Леонид Милов - Почему Россия не стала Европой
Но тот временной период – по крайней мере пятьдесят лет – на который мы должны рассчитывать экономику, это только один параметр. Существенно важнее, чего мы хотим достичь?
Сразу, с порога, хочу отмести ту цель, что провозглашалась у нас десятками лет: «удовлетворение все возрастающих потребностей». Думаю, любой может назвать конкретных, знакомых ему людей, для удовлетворения потребностей которых будет маловато ресурсов средней по размерам страны. Цель экономики должна быть другая. Даже не так существенно, что она должна быть посильная – но она должна быть проверяемая. То есть если цель провозглашена, то все общество, по крайней мере, люди с правом голоса, должны иметь возможность проверить, достигается ли эта цель.
Видимо, потребление вообще нельзя выдвигать в качестве цели по разным причинам, моральным, практическим. Степень «удовлетворения», вообще говоря, не проверишь. Я не большой любитель ссылаться на западные реалии, но для многих они убедительнее любых доводов так вот на Западе их парадигма о потреблении ничего не говорит. Только об эффективности (прибыльности) производства!
Видимо, основной критерий «правильности» нашей экономики должен состоять в том, чтобы каждый человек мог при желании работать. Чтобы для этого были все необходимые условия – сырье, оборудование, возможность получения образования. Чтобы возможности каждого – использовались. И чтобы производилось не что-то «вообще», а то, что другие захотят приобрести. Если все будут работать и производить нужное, то, автоматически, и уровень жизни будет расти! Это надо подчеркнуть, потому что если предоставлять возможность всем делать только то, что они хотят – то такая экономика долго не проработает. Надо, чтобы каждый работник постоянно держал в уме простую мысль: купит ли кто-нибудь сделанное им?
А если этот критерий не будет выполняться? Тогда будет происходить потеря капитала, причем невосполнимая. Ведь из чего складываются нынешние потери нашей страны? Потери территорий и населения их – не потери. Они никуда не делись, и их население – не наша собственность. Да, жалко военных баз, но мало ли мест на Земле, где у нас их нет и не было? Возможно, что когда-нибудь в будущем какие-то из территорий к нам вернутся, история не кончилась двадцатым веком.
Капитал
Из России утекает капитал. Сколько раз вы слышали и читали эту фразу, в том числе в этой книге? А что такое «капитал»?
Надо четко понимать, что капитал – это не только зелененькие бумажки. Капитал – это факторы производства – и сырье, и оборудование. Это и персонал, и квалификация персонала. Это энергия и помещения. А вот из долларов к капиталам относятся лишь те, на которые приобретаются факторы производства. Остальные доллары, те, которые расходуются на личное потребление – не капиталы.
Так что утечка капитала – это не только и не столько вывоз долларов «новыми русскими».
Мы терпим утечку капитала не в тот момент, когда доллары по фиктивным контрактам уходят за границу, а когда позволяем частным гражданам самим принимать решение, на что тратить валютную выручку от продажи общественного достояния. Вот в этот момент капитал и утекает! Продажа сырья, энергии, оборудования, выезд квалифицированных специалистов – вот это на самом деле безвозвратные потери капитала. Все это к нам уже не вернется.
Продав сырье, российский продавец получает доллары. Здесь имеется еще второй шанс остановить утечку капитала, заставив владельца этих долларов купить средства производства и поместить их в России. Но, как правило, этого не происходит. Доллары тратятся на товары потребления или уходят за границу.
Так что же должно быть в правильной экономике?
В правильной экономике не должно быть утечки факторов производства из страны. Всех факторов! В крайнем случае допустим лишь обмен одних факторов производства на другие!
Что препятствует правильной экономической стратегии?
Когда решение принимает более мелкий субъект (лицо или фирма), то он находится под давлением большей выгодности мировой экономики, и решение получается в его пользу, но не в пользу российской экономики. Поэтому в правильной экономике все решения по перемещению капитала наше общество должно в идеале принимать в обстановке «круговой поруки», хотя это и неудобно.
Конечно, и просто непроизводительная трата ресурсов – также утечка капитала, «утечка в никуда».
Все эти потери в «правильной» экономике терпеть нельзя.
