассказала ей всю историю. Скандальная репутация Мэриэн была давно известна нашему администратору тоже, и я осведомилась о своем положении в организации и его безопасности. Нет, Мэриэн не обладала такими полномочиями, и мне не о чем беспокоиться: «Вы ведь знаете Мэриэн!»
Теперь мой страх перешел в гнев. Наконец у меня появилась способность выразить свое праведное негодование. Как она смела говорить со мной так, будто я провинившийся подчиненный или нашкодивший ребенок! Кем она себя возомнила? У меня сдавали нервы. Этот острый внутренний протест продолжался без передышки, и я постепенно начала уставать от собственных мыслей. Но лишь на третий день, отправившись по делам на машине, я вдруг поняла, что эти навязчивые мысли были неадекватной реакцией (Шаг 1).
Шаг 2. Почувствовать внешнюю эмоцию. Я кипела от злости, так что с этим проблем не было.
Шаг 3. Что еще я чувствовала? Когда Мэриэн позвонила и обругала меня, я ужасно расстроилась, что так обидела ее.
Шаг 4. О чем мне это напомнило? Ничего стоящего на ум не шло, поэтому я спросила себя: «Какое впечатление со стороны производило мое поведение?» Я попыталась объективно посмотреть на все свои действия за последние несколько дней. Если бы я была посторонним человеком, то могла бы сказать вслед за Берни: «Зачем беспокоиться из-за пустяка? Ты все равно не выносишь эту дамочку. Радуйся, что наконец удалось от нее избавиться. Забудь обо всем». В этом определенно был здравый смысл. Тогда почему я так переживала? В чем заключалась важность происшедшего для меня?
Я вернулась к Шагу 3. Что еще я чувствовала? Когда Мэриэн мне позвонила, я почувствовала сильную тревогу из-за ее задетых чувств. Я не просто сожалела о происшедшем, я испытывала страх, будто случится что-то ужасное, если мне не удастся доказать ей, что она не права, что у меня и в мыслях не было ее обидеть. Страх появился задолго до того, как я подумала, что от нее исходит угроза моей работе, но я не знала, чего боюсь. Более того, теперь я поняла, что, несмотря на позитивное разрешение вопроса после разговора с администратором, меня это нисколько не успокоило. Внешнее чувство сменилось на гнев, но я по-прежнему не могла перестать думать о ней. Я вела себя так, будто Мэриэн и ее чувства были жизненно важны для меня. Почему? Что она могла мне сделать? О чем мне это напомнило? (Шаг 4).
И тут перед моим внутренним взором стала проступать сцена из детства, один давно забытый эпизод. Я опять превратилась в того девятилетнего ребенка, каким была когда- то. Два ужасных года я провела в деревне под присмотром жестокой приемной матери, и вот мой отец (который посещал меня в выходные) поссорился с миссис Дж. В своей обычной импульсивной манере он упаковал наши чемоданы, вызвал по телефону такси, и теперь мы стояли на платформе пригородной станции, ожидая поезда, который должен был увезти меня оттуда навсегда. Я никогда не посвящала папу в детали своего адского существования (по иррациональным причинам, которые я только недавно начала понимать). Поэтому ему было невдомек, почему я дрожала, прижавшись к руке своего избавителя, и поминутно спрашивала его: «Что если она догонит нас до того, как придет поезд?» Мой отец добродушно взирал на меня с высоты своего взрослого Олимпа и посмеивался: «О чем ты говоришь?»
«Если ей удастся нас опередить, она меня заберет». Страх сковал меня стальным обручем. Спокойным уверенным тоном, но не переставая улыбаться, он заверил меня, что миссис Дж. не обладает подобной властью. Он мой отец, а она всего-навсего женщина, которую он нанял для моего воспитания. Вся ее власть закончилась с разрывом их контракта.
Хотя я была не глупее любого другого девятилетнего ребенка, и мой разум усвоил его слова, в глубине души я никак не могла ему поверить. Миссис Дж. всегда представлялась мне кем-то вроде ведьмы. Рассудок девятилетней говорил мне, что ведьм не существует, но на другом уровне я верила в ее магическую силу. Я знала, что отцу меня не понять, поэтому ничего не говорила вслух, но продолжала дрожать в страхе, как осиновый лист, пока мы не уселись целыми и невредимыми па свои места в поезде, и я не увидела, как огни станции убегают вдаль. Я изо всех сил напрягала глаза, глядя в окно, но нет, она не бежала вдогонку за поездом, так что можно было вздохнуть спокойно.
Я впервые за все время после того случая вспомнила подробности этой сцены и пережила ее заново вместе со всем ее напряжением и последующим облегчением. Секунду спустя я поняла, что мой гнев к Мэриэн прошел. Вся ситуация вдруг показалась тривиальной и превратилась в не заслуживающее внимания недоразумение.
Шаг 5. Определить паттерн. Теперь мне стало ясно, что ребенок во мне продолжал верить с первой моей встречи с Мэриэн в ее магическую силу, подобно вере в несуществующую власть миссис Дж. В этом была подлинная причина того, что мне никак не удавалось разорвать наших отношений: я ее боялась. Прежняя печальная история жалости к ней, бедному одинокому созданию, служила лишь прикрытием моему беспомощному страху. Я скрывала от себя то, что верю в ее власть надо мной. Вот почему я вела себя с ней как подруга, выслушивала злость, которую она день за днем изливала на меня, вопреки моим терзаниям. Сама эта злоба служила лучшим подтверждением моему внутреннему ребенку, что она ведьма наподобие миссис Дж.: именно дьявольская сила наделяла ее властью надо мной.
Теперь я наконец была свободна. Я прислушалась к чувствам ребенка в себе, взрослый смог вступить в свои права и авторитетно заявить, что ведьм не бывает. Я могла избавиться от Мэриэн раз и навсегда, что я и сделала. Прошло несколько дней, и она по-видимому решила, что я достаточно наказана, можно меня милостиво простить и продолжить на том же месте, где мы остановились. Она позвонила и самым любезным тоном, ни словом не упомянув о прошлых неприятностях, предложила заехать за мной, чтобы отвезти на собрание. Я вежливо, но твердо отказалась от ее предложения под удобным предлогом. День за днем Мэриэн продолжала делать попытки к примирению, без труда мною отвергаемые, и в результате ей ничего не оставалось, как принять бесповоротность нашего разрыва. Я освободилась от этой тягостной дружбы.