Но мы несем сейчас самые тяжелые потери вот в чем: вся человеческая цивилизация создана из природных ресурсов трудом. И если человек один день хотел и мог трудиться, а экономика не предоставила ему такой возможности – то земная цивилизация потеряла один человеко-день, потеряла безвозвратно. Заменить его, возместить – уже нельзя. Вот где самые тяжелые потери из-за «реформ» – мы потеряли плоды труда целого поколения. Молодой парень, сидящий целый день за прилавком со жвачками, и сам этому не рад. Он мог что-то сделать, но ему этого не дали. И мы все должны переживать эту ситуацию еще сильнее. Потерял не только парень, потеряли все мы.
М.М. Голанский, о котором я упоминал, эмоционально говорит о том, что «глобальная экономика» останавливает производство в «неэффективных странах», рассматривая его как зряшную трату сырьевых и человеческих ресурсов. Это не точно – сырье и многие другие виды капитала западное общество порой из «отсталых» стран забирает, но ему дела нет до человеческих ресурсов! Вообще субъекты западной экономики живут, как колония бактерий, никаких моральных оценок они не используют, по крайней мере в «третьем мире». Поэтому растрата «человеческих ресурсов» в «отсталых» странах, влившихся в «мировую экономику», на самом деле гораздо сильнее, чем до того, когда эти страны были изолированы. В изолированных от мирового рынка странах человек что-то, хоть и «неэффективно», создает, но после прихода туда глобализма, в зависимости от условий, он либо начинает работать «эффективнее», либо выключается из товарного производства вообще, выкидывается в натуральное хозяйство.
Бывает ли так, что люди могут и хотят трудиться, но не имеют для этого возможности? Сколько угодно. Для труда нужны другие виды капитала, и их порой нет. Чем дальше, тем ситуация у нас в стране напоминает ситуацию в Китае 19-го и начала 20 века. Вспоминаю эпизод из мемуаров одного европейца, жившего там в 20-х годах. На улицах продавались сувениры – скорлупки грецких орехов, изукрашенные тончайшей, высокохудожественной резьбой. Почему ценнейший труд тратился на такой бросовый материал? А не было некоторых видов капитала! Серебро, нефрит, слоновая кость ушли из Китая, как и другие виды сырья, на Запад за опиум и соль. Соль, к тому же, была своя, китайская, но монополизирована европейцами!
Вот поэтому главный критерий правильности экономики – все ли граждане заняты добровольным производительным трудом? Есть ли у них все для этого необходимое? Сырье, оборудование, энергия, квалификация? Ведь производить надо не лишь бы что-то производить, а современное и полезное!
Если слишком много не по своей воле безработных, или занятость смещается сверх меры в непроизводительную сферу (разнос фломастеров по электричкам – крайне непроизводителен), то правители должны быть сменены и, возможно, наказаны, но главное, должна быть изменена политика.
Как добиться того, чтобы труд был не только производительным, но и полезным для других – другой вопрос, очень важный. Может быть, в будущем придется использовать и «западную парадигму» – но без выхода за пределы российского рынка. Я не могу утверждать, что так же хорошо понимаю перспективу, как текущую ситуацию, но не мне одному и решать, что делать.
Но запомним это: в основе нашей экономики должен лежать принцип максимального использования ценнейшего ресурса – человеческого труда. О том, что для этого нужно, поговорим позднее, сейчас чуть-чуть вернемся к дискуссиям 80-х годов.
Нужен ли в России рынок?
Второй ответ Петровичу
Приведу второй фрагмент того же письма и моего ответа на него:
«… мой собеседник сделал потрясающий вывод: рыночная экономика хороша тем, что регуляция в ней осуществляется теми же методами, что и в природе („выживает сильнейший»), а раз эта система „близка» природе, то и справедлива и является наилучшей. Я возразил: если бы человек подчинялся природе, а не пытался бы приспособить ее для себя, то мы и сейчас жили бы в пещерах (если жили бы)».
«Петрович!
Вторая проблема, затронутая в письме – истоки рыночной экономики.
Сначала насчет близости к природе. У нас в компании, в молодости, когда о ком-то говорили, что он «близок к природе», то имелось в виду, что он «от природы недалек».
Уверены ли вы с вашим другом, что в природе выживает сильнейший? Для бактерий это так. А уже для птиц и млекопитающих, кроме самых примитивных, это вовсе не так. Почти нет животных, которым не были бы свойственны те или другие формы общежития – в стае, стаде, группе. Вопреки тому, что иногда думают, стая дает возможность выжить покалеченному собрату, и иногда даже распространяет принципы взаимопомощи на другие виды – я как-то видел редкие кадры, как бегемот отбил антилопу у крокодила. Маугли – не вымысел. Слабый, но в стае – выживает, а сильный, но неуживчивый – погибает.
